Джульетта

–  Как поэтично, - сказала я, незаметно отряхивая ладони.
– Жаль, что Шекспир предпочитал Верону.

Он покачал головой:

–  Вы никогда не устаете от своего Шекспира?

Я чуть не выпалила: «Эй, сам первый начал!» - но удержалась. Не было необходимости напоминать Алессандро, что, когда мы встретились в первый раз в саду его деда, я еще носила памперсы.

Несколько секунд мы сидели, скрестив взгляды как шпаги из-за Барда и многого другого, пока официантка не подошла принять заказ. Как только она удалилась, я подалась вперед, поставив локти на стол.

–  Я жду, - напомнила я Алессандро, пропустив на этот раз пререкания, - когда вы расскажете о себе и Лучано Салимбени. Может, пропустим кусок о Шарлемане и перейдем сразу к…

В этот момент зазвонил его сотовый. Взглянув на дисплей, Алессандро извинился и встал из-за стола - наверняка с облегчением, что разговор опять откладывается. Я наблюдала за ним издали и думала - ну вот не может быть, чтобы он вломился в мой номер. Я знала Алессандро всего неделю, но готова была биться об заклад, что нужно нечто куда большее, чем заурядная девица, чтобы заставить этого мужчину потерять покой. В Ираке он едва не расстался с жизнью, но остался несломленным, даже напротив - закалил характер. Поэтому, если бы даже он действительно проник в мой номер, то не разворошил бы мои чемоданы как тасманский дьявол, оставив заношенные трусы висеть на люстре. Это просто не состыковывалось.

Когда пять минут спустя Алессандро вернулся к столу, я пододвинула ему чашку эспрессо с, как я надеялась, великодушной улыбкой. Но он едва взглянул на меня, бросил в чашку щепотку сахара и принялся размешивать. Что-то в его поведении изменилось. Я чувствовала, что кто-то сказал ему нечто неприятное и связанное со мной.

–  Так, на чем мы остановились?
– непринужденно спросила я, потягивая капуччино через густую молочную пену.
– Ах да! Карл Великий был очень высоким и…

–  Почему бы вам, - перебил Алессандро деланно небрежным тоном, - не рассказать о вашем друге на мотоцикле?
– Увидев, что от изумления я утратила дар речи, он добавил с иронией: - Вы же вроде бы рассказывали, что вас преследует парень на «дукати»?

–  О!
– принужденно засмеялась я.
– Вы о том парне! Не знаю, я его больше не видела. Видимо, у меня ноги недостаточно длинные.

Алессандро не улыбнулся.

–  Для Ромео - в самый раз.

Я чуть не подавилась кофе.

–  Подождите, вы что, намекаете, что за мной следил соперник вашего детства?

Алессандро отвел глаза.

–  Я ни на что не намекаю, просто интересуюсь.

Секунду мы сидели в тягостном молчании. Он явно о чем-то думал, а я ломала голову, соображая, что это может быть. Он знает о «дукати», но не догадывался, что на нем разъезжала моя сестрица. Возможно, полиция, тщетно прождав байкера у башни Манджия, конфисковала «дукати» до выяснения личности владельца и получения объяснений. По словам Дженис, ей хватило одного взгляда на негодующих полицейских, чтобы поджать хвост. Одного полицейского она бы обаяла в два счета, с двумя тоже свела бы все к шутке, но три сознательных бойскаута в форме были не по зубам даже моей сестрице.

–  Слушайте, - сказала я, пытаясь спасти остатки недавней близости.
– Надеюсь, вы не думаете, что я все еще… мечтаю о Ромео?

Алессандро ответил не сразу. Он заговорил неохотно, понимая, что выдает себя.

–  Просто скажите, - начал он, водя ложкой по скатерти, - как вам понравился вид с верхней площадки башни Манджия?

Я возмущенно уставилась на него:

–  Вы что, следили за мной?!

–  Нет, - ответил он, явно не очень гордясь собой.
– За вами присматривает полиция. Для вашей же безопасности, на тот случай если человек, убивший Бруно, придет и за вами.

