Экспедиция "Апоп"

— Похоже, что симптомы наших с тобой фобий перемешиваются.

— Но с чего ты это взял?

— Потому что я стал чувствовать себя очень некомфортно в этой темноте, — я заозирался, мне снова начали мерещиться всякие монстры на границе свечения наших фонарей.

Я внимательно изучал угол, куда сворачивал коридор, и осознал ещё одну вещь.

— Но самое главное, — я повернулся лицом к Элиз, — коридор, по которому мы идём уже шестой час, должен быть прямым, без поворотов.

— Ой, — Элиз снова поднесла свою ладонь к лицу, задев маску, — ты прав. И как я сразу не заметила?

Я снова посмотрел в том направлении, где я только что рассматривал поворот коридора, но не обнаружил ничего в том месте. Коридор, как и положено ему, был прямой, никаких поворотов не было ни впереди, ни позади. Осмотревшись повнимательнее, я понял, что мы, оказывается, стояли рядом с дверью того самого склада, где мы нашли сухпайки. Мы вообще уходили куда-нибудь отсюда?

Сильвер

Как только я заметил, что что-то не так, коридор космического корабля вернул свой былой облик. Это был снова прямой тёмный коридор с дверями по обеим его сторонам. Ещё раз посмотрев по сторонам, я определил необходимое нам направление, чтобы добраться до рубки управления кораблём. Взяв за руку Элиз, я направился на встречу с Новаком.

Интересно, как он это провернул? Никто из членов команды, насколько мне было известно, не страдал хилофобией. Вообще, сама хилофобия характеризуется боязнью заблудиться в лесу, но когда города стали разрастаться в огромные мегаполисы, Всемирная организация здравоохранения немного скорректировала это понятие.

Может быть, Новаку не так уж и необходимы именно наши фобии? Что если он может контролировать любую из них? Я зацепился за эту мысль, пытаясь разобраться в происходящем. Если логически подумать, то можно прийти к выводу, что задачей Новака было напугать нас. Или даже не напугать, а отпугнуть? Но от чего?

Может быть, от решительных действий? Это хорошая гипотеза, оставим её как рабочую версию. Мы уже поняли, что его основная цель — добраться до самой Земли. Что именно он там будет делать и как будет приземляться с такой скоростью, сейчас не важно. Важно то, что нам просто необходимо его остановить, и Новак пытается этому помешать всеми доступными ему способами. Но откуда у него такие возможности? Насколько реально то, что хотя бы один человек во всём мире может управлять чужими страхами?

Перед глазами снова всплыло его лицо, смотрящее на меня через иллюминатор двери шлюза. Эта улыбка-оскал, этот бешеный взгляд… Может, Новак не совсем человек? Или… или он уже вообще не человек, а нечто другое? Нечто неизведанное, некое существо, с которым ранее человечество никогда не сталкивалось? Я инстинктивно передёрнул плечами.

— Васили, всё хорошо? Ты что-то увидел? — Элиз, следующая за мной, не отставая, остановилась.

— Да, всё хорошо. Просто…

— Что просто?

— Просто вспомнил лицо Новака. Это очень неприятное… нет. Скорее даже омерзительное лицо. К такому зрелищу, я считаю, даже невозможно подготовиться. Поэтому, будь готова, что всего один его взгляд может вызвать у тебя чувство оцепенения и заставит тебя остолбенеть.

— Мон Дье! Даже так?

— Даже так. Интересно, что ты упомянула Бога, — ухмыльнулся я, подбирая аналогию. — Ведь Новак теперь больше похож на Дьявола.

— Но ведь Диабле не существует, это лишь концепция, чтобы объяснить, что такое зло, — возразила мне Элиз.

— Хотел бы я, чтобы ты оказалась права. Но я видел то, что видел.

На этот раз Элиз не ответила, а молча продолжила идти за мной. Видимо, этот небольшой диалог заставил её о чём-то сильно задуматься, потому что она буквально врезалась в меня, когда я остановился, чтобы рассмотреть некий силуэт в тени.

— Что на этот раз, Васили? — шёпотом спросила она, сообразив, что я не буду останавливаться просто так без веской на то причины.

— Там впереди, — указал я рукой на угол стены и пола на самом краю области, освещаемой нашими фонарями.

Там действительно что-то было, и я не думаю, что это была очередная галлюцинация или что-то подобное. Я сделал ещё один шаг ближе, свет моего нательного фонаря выхватил часть человеческой руки, лежащей на полу в луже крови. Крови действительно было очень много. Шнайдер, скорее всего, увидев эту картину, потерял бы самообладание.

Я приготовил свою трубу, занеся её для удара, и замер, ожидая либо нападения, либо когда эта рука пошевелится. Но ничего не происходило. Никто на нас не нападал, рука всё также неподвижно лежала на полу.

Я сделал ещё один шаг навстречу. Рядом с рукой, лежащей на полу, я увидел тело, прислонённое спиной к стене. Да, именно так, рука лежала отдельно от тела. Она будто была небрежно оторвана кем-то очень и очень сильным. На ум мне приходит только один человек… одно существо, способное это сделать здесь на корабле. Это, конечно же, Новак.

Ещё шаг, и я вижу лицо, принадлежащее этому телу. Незнакомое лицо. Хотя я бы не стал сейчас полагаться на свою память.

— Мон Дье, это же Мун Сильвер, — сказала Элиз с дрожью в голосе.

Мун Сильвер? Наш инженер систем жизнеобеспечения, который в прошлый раз пошёл со мной?

Я подошел ещё ближе, чтобы получше всё рассмотреть. Его мертвое лицо было бледным, словно вырезанное из слоновой кости, а на нем застыла маска ужаса. Его глаза, широко раскрытые, будто в последний раз увидели что-то такое ужасное, что его душа не смогла вынести этого бремени и покинула просторы нашего корабля, оставив тело наедине со своим ужасом. Они словно пронзали тьму, окружающую нас.

Удивительно, как мне вообще удалось сбежать, да ещё и затем достать необходимые детали из того скафандра для устройства Шнайдера. Хотя это обстоятельство говорит в пользу моей гипотезы: Новаку, возможно, действительно жизненно необходимо попасть на Землю по какой-то причине. Поэтому он нас просто запугивает, чтобы отвадить от рубки управления.

Я поделился своими догадками с Элиз, но та, покачав головой, не согласилась со мной.

— Не сходится. Зачем тогда он оставил тебя в живых? Судя по тому, что я вижу, ему бы хватило сил остановить дверь шлюза и добраться до тебя.

— Может мы ему нужны живыми? — уточнил я.

— Тогда почему Новак убил Сильвера?

На этот вопрос у меня не было ответа. Но в свете фонаря я что-то заметил в другой руке Муна. В своей левой руке, которая не была оторвана, он что-то крепко сжимал.

Наклонившись к руке Сильвера, которая не валялась отдельно на полу, я с усилием разжал его мёртвую хватку и вытащил небольшой чёрный прямоугольный пластиковый предмет. Покрутив его в руке, я понял, что это был личный диктофон Муна. Воспоминания о событиях экспедиции начали частично возвращаться ко мне.

Во время полета от Земли до Марса, Мун постоянно вёл свой аудиодневник, рассказывая о каждом этапе полета, о своих мыслях и переживаниях.

Сильвер, несмотря на то что был закалённым профессионалом, с детства он страдал арахнофобией. Он боялся пауков больше всего на свете. Этот страх преследовал его даже в космосе, где кажется, что все вокруг залито пустотой и холодом космического пространства.