Экспедиция «Велес»

* * *

— Наверное, это самый страшный кошмар — остаться наедине со своим поступком, без возможности спастись, — сказал Ит.

— Да, так и есть, — кивнула сказительница. — Но сказка ещё не окончена. Ты дослушаешь продолжение?

— Конечно. Я только хотел спросить… — Ит задумался. — Правитель, он был такой же формы, как вы? Ну, примерно?

— Это правильный вопрос, — судя по глазам, сказительница сейчас улыбалась. — Очень правильный вопрос. Да, верно. Вид расы правителя был идентичен нашему.

— Спасибо за ответ, — кивнул Ит. — Продолжай, пожалуйста.

— Да, сейчас. Тем более что осталось уже немного. Смотри.

Она второй раз сказала не «слушай», а «смотри», вдруг осознал Ит. Именно «смотри».

* * *

Непроглядная тьма сменилась сперва серым пыльным сумраком, потом по глазам правителя что-то скользнуло, и впервые за огромный срок, который правитель уже давно не мог осмыслить, его глаза начали видеть. Тело ничего не ощущало, потому что, скорее всего, закостенело уже окончательно, но зрение и чувства сохранились, а ещё сохранился слух, потому что правитель услышал, как осыпаются мелкие камни, как шумит ветер, и как поет в отдалении на этом ветру молодая листва. Кто-то — пока правитель не мог видеть, кто — держал навесу его тело, и правитель догадался, что этот кто-то, видимо, огромный, но сейчас правителю было не до того. Он видел — и осознавал, что мир больше не был мёртвым и серым. Нет, это был яркий новый мир, совершенно незнакомый, но, вне всякого сомнения, живой, потому что правителя окружали со всех сторон звуки и всполохи цветов и света. А потом в высоте, над головой правителя, раздался голос, и правитель каким-то неведомым образом понял, что именно этот голос произнес.

— Удивительно, — с восторгом сказал кто-то неведомый. — Смотри, полностью сохранный каменный жук. Какая невероятная удача! До сих пор мы находили только обломки.

— Дай посмотреть, — произнес второй голос. — Ну надо же! Наверное, он застрял в щели, которая образовалась, когда разрушался этот лавовый поток, его завалило мелкими камнями, поэтому он и сохранился настолько хорошо.

— Дай анализатор, пожалуйста, — попросил первый голос. Раздалось тихое жужжание, а затем голос произнес. — Странно. И у этого то же самое.

— Опять миллион и сто тысяч лет? — спросил второй голос. — Действительно. То есть возраст жука совпадает с возрастом потока?

— Выходит, что так, — ответил первый голос. — Ещё одна загадка этого мира. Как удивительна вселенная! И сколько нам ещё предстоит сделать открытий. Когда я об этом думаю, у меня словно крылья за спиной вырастают.

— Ты романтик, — сказал второй голос. — Все влюблённые всегда немного романтики.

— Не вижу в этом ничего плохого.

— А я и не говорю, что это плохо. Ой, они там ещё что-то нашли, — второй голос стал торопливым. — Ты отнесешь жука на катер? Мне надо бежать, они просят анализатор, а он на две группы всего один.

— Иди, конечно. Я упакую жука, и отнесу его к остальным.

Раздались шаги, показавшиеся правителю тяжелыми и редкими, а затем, наконец, тот, кто держал его в руках, развернул жука, и…

* * *

— Быть того не может, — шепотом произнес Ит.

— Смотри.

* * *

Это был рауф, совсем ещё молодой мужчина, рыжеволосый, со светло-оранжевыми глазами, одетый в легкий скафандр для высадок на планеты с атмосферой. Он с любопытством смотрел на существо, которое, кажется, считал окаменелостью, и осторожно, специальной мягкой щеточкой, смахивал с него вековую пыль. Затем он убрал щеточку в поясную сумку, и, положив жука на ладонь, стал разглядывать его уже более пристально и внимательно. А затем…

Затем он положил жука на большой плоский камень, и сделал шаг назад. Лицо его неуловимо, совсем немного изменилось — и тут правитель вдруг понял, кто перед ним находится. Если бы он мог закричать, он бы, наверное, закричал. Но кричать он не мог, и не смог бы уже никогда.

