Элато. Тропой дерзких

"Цванг!" - раздался тихий металлический звук, будто полоснули по кольчуге кинжалом.

Я тихо высвободил плечо из-под головы Сэлты, опустил руку на пол, нащупал меч. Не двигался, лежал и ждал, готовый к нападению. А то, что сейчас что-то произойдёт, я уже понял.

Посреди комнаты высветился синеватый круг, внутри отсвечивающий оранжевыми перекрещивающимися полосами.

Я как бы нехотя встал, прихватив сходу меч. Стоял и смотрел, а кроме светящегося круга больше ничего не менялось - никто не нападал.

И тут послышался приглушённый голос Терзаная.

– Мегед, Мегед!

– Чего тебе?

– спросил я хрипло, стараясь не выказывать удивления. Что-то мне вдруг стало не по себе.

– Сядь в круг, на корточки. Я тебя перенесу к себе, поговорить нужно.

– Знаешь что!
– Тут мои нервы сдали.
– Иди ты на бабушке качаться! Я вообще-то сплю!

– Если бы ты спал, - голос мага оставался равнодушен.
– я бы пришёл, когда ты проснулся.

– Ну, так приходи! Я в твои магические штучки не играю! Я и так уже по твоей милости смелску обнимал! А в твой круг я могу напудить, если что!

Я глядел в этот магический круг, и становилось страшновато. Не боюсь меча и топора, приучен к таким поединкам. А тут страх перед неизвестностью. Он, оказывается, неприятный, этот страх, когда тебя могут каким-нибудь заклинанием сделать животным или сумасшедшим.

– Всё, что происходит, нужно для того, чтобы мы добились бессмертия!

– Мы? Ты сказал... мы?

– Да! Да! Без Сэлты и меня вы никогда не пробьётесь! Я уже тут давно орудую. Мне была нужна твоя связь с Сэлтой!.. Встань в круг!

В принципе, что я теряю? Меч со мной, сейчас я его расспрошу поближе, что же он замыслил, этот хитрый маг Терзанай. Сел на пятки в середине круга.

– Готов!

Я пытался рассмотреть по краю круга мелкие руны, которые теснились в три ряда, но ни одна из них не была знакома.

Опять раздалось "цванг", и глазам открылась небольшая комната, в которой я сидел в точно таком круге. У стены очаг, на выступе стояли маленькие кувшинчики с удлинёнными горлышками. Прозрачные... В них даже была видна какая-то розовая жидкость, а в одном мутно-чёрная. Я такие странные сосуды вижу в первый раз.

Книги... Кругом на полу лежали книги. Я встречал на Алгоре пергаменты, листы с картами и рисунками. Держал в руках книги с толстыми шершавыми страницами, в которых их было пять или десять. А тут одна книга лежала на полу открытой, в ней были страницы тоненькие, и их сотни! Провёл пальцем по гладкому листу.

– Удивлён?
– Терзанай сидел на полу, скрестив ноги.

– Где мы?
– оглядывая комнату широко раскрытыми глазами, спросил я, но воин во мне не дремал - ладонь крепко сжимала рукоять меча.

– Ну, ты много хочешь узнать сразу! Скажу тебе только, что мы не на той планете, где ты живёшь.

– Что такое планета?
– Я всё разглядывал комнату, три стены которой выложены из тёмного кирпича и хорошо видны. А вот с четвёртой стеной творилось что-то непонятное. Она отличалась по цвету, на ней не было швов, и казалось, что это магическая завеса. С потолка в эту завесу уходили две цепи, которые временами покачивались.

Терзанай смотрел с превосходством. Поучительно заговорил.

– Тебя ведь учили, что Алгора плоская, и её держат спины провинившихся даен. Да?

– Да! Так учат белые жрецы.

– Наши луны... Санея и Ресай... видел в небе?

– Конечно, видел! Они гуляют по небу, ночные светила.

– Круглые?

– И что?

– А то, что Алгора, она тоже круглая и также гуляет по небу.

– Ничего не понимаю... Ладно, какая бы ни была Алгора, что бы я о ней ни думал, это ничего не изменит. Терзанай, говори конкретно, чего тебе от меня нужно? Если хочешь идти с нами, да ещё и Сэлту прихватить, тебе нужно разговаривать с другими. Я и сам только сегодня примкнул к этой четвёрке. Или... Ты хочешь, чтобы я пошёл с тобой и Сэлтой?

– Если бы я этого хотел, я бы не встревал в ваш конфликт. Ты бы просто пошинковал этих троих, и тебе бы не осталось ничего иного, как идти с нами. Причина в другом. Нас дурят.

– Кто? Я уже ничего не понимаю! Круглая Алгора!
– похоже, я придумал новое ругательство.

– Дурит Ахей. Он никому не дал бессмертия. Правила, по которым он заставляет играть в эту игру, устроены так, что ни один человек не доходит до дерева. Ни один!

– Но есть же бессмертные! Король Бизерии при мне допрашивал бессмертного, палач ему отрубил руки. Затем бросили его в камеру, следом зашвырнули руки. А утром они снова были на месте! Даже шрамов не осталось.

– Эти бессмертные, они не люди!

– А кто же? Я сам с ним разговаривал!

– Смотри!
– Терзанай взял один прозрачный кувшинчик, плеснул в очаг, откуда повалил огонь, пронёсшийся надо мной. Яркие языки огня коснулись магической стены и расползлись по ней. Она истаяла, а от увиденного у меня полезли глаза на лоб, а челюсть отвисла...

На цепях висел полуистлевший человек, поддетый большим крюком под рёбра. Запах тлена ударил в нос, сладковатый и тошнотворный. Но пол был так густо залит тёмной кровью, что она расползалась, приближаясь к моему кругу, как только исчезла завеса. Череп, по-другому голову висящего на крюке не назовёшь, вообще не имел лицевых мышц. Они истлели, осталась лишь сморщенная кожа на макушке. Ком подступил к горлу. Сейчас меня вывернет на пол.

– Даены!
– воскликнул я в изумлении.
– Что это? Кто это?

– Терзанай!
– заклацали зубы черепа.
– Где ты взял этого тупицу?

Глубоко впавшие, усохшие глаза, которые давно не прикрывали веки, уставились на меня.

– Бессмертный я! Уухх! Бессмертный!

– Закрой!
– я закричал, отвернувшись.
– Закрой! Не могу на это смотреть!

Терзанай задвигал руками, забормотал. Завеса появлялась постепенно: сначала была прозрачная, потом стала мутнеть, пока не стала матовая. Кровь, от которой я невольно отодвинулся, перестала ползти, но та, что уже была с этой стороны, не исчезла.

– Ты можешь объяснить, что это?

– Могу, но не всё. Как я уже сказал, бессмертные - это не люди. Они бесы, шаксы - кто угодно. Я пытался допрашивать этого...
– Терзанай кивнул на завесу.
– Он сразу притворялся, что чувствует боль, испытывает страх. Но потом я его повесил на крюк. И он там висит... знаешь сколько?

– Сколько?
– прошептал я одними губами. Что-то мне уже стало не по себе. А я ещё из города не вышел.

– Полгода он висит. Не ест, не пьёт. А с него бежит кровь, как с битого кабана.