Единственный дракон. Замок княгини

Впрочем, как и для любого соддийца. Соддийцы неуязвимы для магии.

– Подтверждаю, - провозгласил маг, проведя рукой над недосягаемым для него полотном.
– Теперь тебе следует это отдать!
– он попробовал опять схватить простынь, но та вдруг загорелась по всем краям сразу, бодрые языки пламени побежали к середине, и совсем скоро простыня рассыпалась черными ошметками. Тут же её подхватил ветер и унес. Хотя, вообще говоря, вечер выдался безветренный.

Маг отступил, недовольно хмурясь.

– Так у нас не принято.

Ну, да. У них принято вешать это на видном месте на целый день, обычно там, где пируют. Джелвер заявил, что поступит иначе, по обычаю Каста - то есть сожгёт. Разузнал, стало быть, про обычай.

– Прошу прощения, так принято у нас, - возразил Джелвер.
– Если поступить иначе, это повлияет на здоровье будущих детей.

Чушь. Просто наспех придуманная отговорка. Зато знания итсванцев о соддийцах теперь пополнятся ещё одной ерундой, которую их умники куда-нибудь запишут.

Удобно иметь различные обычаи - всегда можно сослаться даже не несуществующий.

– Ты гость, и должен был уважать обычаи Итсваны.

Вероятно. Но вежливый хозяин не напоминает дорогим гостям, что они должны и не сделали. А это значило, что маг раздосадован.

– Прошу меня простить, мой император, - Джелвер низко поклонился императору, - я доставил радость твоим прачкам, сократив им работу...

Тот улыбался - возможно, вообще мало что понял.

– Ты довольна?
– спросил Дьян Кантану.

Она быстро кивнула, улыбнулась. Зато маг-хранитель высказался:

– Вы напрасно уничтожили весьма ценный артефакт, мой князь.

– Артефакт, позволяющий изготовить артефакты, дающие посторонним наши возможности в наше отсутствие?
– заметил Дьян с усмешкой, - получается, они ценны не для нас.

– Да, но... никто не знает, когда что может понадобиться, - буркнул маг уже тихо.

Возможное практическое применение простынки Дьяну, исключительно в порядке предположения, объяснил недавно Джелвер. И, кажется, он не ошибся.

Тем временем к ним уже направлялась императрица с чашей в руках, и свита из нарядных лир следом за ней, каждая тоже держала по чаше. Среди последних в этой свите выступала - ну кто бы удивлялся - ниберийка Шала. Чинно шла, нарядная, лукаво взглянула на Дьяна и улыбнулась. Дьян прямо-таки услышал, как шумно выдохнул племянник, и радуясь ей, и злясь одновременно. Ага, ему полезно.

Шала еле заметно, с веселым лукавством улыбнулась Дьяну.

Он знал от племянника, что его ниберийка отличается от других: она была воспитана отцом, выдана замуж ради титула и положения и ныне законная вдова именя, и имеет кучу знатной родни, которая о её двойной жизни даже не подозревает. Всё это хорошо, вот только зря она улыбалась Дьяну. Потому что, заметив её, Кантана вдруг встрепенулась.

– Но это же ниберийка!
– удивленно воскликнула она, - я её узнала! Она приходила ко мне в башню с Ардаем Эстерелом! Эта она, она, но почему среди лир императрицы?

– Ты ошиблась, - Дьян сжал её пальцы.
– Среди лир императрицы не бывает нибериек.

– Но она узнала тебя! И меня, наверное. Я же видела.

– Ты ошиблась...

Еще один недостаток его жены: соддийцы не болтают о чем попало, не думая, в присутствии чужих ушей. Или болтают по-соддийски. Что ж, ниберийка должна сама понимать, когда нужно быть осторожной.

Мудрая хранительница Синего камня назвала Канану безмолвной. Получается, она точно знала, что говорит. Кантана вполне разговорчивая - среди людей, но для соддийца она безмолвная, потому что никогда не заговорит по соддийски.

Она безмолвная, как все итсванцы.

Дьян принял чашу, из которой только что отхлебнула императрица, отпил и передал Кантане, та тоже отпила и благодарностями вернула императрице посудинку.

Задерживаться больше не следовало. Последние прощальные взгляды... лира Кайра махнула рукой.

– Слушайся мага Вейра, девочка!

Замечательный совет, ну что тут скажешь.

Окруженные соддийцами, они пошли к драконам, итсванцы тоже толпой двинулись следом, но теперь держались на некотором расстоянии. Походка Кантаны с каждым шагом становилась тяжелее.

– Не бойся, - сказал Дьян.

Коричневый Тальяр, принесший Дьяна из Шайтакана сюда, высоко задрал шею, развернул крылья и рыкнул, не слишком громко, зато послав в темнеющее небо столб пламени.

Вот же... кто его просил. Хотя, он просто их поприветствовал, и красиво получилось, конечно. Но в толпе итсванцев заахали и закричали.

Княгиня соддийцев сдавленно вскрикнула и упала бы, ели бы Дьян её не подхватил. Она совершенно точно была без чувств. Джелвер быстро подошёл, провел ладонью над лицом Кантаны.

– Ничего страшного. Пусть поспит до Шайтакана.

– Потом я вылечу княгиню, мой князь, - пообещал маг-хранитель, сам отчего-то выглядевший бледно.

С женщиной на руках Дьян забрался на спину дракона, уселся, устроив её перед собой.

– Прости, князь, я не хотел, - извинился коричневый, без особого, впрочем, раскаяния.

Мало кто из соддийцев сможет понять, почему та, которая стала теперь княгиней Дьянной, падает в обморок оттого лишь, что её поприветствовал дракон.

Первым взлетел дракон с князем на спине, потом один за другим, теперь неслышно, стали подниматься остальные, и стая из девяти драконов с наездниками не спеша полетела в сторону заката.

Они всегда улетали из итсванкой столицы не спеша и торжественно. Чтобы её жителям было, на что посмотреть...

17. Ардай

Темная громада замка лежала внизу, почти ничем не освещенная, по морю катались волны, а наверху было не видно звезд -- небо затянуло тучами. Не слишком приветливо встречал древний замок свою владетельницу. Хотя, десятка два человек вышли на стену, но едва ли это сошло бы за торжественную встречу. А владетельница и вовсе спала в руках у князя Дьяна, ей ни до чего не было дела.

– Мы уже прибыли, лир?
– тихо спросил Ардая маг-хранитель, который летел с ним на одном драконе.

А глазастый этот маг, все примечал, вниз смотрел без боязни. И не сказать, чтобы волновался в пути. А ведь, впервые летя на драконе, нельзя не волноваться.