Элемент Водоворота

Жабий Отшельник спутал все его планы, сообщив едва появившемуся на пороге парню, что тот сильно повзрослел и что он им безмерно гордится. Из головы Наруто сразу вылетели все коварные планы мщения, хотя он не раз в красках представлял, как врежет по ухмыляющейся физиономии Извращенца и сообщит, что это его награда за то, что так тщательно хранил тайну его происхождения, а точнее, нагло врал в глаза, и так правдоподобно изображал живой труп. При встрече же блондином руководило исключительно желание заключить непутёвого учителя в объятия, сжать покрепче и отчаянно пыхтеть куда-то в подмышку, что он, собственно, и сделал, благополучно пропустив мимо ушей тираду о пророчестве и ответственности за спасение мира шиноби. Зато ему все-таки удалось похвастаться своими новыми умениями, правда, недолго – на свист сделанного в режиме отшельника Расеншурикена сбежался медперсонал со всего этажа, а бабулька Цунадэ выволокла умельца в коридор за ухо.

У ворот Конохи толпилось непривычно много народу. Наруто огляделся по сторонам. Команда была готова к выходу: Цунадэ выдавала последние инструкции назначенному руководителем спасательной группы Какаши, отведя его в тень раскидистого клёна у самых ворот. Ино и Шикамару сидели на скамейке возле караульной будки. У ног девушки стоял рюкзак с медикаментами, а через плечо Нары висела холщовая сумка, в которой мирно дремал уставший от долгого пути посланец Темари, юноша рассеянно поглаживал зверька по гладкой шёрстке и ревностно охранял его сон, ведь хорьку предстояло показывать обратную дорогу. Но именно сейчас Наруто хотелось, чтобы все они исчезли, потому что сквозь толпу снующих туда-сюда людей на него со смесью смущения и волнения смотрели сиренево-серые глаза Хинаты, и ему ужасно хотелось поговорить с ней хоть немного. Он не знал, что хотел сказать ей, не знал, сможет ли облечь в слова кишевшие внутри эмоции, только всеми силами старался не потерять с ней визуального контакта, словно, если он перестанет смотреть в её глаза, случится что-то непоправимое.

Удзумаки настолько сконцентрировался на этом взгляде, что не заметил, как площадка возле ворот опустела, товарищи по команде ушли вперёд, Какаши-сенсей бросил ему в полголоса: «Догоняй, Наруто!» – и легко подтолкнул в спину с любопытством разглядывавшую оставшуюся у ворот парочку Ино.

Блондин сделал шаг навстречу, сиренево-серые глаза расширились, тонкие пальчики сильнее сжали подол туники, Хината потупилась и тяжело вздохнула:

– Прости, Наруто-кун, – пролепетала она. – Мне не надо было все это… говорить… я такая глупая… – Она порывисто отвернулась, ссутулившись, желая исчезнуть.

Наруто сглотнул. Каким бы эмоциональным и открытым он ни был, как бы непринужденно себя ни вёл, сейчас он был уверен, что необдуманный поступок может испортить всё, а портить отчаянно не хотелось. Медленно и неслышно он подошел ближе, так, что от его сбивчивого дыхания начали колыхаться распущенные иссиня-чёрные волосы. Нежно и осторожно сжал пальцами хрупкие девичьи плечи, со странным удовольствием почувствовал, как она вся напряглась от его прикосновения. Аккуратно и бережно прижал её к груди и замер, ощутив, как по всему телу разливается тепло от того места, где в его грудь упёрлись острые лопатки, как пальцы сами по себе сжимаются сильнее, стискивают, отказываются выпускать.

– Я вернусь, – сказал он первое, что пришло в голову. – И мы нормально поговорим.

– Я буду ждать, – прошелестела в ответ Хината.

Заставив себя разжать руки, Наруто побежал прочь. Он хотел скорее догнать команду, скорее выручить Гаару из передряги и скорее вернуться домой. Туда, где его будут ждать.

Зависший над поляной огненный шар был и в самом деле огромным. Всполохи пламени окрасили окружавшие поляну кусты, а шум огня заставил замолчать ночных птиц. Прятавшийся в камышах Кабуто невольно вытянул шею, чтобы получше разглядеть его, в то время как Итачи согнулся, уперев руки в колени и тяжело дыша.

