Экспедиция «Велес»

— Угу, — Скрипач печально вздохнул. — А до этого всего был второй высокий, считай, первый. Обидно.

— А что делать, — пожал плечами Ит. — В общем, решайте.

— С вами, куда же мы денемся, — вздохнула Дана. — Ит, а как вы обратно? Допустим, вы попадете туда, куда хотите, найдете то, что ищите…

— Или не найдете, — уточнила Лийга. — Такой вариант я тоже допускаю.

— Ну, или не найдете, — согласилась Дана. — А дальше?

— А дальше начинается самое интересное, — ответил Скрипач. — Или сработает система, или… ну, в крайнем случае, нас может вытащить Контроль. По крайней мере, о том, что мы берем с собой трансивер, мы уже договорились.

— Сработает система? — удивленно спросила Дана. — Это как?

— В концепции работы Стрелка, — ответил Ит. — К сожалению, сейчас невозможно сказать, как именно она может сработать.

— Мне это не нравится, — покачала головой Дана.

— Нам тоже, — развел руками Скрипач.

* * *

Работы предстояло действительно адово количество, но они как-то подозрительно легко в неё втянулись, и стали справляться, причем, чем дальше, тем лучше. Через год после этого разговора Скрипач продемонстрировал Лийге и Дане свежий, только что поставленный, знак принадлежности, сплетение молекулярных нитей на ладони, складывающееся в символ Официальной службы, и сообщил, что через несколько дней они уходят, уже в заброс на планету. Да, пока они там будут, видеться и общаться получится, пусть и нечасто. И на том спасибо, сказала тогда Дана. Что там будет происходить?

Там уже работает группа, пояснил Скрипач, готовит нам плацдарм под долгосрочный заброс. Подробная легенда, фальшивые воспоминания у тех, кто будет частью легенды, детальная проработка всего подряд. Это так же, как тогда, когда мы поймали ту женщину, которая попалась на устаревшем адресе, да? вспомнила Дана, и Скрипач подтвердил — да, именно так, всё верно.

— Только мы не попадемся на адресе, — сказал он. — Не в наших это интересах, как ты понимаешь. Работа уже идет, и это должна быть очень чистая и качественная работа. Всё будет хорошо, не переживай.

— Не переживать я не могу, но так же я не могу понять, за что именно я переживаю, — сказала Дана в ответ. — Все-таки постарайтесь вернуться.

— Это надолго, — вздохнул Скрипач. — Как минимум, десять лет.

— Да, много, — покивала Дана. — Лийга мне объяснила. Но вы всё равно постарайтесь.

* * *

В мире отработали чисто, не смотря на то, что мир этот, очередной мир Сонма, правда, но без маркеров Стрелка, выглядел отвратительно, не сказать больше. Какая же гадость, сказал как-то Скрипач, нет, ну какая же всё-таки гадость это всё, и глаза бы мои не видели этой гадости, и, кажется, я впервые ничуть не опечален тем, что этому миру осталось недолго. Потому что не надо, чтобы вот такое было долго.

Дана во время сеанса связи попробовала уточнить, что именно он имеет в виду, и Скрипач ответил, что вот так сразу и не расскажешь, но рядом с тем, что происходит здесь, даже то, что происходило в её родном мире — цветочки. Это тебе не плоская земля, и не сборища недалеких фанатиков, это гораздо, гораздо круче и хуже, но рассказывать пока что времени нет, может быть, информацию даст потом рабочая группа. Уже после заброса.

— Знаете, что самое странное? — спросил Ит. Лийга и Дана покачали головами. — То, что технологии, благодаря которым сейчас готовится экспедиция, появились в мире, который… словом, для которого это нехарактерно. Мы тут третий год, и вот теперь я понимаю, почему официалы этой планетой так заинтересовались. Мы бы тоже заинтересовались. Это колоссальный диссонанс, просто колоссальный. Что-то тут нечисто.

— Вот и мне кажется, что нечисто, но разбираться времени нет, — добавил Скрипач. — Местные официалы, кстати, с нами солидарны стопроцентно, и расследование будет. Обязательно. Но не сейчас, чуть позже.

— Да. Когда уйдет экспедиция «Велес», — закончил Ит.

