Его Чужая Ведьма

— Чего встала столбом на середине пути? — меня подтолкнули две пухлые ладошки в спину, этим ворчуном оказался Эрки, когда я обернулась и посмотрела на ребенка.

— Я задумалась… — не стала вдаваться в подробности того, что мне немного не по себе от того, какими братья бывают взрослыми.

— Ишь, задумалась. Дядька таких задумчивых на раз-два ссылает на исправительные работы, и первая ваша встреча…

— Не надо, не напоминай. Я подумала, что нам нужны еще союзники, и это должен быть не кто иной, как одобренные градоправителем ведьмы. Они же могут попросить его об услуге? Устроить на работу свою шестиюродную внучатую племянницу?

— Теоретически, — проговорил Зук, — это возможно, а практически… наши ведьмы ничего просто так не делают. Мы проверяли.

— Думаете, откажут?

— Отказать не откажут, только могут заломить непомерную цену за помощь.

— Денег у меня точно нет, — сокрушенно проговорила, расписываясь в своей полной беспомощности.

— Им не нужны деньги, они… — Зук задумался, как будто сомневался, стоило ли мне раскрывать всю нелицеприятную правду.

— Что — они?

— Забирают желания.

— Это как?

— У нас существует традиция, каждый год, в день Праздника Желаний, мы несем бусины к главному фонтану. И если все верно продумать, то желание наверняка исполнится.

— И как? Ваши желания исполнились?

— У нас оно одно-единственное, и сколько бы ни пытались, ничего не происходило из загаданного. А мы желали как никто в этом городе, всемером, и бусины сбрасывали в фонтан. Только это все напрасно…

— Так если оно не работает, зачем ведьмам нужна такая плата?

— А это тебе лучше знать, ты же одна их них.

Так-то оно так. Только мне стало казаться, что ведьмы деревень и поселков разительно отличались от свободных. И что среди своих наверняка нашлись особые личности, установившие свои правила.

Так что ничего о желаниях я не знала и даже не догадывалась…

Глава 4

Томас Гринвальди, как не старался, был совсем неприветлив. Его глаза сверкали в темноте с неодобрительной неприязнью, и даже несмотря на рекомендации местных ведьм, и полного радушия со стороны маленьких и дерзких племянников… Я ему не нравилась. Белокурая и синеглазая. Яко бы не ведьма, но не нравилась и все тут.

— Так ты говоришь, внучатая племянница, Моры… — мужчина вчитывался в рекомендации, и все равно посматривал на меня с подозрением.

Мора, как и предрекали гномы, взяла с меня тройную оплату. И даже учитывая то, что я была такой же ведьмой, как и она, не сделала мне скидку ни на одно желание. Я подписала с ней магический договор, что обязуюсь послужить Гномиру, в случае хорошего исхода дела, пять полных лет. И ни при каких обстоятельствах не раскрывать того, что Мора мне каким-то образом посодействовала. Ну и мои желания. Все те, что я могла загадать в эти пять лет, я должна была передать добровольно ведьме.

Я согласилась.

Взвесив все «за» и «против». Желания показались самой малой платой, которую я могла совершить на сегодня. Ну что же… может оно и к лучшему, поменьше глупостей в голове, и полное сосредоточение на своей работе, в новом городе, мне вполне подходили.

— Очень внучатая, как видите судьба не обласкала меня и совершенно не наградила никаким магическим даром. Я не маг и не ведьма, так, пустое место…

— Пустое место… И какую работу ты можешь выполнять?

Мора мне посоветовала выпросить у градоправителя место торговки в сырной лавке. Для ведьмы это превосходное прикрытие. И тут я задалась вопросом, как же мне все обыграть так, чтобы получить разрешение от господина Гринвальди на колдовство. Ведь, если я представлюсь обычной девушкой, то мое колдовство так и останется под запретом…

Но ведьма была настолько убедительна, когда говорила о том, что мне надо обвыкнуться и понять все устройство Гномира. Для этого колдовство не требовалось, совсем. И я решила рискнуть, покинуть этот город я всегда успею. Пять лет ведь небольшой срок, или все же большой?

Над этим я сейчас думать не собиралась.

— Разную, господин, — смиренно сложила руки в замок на юбке, потупила глазки в пол не смея посмотреть мужчине в глаза.

На этот раз я решила не рисковать. И состроить из себя настолько невинную овечку, безропотную и покладистую, чтобы Гринвальди не к чему было придраться.

А градоправитель пытался найти любой повод и снова дать мне от ворот поворот. И получалось что дело было не совсем в ведьмах… Вернее не только в них…

— Умею чистить полы, следить за температурой в погребах и лавках, взвешивать товары, а еще…

— Что еще? — недовольно пробасил Томас Гринвальди.

— Я видела, что в сырную лавку требуется помощница… — и снова глазки в пол, и немного дрожжи в теле, для наглядности.

— И что, ты хотела бы себя предложить… — как-то это двусмысленно прозвучало из уст мужчины, мне показалось даже с подвохом.

— Что вы… я бы могла попробовать, если бы никто не был против и дали мне шанс…

Звучало жалко и немного унизительно, даже лично для меня. Хотя сейчас я скрывалась под иной личиной, испытывала настоящий ужас, насколько мне приходилось быть не собой, подавляя себя, настоящую Мариуку.

Зачем такие страдания я не понимала, а главное, для чего все это… Но тут же себя одернула. В этом городе необходимы перемены. Люди не должны жить под гнетом нерадивого господина, а ведьмы… ведьмы не должны пользоваться положением и торговать запрещенными эликсирами и товарами не только детям, но и взрослым.

***

— Хорошо, — снизошел наконец Гринвальди до меня убогой. — Даю тебе срок ровно месяц. Себя проявить и показать твое трудолюбие и усердие.

И тут мое напряжение как рукой сняло. Можно было выдыхать и праздновать свою маленькую победу.

— При условии, что каждый пятый день, ты, лично, будешь приносить корзину сыров, по моему особому заказу к нам в дом.

— Разве, у господина, есть нехватка? — я покосилась в сторону двери. — Или быть может…

— Не может, — оборвал меня не совсем вежливо градоправитель. — В моем доме семь неслухов, которым нужно хорошее питание, а наш слуга… Хотя он и предан нашей семье с давних лет, уже не совсем в состоянии в одиночку заниматься нашим обеспечением.

Я поняла, что тема для Томаса Гринвальди непростая, и местами болезненная. За его внешней черствостью и неприветливостью скрывались — отчаяние и боль.

— Хорошо, я все поняла, — я присела в небольшом реверансе. — Сыр будет в вашем доме каждый пятый день.

Тогда мужчина громко отодвинул свой стул и вышел из-за стола.

— Как твое имя?

И я без запинки выдала то, что давно обсудила с гномами.

— Бель Снежи, господин.

— Откуда ты, Бель? — озадаченно проговорил Томас Гринвальди и подошел ко мне совсем вплотную, награждая хмурым взглядом.