Её звали Карма

Оставшись наедине в своей клетке, невольница забралась на постель и, прижав колени к груди, стала раскачиваться из стороны в сторону, лихорадочно соображая, как быть дальше. Внезапно двери распахнулись, и в комнату вошел узкоглазый и узколицый, невысокого роста и с колючими маленькими глазками очередной страж. За ним следом вплыли уже знакомые купальщицы и, подняв Карму за локти, повели в купальню. Значит, ей вновь предстоит созерцать этого Муслим-агу.

На сей раз ее облачили в розовый шелк с серебряным поясом и широкими браслетами на запястьях, препроводили в небольшую сумрачную комнату с двумя одинокими светильниками по противоположным сторонам и широким ложем, убранным шелковым покрывалом. В глубине, возле тлеющей жаровни на одном столике стоял узкогорлый серебряный кувшин, на другом - поднос с фруктами.

Не отходя от двери ни на шаг и озираясь по сторонам, Карма продолжала стоять неподвижно. Вдруг в глубине комнаты зашевелился парчовый занавес, приковав к себе ее внимание, и на свет вышел Муслим-ага в длинном до пола, распахнутом халате и с непокрытой коротко стриженной головой. Он, не моргая, смотрел на Карму, держа в руке какую-то блестящую вещицу.

– - Благодарю тебя, щедрейший Муслим-ага за прекрасные наряды. Завтра уже я покину твой гостеприимный дворец и продолжу свой путь дальше.

Визирь обошел девушку кругом, не стесняясь откровенно оглядывать ее с ног до головы, от чего у той возникло отнюдь не приятное чувство наготы, и , приподняв ей волосы, надел на шею изумрудное ожерелье, не проронив ни звука. Ага потрогал светлые волосы чужестранки, поднес их к лицу, вдыхая аромат свежести и чистоты, провел по всей длине, едва касаясь рукой.

– - Мое гостеприимство и впредь будет щедрым, а подарки - богатыми, - томно сказал он, приблизившись к Карме почти вплотную.

– - Я ценю твое внимание, Великий визирь, однако столь великолепные подношения не стоит делать случайной гостье, - настаивала Карма, чувствуя, как в ней нарастает тревога.

– - А разве Кармэ здесь гостья?

Девушка испуганно глянула на него. Муслим-ага мягким движением снял с ее головы вуаль и дотронулся до обнаженного плеча.

Карма резко отошла от него к окну.

– - Белая женщина недотрога?

– - Я настаиваю, однако, на том, что здесь я в гостях, - она украдкой глянула на столик с фруктами, высматривая нож или кинжал, потом на окно, перекрытое решеткой. Кинжал лежал возле самого края подноса.
– Надеюсь, Великий визирь не посягнет на неприкосновенность подданной другого государства!

– - Настаиваешь? Неприкосновенность?
– Муслим-ага разразился громоподобных хохотом. Карма испуганно глянула на него.
– Теперь Кармэ в моей абсолютной власти! И только я буду решать, как поступить с чужестранкой! Отныне ты принадлежишь мне, как и все, что ты видишь вокруг!

Он снова закатился от смеха, а так как был пьян, не удержался на ногах и неуклюже присел на ложе.

Карма схватила со стола кинжал и выставила его перед собой в качестве защиты. Увидев эту сцену, визирь еще пуще стал заливаться, тыча на нее пальцем.

Ибрагим, подслушивая под дверью, был удивлен подобному поведению своего повелителя. Он что-то не припоминал, чтобы когда-нибудь Муслим-ага вот так заразительно и долго смеялся. Что же могло послужить столь удивительному поступку Великого визиря? Он задумался и стал прохаживаться по коридору взад-вперед, убрав руки за спину. Чернокожий гигант стоял рядом с невозмутимым видом. Через какое-то время смех затих и, распахнув двери, из комнаты вылетела словно стрела Карма.

Ибрагим в недоумении сначала посмотрел ей вслед, потом заглянул в покои визиря. Муслим-ага лежал на полу с кинжалом в груди и, истекая кровью, задыхался от гнева и попытки кричать.

– - Хасан, изловить ее! Живо!
– крикнул Ибрагим и склонился над умирающим.

– - Четвертовать...четвертовать...
– шептал визирь , захлебываясь кровью.
– Исчадье...женщина. Уби...
– не договорил Муслим-ага и испустил дух.

Карма бежала куда глаза глядят. Ей удалось спрятаться за ковром, правда не на долго. Евнух Хасан сначала пробежал мимо, но поняв, что упустил ее, вернулся. А беглянка за пару секунд добежала до балкона и спрыгнула с него вниз. Однако неудачно: подвернула ногу. Волоча ногу, она укрылась в кустах и пыталась отдышаться. Кажется, все было тихо. Погони видно не было. Она выбралась из кустов и перебежками направилась к воротам, прячась за каждым деревом сада. Уф, кажется удалось ускользнуть от этих глупых монстров.

И тут ее схватили за плечо.

– - Нет!
– вырвался крик из ее горла.
– Хасан, отпусти меня, - взмолилась Карма.

– - Он, может быть, и отпустил бы тебя, если бы не я, - зловеще прошипел неизвестно откуда появившийся Ибрагим.

Тут подоспел еще один стражник.

– - Взять ее!
– распорядился секретарь.

И евнухи схватили преступницу за руки.

– - Ты будешь наказана за содеянное, - Ибрагим ударил Карму по лицу, раскровив ей нос.

– - Назови мне свое имя, антихрист, чтобы я прокляла тебя!
– крикнула Карма.

– - С проклятьем ты опоздала, - цинично ухмыляясь, Ибрагим снял с ее шеи драгоценное ожерелье, браслеты и диадему.

– - Ничего, у меня еще есть время умножить твое проклятие, мерзкий выродок!

– - Только лишь до утра, красавица. Только лишь до утра... На рассвете тебя казнят. Сначала тебе отрубят руки, потом ноги, а напоследок...
– он больно схватил ее за волосы, - ... палач хладнокровно отсечет тебе эту миленькую головку!
– усмехаясь, процедил сквозь зубы Ибрагим.
– В башню ее, и глаз не спускать!
– распорядился он и исчез в темноте.

8

В башне, высотой в сотню локтей, было темно и сыро. С крыши падали редкие капли, бились о металлическую цепь, которой была прикована к холодной стене пленница, и разлетались в разные стороны мелкими брызгами. В кирпичном выступе, недалеко от узницы, торчал одинокий факел. Его пламя дрожало от сквозняка, и по стенам плыли и дергались причудливые тени. Округлая башня (тридцать локтей в поперечнике) окон не имела, только под самым куполом чернели четыре узких щели в виде бойниц. Напротив Кармы, висевшей на цепи, и руки которой приковали над головой так, что она вынуждена была все время стоять, виднелась низкая дверь с решетчатым оконцем. За ним был темный коридор, из которого в свою очередь вели еще две двери в противоположных направлениях: одна выходила во внутренний двор этой древней, почти что разрушенной крепости, другая открывала выход в город.

Мирные и добрые горожане еще не успели узнать о трагической и бесславной кончине их Великого визиря и благополучно смотрели свои сказочные сны. Только не до сна было плотникам, возводящим на центральной площади города помост для предстоящей казни дерзкой чужестранки.

...Время от времени к оконцу подходил надзиратель и проверял, как ведет себя приговоренная.

– - Остаешься на всю ночь до утра, - сказал пожилой усатый стражник молодому воину султана.
– На рассвете тебя сменят.