— Не узнаешь? — спросил Тень с улыбкой. — Конечно, узнаешь, я чувствую. И узнаешь, и понимаешь, и хочешь убежать, но — время беспощадно, и тебя оно, увы, не пощадило тоже. Мне сейчас пришлось на время одолжить вот это тело, — он с любопытством оглядел себя, насколько позволял скафандр, а затем продолжил. — Лишь несколько минут, и я верну его хозяину. Он очень добрый парень, и не обидится, к тому же не узнает. Я отключил прибор, который голос записывал, и то, что перед ним. Тебе ведь нравится, когда я говорю так, как ты привык? — вдруг спросил он. — Знаешь ли, такая манера разговора довольно утомительна, но если ты так хочешь… ах, тебе всё равно? — он рассмеялся. — Тогда я, пожалуй, воспользуюсь теми паттернами, к которым привык этот разумный, и буду говорить так, как говорил бы он. Собственно, что я хотел тебе сказать. Ты считал тогда, что ты выиграл, но на самом деле ты проиграл. Да, ты убил меня, и, признаюсь, это было мучительно. Но ещё более мучительно было стоять больше миллиона лет с тобою рядом. Сперва наблюдая, как ты мечешься, пытаясь избавиться от проблемы в моём лице, затем — видя, как ты превращаешься в камень. Да, признай уже, ты проиграл, потому что произошло то, о чём я пытался сказать, правда, с огромной задержкой, но всё равно произошло. Оно всегда происходит, пойми. Это сложно, но ты пойми, и смирись с мыслью о том, что наша раса была первой ступенью, они — да, да, тот, чье тело я временно занял — вторая ступень, и она приводит в результате к третьей, последней. Перед чем? Куда могут вести ступени, как ты думаешь? Либо вверх, либо вниз, на то они и ступени. Но эти — ведут всегда только вверх. Выше и дальше. Это великий круг, который мы проходим раз за разом, и не следует роптать, думая, что быть первой ступенью — это нечто неважное, непочетное, незначимое. Без первой ступени, без нашей расы, не было бы ни второй ступени в этой лестнице, ни третьей. Понимаешь? Впрочем, неважно. Это великая лестница, дорогой правитель, и её невозможно разрушить. Если бы тогда, миллион лет назад, ты послушал меня, мы прошли бы этот путь много быстрее. Так уже бывало, и не раз. Прояви ты хоть толику мудрости, ты бы научил народ доброте и любви, ты бы развил науку и разные виды искусства. А потом наш род встретил бы вот этот. Тот, на который ты сейчас смотришь. И передал бы ему знания и умения, которые уже они бы передали бы последней ступени. Сложно? А что в этом мире просто? Но нет, ты не захотел даже выслушать меня, и тем обрек наш народ на скитания и вечное изгнание. Меня же насильно напоили ядом, а потом стояли и смотрели, как бьется в смертных конвульсиях моё тело. А после ты начал дергаться, как сумасшедший, пытаясь избавиться от судьбы, которую тебе выбирать никто не позволял. Равно как и мне, — назидательно добавил он. — И что в итоге? И ты, и я сейчас уйдём отсюда. Куда? Туда, где будем проходить следующий круг великой лестницы. Ты, видимо, забыл, но их были миллионы. А может быть, и миллиарды, но я, прости, давно сбился со счёта. О чём ты хотел спросить? Куда ведут эти ступени? Кто следует за предтече? А сам ты как думаешь? Те, что придут следом, имеют множество названий, но суть их одна — высшая определяющая сила, или… создатель. Ты ведь никогда в него не верил, правда? Твой пророк, от которого сейчас осталась лишь пыль, вовсю использовал его имя, которое было принято тогда, но сам не верил в него точно так же, как и ты. Для вас чужая вера была в тот период лишь инструментом, с помощью которого вы подчиняли и шантажировали тех, кого требовалось. И ваш создатель был очень для вас удобен. Он вашими устами говорил лишь то, что вам хотелось слышать в какой-то момент. И не более. Хочешь, я открою тебе маленькую тайну? Я видел его. Или, если угодно, их, потому что он многолик, но един, хотя и сам порой того не хочет. Так вот, ему нет никакого дела до таких, как ты. Если бы он вообще знал о твоём существовании, он бы, пожалуй, испытал лишь брезгливость и горечь — но уж точно он бы ни за что не тронул тебя, лишь пожалел бы. Наверное. Издалека. Надеюсь, ты услышал всё, что хотел. А теперь… что? Что будет с твоим несчастным окаменевшим телом? — Тень рассмеялся. — Как меркантильно. Но тут я тебя, пожалуй, обрадую. Твоё тело выставят в прекрасном музее с белыми стенами и высокими потолками, а рядом будет парить надпись «Жук. Окаменелость, предположительно периода „псиата“, высокая сохранность. Планета Тасни, обнаружен Зуун Эр-т-Кие, младшим помощником капитана, во время второй межпланетной экспедиции». Примерно так, или что-то в этом роде. И мимо тебя будут столетиями ходить дети и взрослые, и разглядывать тебя с любопытством и восхищением. Правда, ты сам этого уже не увидишь. Ну, что же, теперь нам пора прощаться. Одна просьба, совсем уже напоследок. В следующий раз возьми какой-нибудь другой яд, пожалуйста. Мне было перед смертью очень больно. Если ты снова решишь меня отравить, то сделай это как-то иначе. И топить ни в чём неповинных дев не надо тоже. Ладно, это я уже слишком многого прошу, наверное. Прощай, правитель. До встречи…

