Ёксель-моксель!

Б е л ь м о н д о н [Бастилии, погасив свой пафос .]:

– Телефончик не дадите(?), Басти-илия э-э-э...

Б а с т и л и я [обрадованно, подсказывающе.]:

– Захаровна! Захаровны мы... все...
– трое сестер и брат... Нет, брат как обычно - Захарович... А мы-ы-ы - все как одна - Захаровны! Тютелька в тютельку! [засуетившись в поисках письменных принадлежностей.]:– Сейчас-сейчас я вам изображу свой телефончик! Аннушка, чем и на чём тут у вас можно написа-ать?!

А н н а [вскипев, Бельмондону.]:

– Ты-ы-ы(!!!), Айболи-и(!!)т, холера те в поджелудочну! Ты дава-а-а(!!)й, жабоед пядальный(!), - лячи-и-и(!!!), ёксель-моксель, а не шуры-муры тута с энтой жабою пядальною устраивай!.. [на сих словах лицо опешившей Бастилии куксится в обиженное.]

Б е л ь м о н д о н [Анне.]:

– Пардон, мадам... [Бастилии.]:– Да не пишите вы мне свой мобильный номер.

Б а с т и л и я [восторженно, стремительнейше воспряв из обиженности.]:

– Так запомните?!

Б е л ь м о н д о н [обводя ищущим взглядом присутствующих.]:

– Да мне вовсе без надобности ваша цифирь. Всего-то-навсего хотел одолжи-и(!)ть любой телефон на один крохотный звоночек. Рация сдохла, мой смартфон разрядился, Гаврила - [кивает на санитара.]:– растяпа - свою мобилу вместо пачки из-под курева в мусоропровод с шестнадцатого этажа выбросил. И искать-то - подумали - бестолку. С тако-о(!!!)й высоти-и(!!)щи в свободном падении по вертикальной трубе-е!.. Без шансов... Хорошо хоть, аппаратик так себе - дешевка... Одолжите кто-нибудь телефончик - диспетчеру отзвониться.

[Бастилия, понурив голову, отрешенно опускается на аннушкин табурет. Анна протягивает Бельмондону свой телефон.]

А н н а:

– Дяржи-и(!), Пилюлькин.

Б е л ь м о н д о н [принимая аппарат, с эстетическим любопытством смотрит на вонзенную в столешницу гирю.]:

– Заба-а(!)вненький натюрмортик. Заказывали... иль сами сотворили?

А н н а [грустно, по вертикали переводя понурый взор от стола к полке и обратно.]:

– Сами... сотво-рили... Я сделала... Хотела, ёксель-моксель, гирьку на полочку запялить, а она возьми да й сорвись...

Б е л ь м о н д о н [сурово.]:

– Гра-аждане-е! Покинем-ка дружнехонько помещеньице! Чего столпились?! Не в библиотеке же. [командно Гавриле.]:– Чего стоишь словно истукан?! Завязывай сопли жевать - очищай помещение!

[Анна с Бастилие й бредут к выходу. И тут в кадр наконец-то попадает спина последней, украшенная зоновской татуировкой. Гаврила, выступив вперед и развернувшись лицом к выходу, берет носилки поперек груди, дабы бульдозерить собравшихся. Но, узрев тату на практически обнаженной спине, пораженно охает и замирает непоколебимым изваянием. Массовка выходит в коридор. Бельмондон, обойдя Гаврилу, плотно прикрывает дверь. Возвращаясь на исходную позицию, впе ривает изум ленный взор в лицо окаменевшего санитара.]

Б е л ь м о н д о н [Гавриле , обеспокоенно .]:

– Ты чего?.. Поясницу пересекло?..

Г а в р и л а [по-детски ошарашенно.]:

– Кар-ти-инка-а! Охрене-е(!)ть. Точь в точь как у моего папашки-рецидивиста! Только кумполами побогаче. От эт-т да-а-а!.. Неужто зону топтала?.. У них же за каждую ходку новый кумпол пририсовывается. А у нее и-и-их-х!.. Рецидиви-и-истка-а!..

[дверь слегка со скрипом приоткрывается, и в образовавшийся проем чуть выше ручки просовывается голова возбужденной Бастилии. ]

Б а с т и л и я [сварливо тараторя.]:

– И никакая я не рецидивистка! И нисколько я не отбывала! Наоборот: охраняла их - рецидивисток! А татушку мне еще в молодости по ходу семидневного запоя... на каникулах после зимней сессии в машиностроительном техникуме собутыльницы из училища искусств в общаге... по глупости забацали! И никакая я не...

Б е л ь м о н д о н [Бастилии, укоряюще, нахмурив брови и гневно притопнув ногой.]:

– Мадам, да будет вам ведомо: совсем не по-французски через замочные скважины да дверные зазоры подслушивать! Изво-о(!)льте убрать свою головенку, а то Гаврила... Гаври-и-ила-а!!

Г а в р и л а [резко очнувшись от оцепенения и резво развернувшись к Бельмондону.]:

– А?!!

Б е л ь м о н д о н [ раздраженно- приказным тоном.]:

– Фигу на! Да прищеми ты наконец ее сонную артерию этой чертовой дверью!!

Г а в р и л а [по-армейски ретиво разворачиваясь ко входу.]:

– Сейчас. Э-э(!)то мы ми-игом... [но голова уже убрана, а дверь захлопнута.]...

Б е л ь м о н д о н [присев ягодицей-бедром на край стола, на пониженном тоне в мобильник.]:

– Донор-ветер. Слушай сюда. Это Бельмондон беспокоит...

...
– Чего-о-о?! Сам ты гандон!.. Все рифмуешь, поэт недоделанный... Это я - Бельмондон Николаевич Кровопивец! Третья бригада!..

...
– Да ла-адно, проща-аю. Не вперво-ой... [голос понижается до полушепота.]:– По последнему-то вызову в квартиру в тупике ученого конюха Гаврилова того... Двухсотый мужского пола без явных признаков насилия. Пока от близких-то скрою, что он жмур. Набрешу заполошным, что, мол, по естественной потребности организма впал в краткосрочный летаргический сон, что, мол, мы с Гаврилой поехали за электронным аппаратом для плавного выведения из морфейного состояния...

Хе, сегодня должно везти-и(!): тупик - Гаврилова, мой санитар - Гаврила. Совпадение... А ты, Донорветер, пока звони в полицию. Да труповозам брякни, чтобы готовились...

[Спустя минипаузу, кухня. Кроме володиного тела никого. На цыпочках (даб не разбудить Володю) входят Анна и Бастилия. ]

А н н а [счастливая, любовно взирая на Володю.]:

– Дры-ы-ыхне-ет ро-о-одненьки-ий! По ес-те-е-есвенной, ёксель-моксель, надобности аргони-изму. А ты пульса-а, ёксель-моксель, ня могла наш-щупать. Ш-щупальца-а б те поотрыва-ать да людое-едам их заместа карамелек.