Его искали, а он нашелся

Практически не реагируя на свою команду и все больше искажая свой родной облик, превращаясь в комок сиреневого тумана и вязких невесомых лент, внутри которых сокрыта пугающе тонкая и длинная фигура какой-то твари, я продолжаю работу. От одного спящего до другого, двигаясь неестественными рывками, словно облако грез искажает пространство подобно кривому зеркалу. Спящие получали точно ту же обработку, что и "почтенный", только быстрее и глубже из-за низких уровней. Парочка из них даже получила такие повреждения, что сотрут пару месяцев, а то и год-другой жизни, но каким-то чудом никто не погиб, не покалечился и не обратился тварью прямо здесь же.

Время потеряло всякое значение, сливаясь в череду оборванных кадров.

Я помнил, как поправлял сигналы сенсорных систем, как искажал аналитические чары, одновременно поддерживая вокруг арены поле отвлечения внимания, стараясь сделать так, чтобы никто сюда случайно не вошел. Это не помогло бы против тех, кто твердо желал попасть в это место, вернее, помогло бы, развернуло бы их обратно, но они быстро осознали бы странность ситуации. К счастью, пока что попадались просто прогуливающиеся по случайным локациям Дома, а не намеренно идущие именно в эту точку реальности.

Время-время-время, куда же ты рвешься-то? Мне бы хотя бы часик-другой, или минут сорок, чтобы закончить все желаемое и начать убегать уже громко. Но часа у меня не было, как и сорока минут. Даже получаса не набралось, а лишь около двадцати минуток. Примерно столько времени, как подсказывали предчувствия мои, дано мне до того момента, когда поддерживать маскировку и удерживать чужие взгляды и намерения станет невозможно.

Я создавал обманки, преломлял отражения реального владельца дома и подставлял их под чужой зов, но все это было недостаточно серьезным аргументом. Я ошибался, считая этого старого человека центром и мозгом его домена. Вернее, я был полностью прав, но все равно ошибался. Домен был подчинен ему, верен ему, был продолжением воли и желаний его. И чем ближе был центр домена, основа Дома Тысячи Зрелищ, тем больше реальность подчинялась владельцу ее.

Но я зря считал домен неотъемлемой частью сути его владельца. Потому что даже без воли пребывающего в наведенном ступоре "почтенного" Дом обладал собственным, ни на что не похожим мышлением. И он чувствовал, ощущал неправильность в созданной мною обманке, заглушке между двумя душами - человека, что за многие десятилетия стал Домом, и Дома, что со временем сроднился с человеком. Дом чуял мой обман, раздирал его подобно тому, как ветер и солнце разгоняют утренний туман. Дом еще не понимал, не осознавал степени опасности, но стоит только этому частично разумному и квазиживому конструкту из множества чар, барьеров, зачарований, ритуалов и скрепляющей это все воли и сути породивших его людей существу понять ложность замененной связи его и хозяина... Будет бо-бо, причем всем, включая выключенных Грезой мимопрохожих.

В какой-то миг уплывающее сознание уловило удивительно четкую, как для нынешнего состояния, мысль - больше целей не было. Я бы мог справиться лучше, наплодить больше обманок, смазать больше образов, но все это требовало времени, которого уже не хватало ни на что серьезное. Остатки этих минут куда разумнее будет потратить на попытку незаметно убежать, не вступая в ненужный нам бой.

Тело возвращалось в человеческую форму очень неохотно, куда неохотнее, чем в случае с Формой Тени. Приходилось вспоминать о необходимости говорить, заново раскрывая сросшиеся и сменившиеся гладкой кожей уста. Нужно было пожелать видеть глазами, а не тем странным потоком образов, какими я ориентировался после того, как глаза исчезли. Необходимо было напомнить себе о том, как дышать, заново заставляя легкие работать, а сердце биться.

