Э. Д. Фролов Рождение Греческого Полиса

стойным благородного человека лишь один способ обогащения -- тот,

что согласуется со справедливостью, и он даже заявляет, что чест

ная бедность предпочтительнее дурно нажитого богатства (ср.: ст. 29-

30, 145-158, 197-208 Diehl3). Вместе с тем он сетует, что на практике

несправедливый и бесчестный чаще обретает богатство, а удел спра

ведливого -- бедность (743-752). Сам он, лишившись во время смут на

родине своих наследственных владений (ср.: 345-350, 667-670, 1197--

1202), более всего страшится бедности (173-182, 351-354, 649-652) и

мечтает на старости обладать хотя бы скромным достатком, чтобы,

помимо немощи, не испытывать других мук (1155-1156). И он, разу

меется, хорошо представляет себе могущество богатства, способного и

приукрасить и облагородить кого угодно:

210 Феогниде ср.: Новосадский Н. И. Лирика. С. 202-207; Доватур А. И. 1) Фео

гнид М егарский// ВДИ. 1970. # 2. С .41-59; 2) Феогнид и Мегары / / ВДИ. 1971.

N3. С. 38-46; 3) Аргирида (Феогнид, 1211-1216) / / Античность и современность /

Под ред. М. Е. Грабарь-Пассек, М. Л. Гаспарова, Т. И. Кузнецовой. М., 1972. С. 223-

229.

– ---------------------- Page 110-----------------------

Всех ты божеств, о Богатство, желаннее, всех ты прекрасней!

Как бы кто ни был дурен, будет с тобою хорош.

(ст.1117-1118,

пер. В. В. Вересаева).

Но, быть может, самым точным образом выразил всеобщее убеж

дение во всемогуществе богатства, в прямой зависимости социального

значения человека от его имущественного состояния лесбосский поэт

Алкей, живший, как и Солон, на рубеже VII-VI вв. Алкей повторяет

суждение, высказанное будто бы легендарным царем Спарты Аристо

демом, но, на самом деле, отражающее дух современной поэту эпохи:

Помнят в Спарте Аристодема

Крылатое слово: в силе слово то.

Царь сказал: "Человек-- богатство (??????' ????)".

Нет бедному славы, чести нищему.

(Alcaeus, fr. 360 Lobel--Page,

пер. Вяч. Иванова).

Надо, однако, заметить, что богатство чаще было спутником знат

ности; характерное обязательное сочетание этих двух моментов и опре

деляло высокое положение аристократии в архаическом обществе (ср.

указания Аристотеля на принцип замещения должностей в досоло

новских Афинах --по благородству происхождения и по богатству,

?????????? ??? ??????????, Aristot. Ath. pol., 3, 1 и 6). Разумеется, и

аристократы могли беднеть, и простолюдины становиться богатыми.

Однако разорение знатного человека не означало для него полной

и, во всяком случае, немедленной социальной гибели: у него остава

лись важные родовые связи, традиционный престиж, возможность,

наконец, поправить свои дела, женившись на богатой простолюдин

ке (ср. по этому поводу: Theogn., 183-196 Diehl3). Между тем состоя

тельность, обретенная человеком из народа, в условиях традиционно

го господства аристократии не повышала существенным образом его

социально-политического статуса, тогда как обеднение и обнищание

буквально бросали его на самое дно, ибо это было сопряжено для него

с утратою даже тех небольших прав, которые знать еще оставляла на

долю народа, а нередко, в случае большой задолженности и невозмож

ности выплатить долг, -- с утратою самой свободы.

Замечательным подтверждением массового обнищания и закабале

ния простого народа в архаической Греции может служить афинский

материал, и прежде всего те данные, которые могут быть извлечены

– ---------------------- Page 111-----------------------

из показаний такого важного современного свидетеля, каким был Со

лон. А он определенно ставил себе в заслугу избавление родной стра

ны от двух страшных бед --от задолженности, метками которой были

усеявшие поля аттических земледельцев закладные столбы (????), и

от внутреннего, очевидно, кабального рабства (см.: Sol., fr. 24, 1-15

Diehl3).

Позднее Аристотель следующим образом -- кратко, но четко -- оха

рактеризовал состояние афинского общества на рубеже VII-VI вв. до

н.э., накануне выступления Солона: "Надо иметь в виду, что вооб

ще государственный строй был олигархический, но главное было то,

что бедные находились в порабощении не только сами, но также и

дети и жены. Назывались они пелатами (???????, что буквально озна

чает "соседи", но здесь, по-видимому, также и "батраки".
– - Э. Ф.) и

шестидольниками (?????????), потому что на таких арендных усло

виях обрабатывали поля богачей. Вся же вообще земля была в ру

ках немногих. При этом, если эти бедняки не отдавали арендной пла

ты, можно было увести в кабалу и их самих и детей. Да и ссуды у

всех обеспечивались личной кабалой вплоть до времени Солона...

Конечно, из тогдашних условий государственной жизни самым тя

желым и горьким для народа было рабское положение. Впрочем, и

всем остальным он был также недоволен, потому что ни в чем, можно

сказать, не имел своей доли" (Aristot. Ath. pol., 2, 2, пер. С. И. Рад-

цига).22

Недовольство массы общинников социальными тяготами, которые

время обрушило на их головы, находило естественное выражение в

неприязни к тем, кто на первых порах оказался в выигрыше, -- к зем

левладельческой аристократии. Последняя, сильная экономически, об

ладала и вовсе подавляющим превосходством в сфере политической. В

начале архаической эпохи -- в основном, по-видимому, еще в VIII в. до