Эхо забытых стен

Подобравшись ближе к центру деревни, он смог разглядеть картину более детально. У дома Еремея действительно стояла телега Мирона, накрытая мокрым брезентом. Рядом с ней топтались на месте четыре лошади, явно не крестьянские тягловые – породистые, поджарые, с дорогими седлами. На двух из них сидели всадники в длинных темных плащах с капюшонами, низко надвинутыми на лица, скрывая их от дождя и любопытных глаз. Еще двое, спешившиеся, стояли у двери старосты, один из них, высокий и широкоплечий, судя по всему, стучал. Слышался также недовольный лай собак из ближайших дворов, но он был каким-то приглушенным, словно псов быстро успокоили или они опасались приближаться.

Из дома Еремея донесся его дребезжащий старческий голос, полный удивления и некоторой тревоги. Затем дверь со скрипом отворилась, и на пороге возникла грузная фигура старосты с тусклой масляной лампой в руке. Свет лампы выхватил из темноты лица прибывших, но лишь на мгновение, так как они стояли чуть в стороне. Алексей заметил блеск металла на их поясах – рукояти мечей или длинных ножей. Не гарнизонская форма. Это были гражданские, но вооруженные и явно непростые путники.

Разговор шел вполголоса, но до Алексея долетали отдельные обрывки фраз. «…срочное дело…», «…королевский указ… но неофициально…», «…разыскиваем… особые приметы…». Сердце у Алексея тревожно екнуло. «Разыскиваем». «Особые приметы». Кого они могли разыскивать в этой глуши? И почему неофициально, по королевскому указу?

Он инстинктивно отступил глубже в тень, под крону разлапистой ели. Его разум лихорадочно заработал. Аккерманы. Они всегда были вне закона, всегда преследовались. Королевская семья не забыла и не простила их отказ подчиниться силе Прародителя и их иммунитет к стиранию памяти. Истребление клана было почти полным, но отдельные выжившие, рассеявшиеся по самым отдаленным уголкам стен, все еще могли представлять угрозу для власти, хранящей страшную тайну. Его дед Игнат не раз говорил о «королевских ищейках», которые рыскали по землям, выискивая последних из их рода.

Может быть, это они? Охотники на Аккерманов? Но почему сейчас? Спустя столько лет после основной чистки? Или это было связано с чем-то другим?

Алексей напряг все свое внимание, пытаясь расслышать больше. Дождь немного стих, и голоса стали чуть четче. Один из прибывших, тот, что повыше, говорил властным, холодным тоном, не допускающим возражений.

«…молодой человек… или девушка… около пятнадцати-семнадцати лет… темные волосы, светлые глаза… возможно, скрывается под другим именем… обладает необычной силой и ловкостью…».

Алексея прошиб холодный пот, не связанный с ночной сыростью. Описание… оно подходило. Подходило под него. Возраст, волосы, глаза. «Необычная сила и ловкость» – это уж точно про Аккерманов. И если они ищут кого-то с такими приметами здесь, в Остроге, то круг подозреваемых сужается до одного человека. Его.

Он не мог поверить, что спустя столько лет после смерти деда, после того, как он старался жить максимально незаметно, опасность настигла его именно сейчас, накануне глобальной катастрофы. Или, возможно, это было связано? Может, королевская власть, предчувствуя какие-то грядущие потрясения или получив некие сведения, решила зачистить последние «угрозы» внутри стен?

Страха как такового он не испытывал – скорее, ледяную сосредоточенность и вспышку гнева. Гнева на эту несправедливость, на вечное преследование его рода. Но сейчас не время для эмоций. Нужно было понять, насколько серьезна угроза.

Староста Еремей что-то отвечал, его голос звучал заискивающе и испуганно. Он явно не хотел проблем с вооруженными людьми, ссылающимися на королевский указ, пусть и «неофициальный».

«…у нас тут… таких не водится, господа хорошие… все свои, из роду в род… молодежь вся наперечет…».

«Мы проверим, старик, – отрезал высокий незнакомец. – Завтра с рассветом обойдем каждый дом. А пока – предоставь нам место для ночлега. И твоим людям – держать язык за зубами. Никто не должен знать о нашем визите, пока мы не уедем. Понял?»

«Понял, понял, ваше благородие… как не понять… – бормотал Еремей. – Проходите в дом, у меня тут… тесновато, но уж как-нибудь…».

Дверь в дом старосты закрылась, укрыв от Алексея дальнейший разговор. Двое всадников остались у лошадей, кутаясь в плащи. Дождь снова начал накрапывать.

Алексей медленно, стараясь не издать ни звука, начал отступать обратно к своей хижине. Мысли бились в голове, как пойманная птица. Они ищут его. Завтра утром они начнут обыск. У него есть всего несколько часов до рассвета.

Что делать? Бежать? Но куда? Лес большой, но они на лошадях, и если они действительно ищейки, то, возможно, у них есть собаки или они сами хорошие следопыты. Скрываться в деревне? Бессмысленно, его хижина на отшибе, и ее проверят одной из первых. К тому же, он единственный в деревне, кто полностью подходит под описание.

Единственный шанс – это лес. Но не просто бежать, а попытаться запутать следы, уйти как можно дальше и быстрее. И он должен был сделать это немедленно, не дожидаясь утра.

Вернувшись в хижину, он плотно закрыл дверь на тяжелый деревянный засов. Огонь в очаге еще горел, отбрасывая неровные тени. Алексей подошел к нему, но не для того, чтобы согреться. Его взгляд был прикован к пламени, но видел он не его, а лица ночных гостей, блеск их оружия, холодную решимость в голосе говорившего.

Бремя знания о грядущем падении стен отошло на второй план перед лицом непосредственной, личной угрозы. Но одно было связано с другим. Если его поймают, он не сможет ничего сделать, не сможет даже попытаться использовать свои знания. Его жизнь, его уникальное положение как попаданца и Аккермана, может оборваться здесь и сейчас, в этой забытой богом деревне, так и не сыграв никакой роли в надвигающейся драме.

Он должен выжить. Ради себя. Ради смутной, почти невыполнимой надежды хоть что-то изменить. И для этого ему нужно было действовать. Быстро и решительно. Аккерманская кровь забурлила в жилах, отгоняя остатки растерянности. Начиналась его личная битва за выживание. И она обещала быть не менее жестокой, чем те, что ему предстояло увидеть в своих «снах» о будущем.

Пламя в очаге потрескивало, словно разделяя тревогу Алексея. Он больше не колебался. Решение было принято – бежать. Бежать немедленно, под покровом ночи и дождя, которые могли стать его единственными союзниками.

Первым делом он быстро и методично начал собирать самое необходимое. Дед Игнат всегда держал наготове «тревожный узел» – небольшой, но вместительный заплечный мешок из просмоленной кожи, в котором хранились вещи для выживания в лесу на несколько дней. Алексей знал его содержимое наизусть и теперь лишь проверял и дополнял.