— «Велес»? — удивленно переспросила Дана. — Это кому же пришло в голову так назвать экспедицию?

— Да вот нашлись желающие, — хмыкнул Ит. — Мы сами удивились, мягко говоря, но факт остается фактом.

* * *

Масштаб мероприятия поражал — для мира третьего уровня это было нечто немыслимое. И скорость постройки «Велеса», который собрали за семь лет на орбите, и его размеры (корабль был рассчитан на тысячу шестьсот человек), и устройство, и системы жизнеобеспечения — всё это было едва ли не по границе четверки, причем четверки контактной, покупающей чужие технологии, вот только никаких покупок не было, и контактов не было, а невероятный «Велес», висящий на орбите, и принимающий всё новые транспорты с грузами для экспедиции — был.

— У меня это в голове не укладывается, — пожаловался Скрипач после того, как они с Итом побывали на корабле в первый раз. — Безумие какое-то. Одна страна строит вот это вот всё, эту огромную одороболу, с четырьмя движками и плазменным парусом, комплектует экспедицию, и… Блин. Больше всего меня удивляют ответы на два главных вопроса.

— Это каких? — спросил Ит.

— На фига и зачем, — ответил Скрипач. — Предотвратить вымирание вида, и смотаться куда подальше, чтобы присмотреть место для будущей колонии. Безумно любопытно, все ли участники этого мероприятия разделяют нашу точку зрения на этот вопрос?

— Ты о чём? — не понял Ит.

— Театр абсурда, — дернул плечом Скрипач. — Это всё напоминает театр абсурда. Потому что…

— По сути, это колонизаторская миссия, — ответил Ит. — Ничем другим это и быть не может.

— Но они сами так не считают, — покачал головой Скрипач. — Никто. Мы смотрим на это изнутри девятый год, и ты сам отлично знаешь, что они думают об этом всём.

— Они, по-моему, вообще не думают. За редким исключением. Они делают, — Скрипач отвернулся. — Что сказали, то и делают. Очень надеюсь, что официалка всё-таки раскрутит расследование.

— Рыжий, нам сейчас это неважно, — Ит вздохнул. — Мы с тобой не имеем права распыляться, и заниматься темой всерьез. Да, то, что мы видим, не укладывается ни в какие рамки, но нам сейчас нужно что? Попасть в закрытую зону. Поэтому в данный момент мы с тобой кто? Техники, обслуживающие двигатель номер четыре. Прошедшие строгий отбор, покорные, как овечки, и лояльные до зубовного скрежета. Мне самому это всё категорически не нравится, но у нас нет другого выхода.

— Ты это пять лет говоришь, — проворчал Скрипач. — Ладно. Подумаем про это всё по дороге.

— Вот именно, — кивнул Ит. — Подумаем по дороге. У нас с тобой будет два с половиной года на подумать. Неплохо, как мне кажется.

— Не напоминай, — попросил Скрипач.

* * *

О том, что волновало их на самом деле, они старались не говорить. Потому что-либо ты фокусируешься на крайне непростой задаче, либо даешь волю эмоциям, и они выбивают тебя из колеи, а это совсем уже никуда не годится. Поэтому эмоции и воспоминания они не трогали, разве что нужно было проговорить что-то по делу, но не более того. Лишь один раз за все эти годы Ит сказал Скрипачу, что это всё действительно невыносимо порой, но ситуация сейчас складывается в модели «либо/либо». Либо они берут себя в руки, и делают то, что делают, либо… либо можно забыть о том, что существует, пусть и теоретическая, но всё-таки возможность вернуться домой. Эмоции и воспоминания в данных обстоятельствах смерти подобны. Да, да, конечно, согласился тогда Скрипач. Ты совершенно прав. У нас внутри словно сосуды с кислотой, стеклянные, и очень хрупкие, и если бить по ним молоточками, в какой-то момент они не выдержат, и… ну и вот, закончил тогда за него Ит, ты понимаешь всё даже лучше, чем я. Поэтому — мы бережем друг друга. Бережем, и молчим. Может быть, потом, когда-нибудь потом, когда это всё закончится, мы заговорим про это снова. Но точно не сейчас.