–  Это вы их попросили?
– требовательно спросила я, глядя ему прямо в глаза. Ответ я прочла еще до того, как он прозвучал.
– А что, спасибо, - холодно сказала я.
– Жаль только, что их не было рядом позавчера, когда какой-то подонок вломился в мой номер!

Алессандро не дрогнул.

–  Зато они были рядом вчера вечером. Они говорят, что видели мужчину в вашем номере.

Я захохотала - настолько абсурдной получалась ситуация.

–  Бог знает что! Мужчина? У меня, в моей комнате?
– Видя, что Алессандро мне не верит, я перестала смеяться и горячо сказала: - Слушайте, вчера ни в моей комнате, ни на башне мужчины не было.
– Я с трудом удержалась от того, чтобы не прибавить: «А если бы и был, то это не ваше собачье дело», - но промолчала, потому, что, в общем-то, не хотела этого говорить. Вместо этого я рассмеялась: - Боже мой, мы ведем себя как семейная пара со стажем!

–  Будь мы семейной парой со стажем, - без улыбки сказал Алессандро, - мне бы не пришлось спрашивать. Мужчиной в вашей комнате был бы я.

–  Гены Салимбени, - покивала я, - снова подняли свои безобразные головки. Интересно, если бы мы были женаты, всякий раз, уходя, вы сажали бы меня на цепь в подземелье?

Он подумал, но недолго.

–  Мне бы не пришлось. Узнав меня, вы не захотели бы никого другого. И, - он, наконец, положил ложку, - забыли бы всех, кого знали до меня.

Его слова - полушутливые, полусерьезные - обвились вокруг меня как стая угрей вокруг утопленника, и я ощутила тысячи мелких зубов, пробующих мою выдержку.

–  По-моему, - строго сказала я, скрестив ноги, - вы собирались рассказать мне о Лучано Салимбени.

Улыбка Алессандро увяла.

–  Да. Вы правы.
– Некоторое время он сидел, нахмурившись, снова принявшись за свое рисование ложкой, и, наконец, сказал: - Надо было вам сразу рассказать. Еще позавчера, но… я не хотел вас напугать.

Я открыла рот, чтобы поторопить его с рассказом и заверить, что я не робкого десятка, когда, чувствительно пнув в спинку моего стула, мимо протиснулась новая клиентка и с шумным вздохом плюхнулась за соседний столик.

И здесь Дженис!

Она нарядилась в красно-черный костюм Евы-Марии и большие темные очки, но, несмотря на гламур, не стала устраивать шоу, а просто взяла меню и притворилась, что читает. Я заметила, что Алессандро бросил на нее взгляд, и испугалась, что он заметит наше сходство или узнает одежду своей крестной. К счастью, обошлось, однако в присутствии постороннего у него пропала охота откровенничать и над столом снова повисла тягостная пауза.

–  Айн капуччино, битте!
– сказала Дженис официанту в точности как американка, притворяющаяся немкой.
– Унд цвай бискотти.

Я готова была ее убить. Алессандро готов был вот-вот сказать что-то огромной важности, а теперь он снова заговорил о Палио, пока официант крутился вокруг Дженис, как собачка на задних лапках, выспрашивая у моей бесстыжей сестры, из какой она части Германии.

–  Из Праги!
– ляпнула Дженис, но тут же поправилась: - Из Прагиштадта.

Официанте полностью успокоенным видом и совершенно очарованный кинулся выполнять ее заказ с рвением рыцаря короля Артура.

–  Вы видели бальцану?
– Алессандро показал на геральдический герб Сиены на моей чашке с кофе, думая, что мне интересно.
– Тут все просто - черное и белое, проклятия и благословения.

Я посмотрела на чашку.

–  Такое у него значение? Проклятия и благословения?

Он пожал плечами:

–  Бальцана может означать все, что вы хотите. По мне, это авиагоризонт.

–  Горизонт? В смысле, кругозор? А, бокал наполовину пуст или наполовину полон?

–  Есть такой прибор в кабине летчика: показывает, как летит самолет - нормально или брюхом вверх. Когда я смотрю на бальцану, то чувствую, что лечу как полагается.
– Он положил руку на мою, не обращая внимания на Дженис.
– А когда смотрю на вас, я чувствую…