Последние пару дней Учиха тренировался особенно ожесточённо, увеличил время тренировок и их частоту, изматывал себя до полубессознательного состояния. Интуитивно Кабуто понимал, чем вызвано такое поведение. Почти трое суток назад они получили от Саске информацию об одновременном нападении Акацки на Кумо, Коноху и Суну, и с тех самых пор младший Учиха не давал о себе знать. Его молчание легко можно было объяснить отсутствием возможности уединиться, чтобы вызвать Куро и передать сообщение, постоянным наблюдением со стороны других членов организации, стремлением сохранить их инкогнито. Но и состояние Итачи Кабуто хорошо понимал. И его попытки отвлечь себя от невеселых мыслей тоже. Ужесточить тренировки было самым простым и эффективным способом в данной ситуации.

– Вы в порядке, Итачи-сан? – Якуши выбрался из засады и поспешил к Учихе. – Выпейте. – Он осторожно подхватил пациента под локоть и протянул ему флягу.

– Что это? – прохрипел Итачи.

– Отвар лекарственных трав, – ответил Кабуто, помогая ему сделать несколько глотков. – Повышает тонус, способствует восстановлению сил.

– Я должен как можно быстрее прийти в норму, – проговорил Учиха, тяжело опустившись на траву, опустив руки на согнутые колени и устало повесив голову.

– Вы сделаете только хуже, если будете переутомляться. – Кабуто сел рядом, закрыл флягу и прикрепил её к поясу. – Вам надо быть осторожнее, Вы тратите слишком много чакры.

Хотя выбранный Учихой способ не был таким уж бессмысленным. В своё время Орочимару проводил масштабные исследования, пытаясь подтвердить, что полное исчерпание чакры стимулирует её синтез в ускоренном режиме и увеличенном объёме. Кабуто даже сам поучаствовал в нём пару недель и в самом деле заметил, что запас чакры медленно, но увеличивался и восстановительные силы организма тоже. Однако вывести закономерность саннину так и не удалось, и Якуши даже задумывался о том, чтобы...

– Нет необходимости за мной ходить, – процедил Итачи, отвлекая Кабуто от очередной научной гипотезы.

– Знаю, – кивнул тот и после короткого молчания добавил: – Вы ведь знали, что я иду следом. Отчего же не велели оставить Вас в покое?

Учиха упрямо сжал губы и дёрнул подбородком, но на вопрос не ответил. Якуши беззвучно усмехнулся. Они посидели ещё немного, пока дыхание Итачи не выровнялось, а пульс не пришёл в норму.

– Ночи стали холодными, – проговорил наконец Кабуто. – Нам лучше вернуться в дом. Тренировка на сегодня закончена.

В голосе ирьёнина не было приказных ноток, однако безапелляционность сказанного была настолько очевидной, что Итачи едва заметно послушно кивнул и поднялся. Якуши подхватил с земли его плащ, накинул пациенту на плечи и направился к дому.

Саюри ждала их на террасе. Кабуто издали заметил её тонкую фигурку в светлом сарафане и накинутой на плечи шали, беспокойно расхаживавшую из стороны в сторону со скрещенными на груди руками, и догадался, что она нервничает, непрерывно кусая губы. Якуши инстинктивно ускорил шаг и поравнялся с Итачи. Учиха тут же напрягся и нахмурился, почувствовав неладное.

– Что-то случилось? – Кабуто взбежал по ступеням и остановился напротив хозяйки дома.

– Сразу после вашего ухода я всё-таки связалась с Конохой. Я знаю, мы не планировали вызывать Паккуна раньше завтрашнего утра, но эта неопределенность… – Саюри сцепила руки в замок перед собой и жалобно посмотрела на Кабуто.

– Что сообщил Какаши-сан? – вступил подошедший Итачи.

– Новостей о Саске нет, – поспешно ответила девушка, скользнув взглядом по морщинке между бровями Учихи. – Какаши передал, что Конохе удалось отстоять своего Биджу, как и Кумо. А Однохвостый был захвачен Акацки.

– Известно о потерях? – спросил Кабуто.

– Да, есть несколько раненых в Суне и Кумо, но, как я поняла, ничего серьёзного. В Конохе никто не пострадал, даже наоборот. – Саюри нервно сглотнула. – Нападавший, Нагато, применил некую Технику Воскрешения, вернув к жизни и вылечив всех, кто находился в деревне. В том числе и Джирайю-сенсея. – В лунном свете блеснули наполнившие её глаза слёзы.