* * *

— Ты наблюдаешь за рауф, которые идут сюда, — Ит не спрашивал, он утверждал. — На их корабле есть твой сородич. Возможно, не один. Вы на связи. Я ведь прав?

Сказительница молча смотрела на него, не издавая ни звука.

— Это не миссия, это исследователи, — продолжил Ит. — Кто дал им подсказку о том, куда следует направиться, кто подсказал, что «Велес» можно объявить третьим уровнем развития расы, кто навёл их на эту планету? Ведь не только та, которую мы уничтожили, способна воздействовать на чужой разум, не так ли? Та уже мертва, а люди всё так же сидят по каютам. И это сейчас делаешь ты.

— А ты догадлив, — сказительница вздохнула. — Да, всё верно, я хочу довести начатое до результата. Нам пришлось немного им помочь, чтобы наставить на правильный путь.

— Я не буду оспаривать твои решения и действия, — Ит поднялся, сказительница тоже. — Тем более что сейчас всё равно ничего уже нельзя изменить. Ответь мне на один вопрос. Для меня это важно.

— Спрашивай, — разрешила сказительница.

— Если бы ты увидела того, кого называешь создателем, что бы ты сделала? — спросил Ит.

Она пристально и неподвижно смотрела на Ита, и от её взгляда ему стало не по себе.

— Я бы выразила ему благодарность, — тихо произнесла сказительница.

— За что? — немного удивился Ит.

— За всё. За то, что я существую, что мне дарованы чувства. За то, что я могу созерцать огромный мир, который он построил своей волей. За то, что создал условия для существования невероятного количества самой разной жизни, и уготовал для меня место в этом разнообразии. А ещё за то, что моя душа — бессмертна, а путь — предначертан. Это всё.

— Спасибо, — Ит улыбнулся. — Ты мудрая женщина.

— Возможно, — она пожала плечами, но не так, как это сделал бы человек. Крылья, которые выглядели как плащ, слабо дрогнули. — Ты просил, чтобы я отпустила тебя через час. Он прошел, этот час. Я рассказала тебе всё. Ты можешь выходить.

— Всё? — переспросил Ит. Сказительница кивнула. — Нет, не всё. Ты на корабле, ты сама об этом говорила. Где ты находишься?

— Я не скажу тебе. То, что мы сегодня услышали друг друга, не сделает нас теми, кто способен доверять. Ты не доверяешь мне. А я тебе. Наверное, это даже правильно, потому что не стоит искушать и судьбу, и друг друга.