Ее город

Но разве тут до эрекции?

Цзя Чуньцзяо пристально посмотрела на него:

— Тогда на черта ты меня спасал?

Чжань Гобинь не осмеливался ничего сказать.

— Не хотел, чтобы сын думал, что ты убил его мать? — усмехнулась женщина. — Но ты же мужик! У тебя есть ответственность и долг! — Она раздвинула ноги. — Исполняй свой долг!

На бедрах Цзя Чуньцзяо все еще виднелись кровоподтеки после реанимационных мероприятий, алели кровавые следы от игл катетеров. В глазах ее ярким огнем горела ненависть.

Она закричала:

— А ну-ка присунь мне! Если откажешься — значит, признаешь, что у тебя другая баба! Наверняка городская! Отвечай, скотина! Кто она?! Ну-ка, присунь мне!

Это был кошмар.

Спасибо небесам и земле, Чжань Гобинь наконец-то свободен!

(8)

Одна из последних важных для Чжань Гобиня фотографий — снимок на удостоверение личности.

Вернувшись в Ухань, он подал заявление на получение прописки в городе. Фото делали в профессиональной студии, но получился ни дать ни взять портрет заключенного, приговоренного к пожизненному заключению. Все черты лица словно опустились, глаза потускнели, как у дохлой рыбы. И никакого фона. Вместо него — грязноватая муть. Такого цвета наш мир. Поразительное открытие: реальность именно такова.

Обосновавшись в Ухане, Чжань Гобинь быстро женился на Лю Сиси. После свадьбы она сразу забеременела и родила. На этот раз на свет появилась дочь.

Новая жена начала жаловаться на Чжань Гобиня, еще когда дочка была совсем маленькой. Жизнь в очередной раз разрушила любовные иллюзии. Лю Сиси сетовала, что Чжань Гобинь довольствуется простой работой в техникуме, чашкой чая, парой сигарет и чтением газеты, его устраивает зарплата, даже если этой зарплаты не хватает на импортную детскую смесь. Это удивляло и глубоко разочаровывало ее. Ведь у Чжань Гобиня есть идеалы, ум, революционная страсть? Почему же он не принимает активного участия в волне реформ и открытости? В данный момент Китай — сродни Клондайку, нужно лишь проявить инициативу и воспользоваться возможностью. Отчего же Чжань Гобинь упускает свой шанс?

Чжань Гобинь считал, что Лю Сиси, как хорошая жена, должна осознавать: мужчине, который физически и морально истощен, необходимо отдохнуть. Ей следовало бы понять, сколько горя хлебнул он, просто чтобы жениться на ней. А ведь Лю Сиси — представительница нового поколения студентов. Где ее воспитание? Почему она столь недальновидна и меркантильна, а на уме у нее только деньги? Чжань Гобинь получил боевое крещение во время «Культурной революции». Знает ли она, сколько мудрости и мужества требовалось тогда от шестнадцатилетнего юноши, чтобы водрузить флаг революции на высотке?! Понимает ли, что за человек перед ней? Зачем эта суета? Когда придет время, он обязательно покажет свою героическую натуру.

В пылу одной из ссор Лю Сиси в конце концов не удержалась. Ее брови поползли вверх, и она строго заявила мужу:

— Пожалуйста, не упоминай больше о своем героизме, проявленном в шестнадцать лет! Гребаная «Культурная революция» давно ушла в историю. Мне все равно, поднимался ты на ту высотку или нет. Сейчас, в новую эпоху, тебе должно хватить честолюбия подняться с дивана и заняться бизнесом, начать зарабатывать деньги, чтобы жена и ребенок вели достойную жизнь. Состоятельные люди — вовсе не дрянные и меркантильные. Благополучие — вот цель, которой Китай достигнет в конце столетия. Миссия и задача каждого жителя страны — строить социализм с китайской спецификой! Так что хватит уже ныть!

Юная и неопытная Лю Сиси показала острые зубы и принялась высмеивать мужа, безрассудно и резко. Чжань Гобинь сделал вывод: они поторопились! Такая любовь не выдерживает проверки деньгами, кроме того, между ними лежит пропасть, поскольку они принадлежат к разным поколениям, так что отношения обречены на провал.