Постепенно облако фиолетового нереального рассеивалось, ленты и паутины с вкраплениями зеркальных обломков опадали оземь невесомым пеплом, а фигура скрывающегося под этими одеяниями меня возвращалась в человеческие пропорции. Греза не давила, не требовала, не жрала мою суть, но от этого была еще опаснее. Никто не мешал мне вернуть себе людской облик, никто, кроме меня самого, почти забывшего, каким этот облик является.

Ведь так легко потерять себя настоящего в бесконечных лабиринтах зеркал.

Первыми моими словами были не инструкции соратникам, а едва слышный, но очень злобный мат - тело, отвыкшее быть, собственно, телом, ныло так, словно меня долго и упорно использовали вместо скалки для формовки теста. А уж голова, пропустившая через себя сотни сотен человеко-часов чужих жизней и переживаний, гудела круче улья с шершнями. Тем не менее, самочувствие было удивительно нормальным, как для пережитого опыта, хотя тут еще рано говорить - мы пока не выбрались.

– Тин?
– Вопросительные интонации в голосе Тарии были чуточку обидными, будто я реально мог (а я мог!) угробить себя такой мелочью.
– Ты в норме, или тебя нести?

– Что, страшно было?
– В духе коренного одессита отвечаю вопросом на вопрос, подымаясь на ноги и немного разминаясь с некоторой опаской.

Опаска достаточно обоснована, ведь, несмотря на мою уверенность в том, что я вернул все, как оно было, оставался вариант, в котором кусок моих мышц растет не в том направлении... или мозги переместило в задницу. Уж в том, что я иногда думаю именно ею, сомнений нет и быть не может - в этом плане я достаточно самокритичен.

– Не, все в норме.
– Уж очень бодро произнесла Тария, отрицательно махая головой и притворяясь образцом оптимизма и доверия к непогрешимому лидеру.

– Нормальца.
– Тут же поддержал ее Ганс, хотя уж его актерских талантов точно недоставало для того, чтобы я в эти слова поверил.

– Все в полном порядке, друг мой.
– Лосий тоже поддержал общую волну, не желая выделяться или качать права после того, как именно его прошлое догнало нас всех и хорошенько отпинало.

– Это было одно из самых жутких зрелищ в моей вечности. Не скажу, что страшнее не имела несчастья увидать, но в первые две сотни эта ситуация, всенепременно войдет.
– Разбила иллюзию нормальности Тиа, никак своего страха не показывающая, но все еще продолжающая успокаивать себя после пережитого зрелища уже-почти-твари Грезы за работой.
– Редко удавалось увидеть мастеров Зеркали в деле... особенно мастеров, которые позволяют себе столь масштабное и прямое использование своей силы.

Секунда молчания.

– К чему ваши взгляды?
– Самую малость раздраженно, настолько малость, что даже я сомневаюсь в реальности этого раздражения, произнесла эльфийка в ответ на молчаливый упрек команды.
– Я не собираюсь лгать по столь ничтожному поводу, особенно лгать тому, кто умеет разбивать чужую ложь.

– Ты-то могла и своими штучками притвориться, как следует.
– Упрекнула ее Тария, нахватавшаяся о тактике и возможностях видящих стольких знаний, что могла бы пойти преподавать юным пророкам какой-то аналог вышмата.

– Я - могла.
– С каменным спокойствием кивнула Тиа.
– А вот вы - нет.

Даже не знаю, что умиляет меня больше - попытки товарищей не показать, как их мое непривычное (в отличие от Формы) перевоплощение напугало, попытки Тиа сыграть на контрасте, или тончайший троллинг Тарии, заставивший Тиа ввязаться в совершенно ненужный ей спор и почувствовать себя несколько глупо. Последнее танцовщице удалось только за счет все еще не прошедшего шока от контакта с планарной силой, что заставило эльфийку несколько притупить бдительность, пусть и на жалкие пару секунд и считанные проценты. А еще потому, что как раз Тария даже секунды не сомневалась в том, что я себя контролирую, что, несомненно, польстило. Еще бы мне такую самоуверенность.