Эксклюзивное интервью (Том 1)

– Что это за "жареные" факты у Барри?

– Только то, что я уже сказал, мистер Дженкинс. Клянусь Богом, не знаю, но Барри говорит, что эта история затмит Уотергейт.

– Так это связано с политикой?

– Она не уточняла. Заявила только, что дело громкое.

Дженкинс наставил на Хови указательный палец.

– Я не потерплю, чтобы на моей телестудии работали радикальные лунатики.

– Барри не лунатик, сэр. Она хороший репортер. Вы же сами ей об этом сказали в своем меморандуме.

– Я не посылал ей никакого меморандума. О чем это вы болтаете?

***

– Джордж?

Ванесса произнесла это так тихо, что засомневалась, услышали ли ее, но доктор, взглянув, улыбнулся ей в ответ.

– Рад видеть вас очнувшейся. Как себя чувствуете?

– Не очень хорошо.
– Ее поташнивало, и было трудно сосредоточиться, лицо доктора плыло у нее перед глазами. Ванесса смутно припомнила отвратительную сцену, затем Джорж сделал ей укол, чтобы успокоить. Как давно это было.
– Что со мной? Где Дэвид?

– Мы с президентом пришли к выводу, что вы нуждаетесь в полноценном отдыхе, поэтому поместили вас сюда.
– Он похлопал ее по руке, но она и не почувствовала бы его прикосновения, если бы не посмотрела на свою руку, в вену которой через иглу номер четыре по капле втекал какой-то раствор.

Внимание Ванессы привлекло движение с другой стороны кровати. Ей улыбалась медсестра.

– Меня, зовут Джейн Гастон. Сиделке исполнилось пятьдесят пять или около этого. У нее было широкое приятное лицо и короткие светлые волосы.

– Миссис Гастон будет с вами круглые сутки, - пояснил Джордж.
– Она прекрасно заботится о вас, и до сих пор вы были идеальным пациентом.

Ванесса смутилась и как-то разом растерялась. Комната казалась знакомой, но она не могла вспомнить, где видела ее раньше.

– Почему мне вкололи иглу номер четыре?

– Чтобы предотвратить обезвоживание, - объяснил доктор.
– Ваш организм не задерживает жидкость.

Сиделка измеряла ее кровяное давление.

– Я больна?
– спросила Ванесса, внезапно охваченная паникой. Почему они ей не говорят? Может, она пострадала в аварии и покалечилась? Или у нее смертельная стадия рака?! А может, на нее покушались?

Эти жуткие случайности были мгновенно замещены ужасающей реальностью сюда ее поместил Дэвид.

– Где Дэвид? Я хочу с ним поговорить.

– Сегодня президент уехал в Вест-Коут, - ответил Джордж с милой улыбкой. Полагаю, вечером он вернется. Вы наверняка сможете побеседовать.

– Зачем мне сиделка? Я умираю?

– Нет, конечно, миссис Меррит. Да вы ложитесь, ложитесь - сказал Джордж, легонько надавливая ей на плечи, когда она попыталась сесть. Он взглянул на Джейн Гастон.
– Хорошо бы дать ей еще дозу.

– Но, доктор Аллан...

– Пожалуйста, миссис Гастон.

– Конечно, доктор.
– Она покинула комнату.

– Где мой отец?
– спросила Ванесса. Голос ее звучал слабо и отдаленно даже для ее собственных ушей.
– Я хочу видеть папу. Позвоните ему, скажите, чтобы он забрал меня отсюда.

– Боюсь, это невозможно, Ванесса. Я не смогу этого сделать без одобрения Дэвида.

Вернулась сиделка со шприцем и сделала инъекцию ей в бедро.

– Вы выздоровеете быстрее, если расслабитесь и позволите нам о вас заботиться, - ласково произнес Джордж.

– Что со мной? Ребенок еще не родился? Джейн Гастон посмотрела на доктора Аллана.

– Бедняжка. Она думает, что еще беременна. Джордж хмуро кивнул.

– Мой ребенок, - всхлипнула Ванесса.
– Вы приняли моего ребенка?

– Давайте выйдем. Пусть она отдохнет.

– Нет, пожалуйста, - прошептала Ванесса.
– Не покидайте меня! Вы все меня ненавидите, я знаю. Почему вы молчите? Мой ребенок умер, да?

Доктор Аллан сделал знак сестре выйти из комнаты. Миссис Гастон тихонько закрыла дверь.

Ванесса мучительно пыталась что-то вспомнить. Это что-то было очень важным, но она никак не могла за него ухватиться. Надо думать, надо вспомнить! Обязательно!

И вдруг из глубины души ее вырвался стон. Она вспомнила безжизненное тельце, которое она подняла из колыбели, услышала отголоски своего крика в коридорах Белого дома в ту ночь.

– Мой ребенок, - всхлипнула она.
– Мой ребенок! О Господи. Как больно!

Вместо того чтобы лишить воли, мучительное воспоминание взбодрило ее. Она не думала, что с ней будет дальше, и была уверена лишь в одном: ей нельзя больше здесь оставаться. Не замечая боли, Ванесса стала отрывать ленту, придерживающую иглу в вене. Сорвав ленту, она сглотнула подступившую к горлу тошноту и выдернула из вены катетер.

Она попыталась сесть, но у нее на груди будто лежала наковальня. Собрав все оставшиеся силы. Ванесса в конце концов заставила себя принять сидячее положение. Комната накренилась. Казалось, деревья, которые она видела через окно, росли под углом в сорок пять градусов. Ее стошнило.

Мозг, похоже, был неспособен посылать приказы ногам. Ей понадобилось минут пять невероятных усилий, чтобы подтащить ноги к краю кровати. Затем ноги болтались над полом, а она в это время боролась С тошнотой и постоянными волнами головокружения. Постепенно Ванесса набралась храбрости и соскользнула с матраса.

Ноги не держали ее. Она мешком рухнула под кровать, долго лежала, всхлипывая и тяжело дыша, слишком слабая, чтобы стоять, слишком слабая даже, чтобы позвать на помощь. Сейчас она желала лишь смерти.

Ну уж нет! Да будет она проклята, если так просто сдастся! Упорная в своем стремлении. Ванесса медленно подползла по полу, словно примитивная инфузория, используя все части своего тела.

Когда она наконец достигла двери, пот тек с нее ручьями, волосы и ночная рубашка прилипли к телу. Ванесса свернулась калачиком и замерла, дрожа от слабости.

В конце концов она подняла голову и посмотрела вверх, на дверную ручку. Та показалась ей столь же недосягаемой, как и луна. Ванесса попыталась постучать, но ее пальцы издавали лишь слабые шлепки. Тогда она оперлась ладонями о холодное дерево и стала карабкаться по двери вверх, напрягая мускулы рук и груди, пока наконец не подтащила одну ногу, потом другую, а затем и встала на колени.

Передохнув, она схватила дверную ручку обеими руками и повернула ее, одновременно наваливаясь всем телом. Дверь резко распахнулась, и Ванесса упала в коридор, приземлившись на плечо, жуткая боль тотчас пронзила руку.