Лю Сиси согласилась с выводами мужа. Она грустно всхлипнула и посмотрела на Чжань Гобиня так, словно очнулась от кошмара. Она вспомнила, что пока была беременна, Чжань Гобинь спал целыми днями, хотя они жили в обшарпанной квартире с вонючей кухней и грязной ванной. И любовь, которая возникла вначале, растаяла как дым.

Окончательно судьбу этого брака определил младенец в пеленках. Девочка, слишком слабая и невинная, не могла высказать свое мнение, ее ни на секунду нельзя было оставить без присмотра, а потому родители не имели права бросить ее. Чжань Гобинь и Лю Сиси наконец пришли к соглашению ради дочери: по крайней мере в детстве девочку должна окружать любовь обоих родителей. Чжань Гобинь начал отбывать бесконечный «срок».

Когда они обо всем договорились, Лю Сиси по пунктам расписала обязанности и права мужа и жены в повседневной жизни семьи и повесила на самом видном месте на стене в гостиной. В список вошло все — от финансовых расходов до мытья посуды, подметания пола и чистки унитаза, а также подъемов к дочери для смены подгузника и кормлений. Насчет сексуальных отношений Лю Сиси сочла необходимым заключить отдельное письменное соглашение, иначе она, как ей думалось, не сможет сдержать бесстыдные домогательства Чжань Гобиня.

— Договорились? — спросила Лю Сиси.

— Мне все равно, — буркнул Чжань Гобинь.

Лю Сиси составила проект соглашения. Условия предусматривали следующее: когда одна сторона по каким-либо причинам не готова выполнять супружеский долг, вторая сторона не должна принуждать к насилию. Если обе стороны действуют добровольно, то супругам надлежит выложиться на все сто, а не относиться халатно. В случае нарушения условий соглашения нарушителя ждет штраф в размере десяти юаней за каждый факт нарушения, кроме того, в наказание нарушителю предписывается в одиночку выполнять всю работу по дому в течение двух недель.

— Как тебе? — спросила Лю Сиси.

— Мне все равно, — криво усмехнулся Чжань Гобинь.

Разумеется, впоследствии с этим соглашением часто возникали проблемы. Их источником становилось поведение Чжань Гобиня. В первые два или три года в ответ на его неконтролируемые физические порывы, случавшиеся посреди ночи, Лю Сиси гневно указывала мужу на незаконное домогательство. Чжань Гобинь поначалу относился к штрафам как к шутке, однако Лю Сиси со всей серьезностью сообщила, что никто не шутит. В последующие два-три года она обвиняла Чжань Гобиня в пассивном саботаже и формальном отношении. Со временем даже оговоренные наказания больше не могли облегчить ненависть Лю Сиси. Однажды ночью, когда они занялись сексом, Лю Сиси захихикала и процедила:

— Эй, почему я сразу не поняла, что он у тебя такой маленький?!

Чжань Гобинь разозлился и парировал:

— Зато я давно заметил, что у тебя там все стало слишком просторным.

— Как ты узнал это, если не сравнивал меня с другими?

— А ты как узнала о моих размерах? Я-то ведь был женат, у меня была женщина. А ты? Скажи-ка, у кого больше?

— Бесстыдник! — вспыхнула Лю Сиси, а потом добавила: — Ты просто старый! Когда люди стареют, вероятно, все органы уменьшаются. Так что это ты усыхаешь и слабеешь, а не у меня все разболталось. Стоит принять это как данность и не поливать других помоями. Все! Слезь с меня! Да, я нарушила соглашение и готова понести наказание. Но любое наказание лучше, чем секс с таким никчемным мужиком, как ты…

Раздраженный и пристыженный Чжань Гобинь повернулся так резко, что едва не упал с кровати. Впервые в жизни он страдал бессонницей, и с этого дня физическое влечение надолго покинуло его. Лю Сиси, поняв, что оказалась вдовой при живом муже, стала частенько ночевать не дома. В такие дни Лю Яньни звонила Чжань Гобиню и сообщала, что сестра находится у них. Чжань Гобинь отвечал невразумительное «угу», но не верил. Он считал, что Лю Сиси завела себе любовника, а Лю Яньни ее просто неуклюже прикрывает. Иногда звонила сама Лю Сиси и говорила, что не пришла ночевать, потому что работает над проектом неподалеку от дома сестры и так намного удобнее.