Эльф из Преисподней

Треск ломающихся костей. Вопли боли, которую я не мог выпить, ибо она была иллюзорна.

В этот раз я ограничился тончайшим вмешательством в бытие, и последствия были терпимы. Я поглотил всплеск эмоций Петра и на мгновение приник к богине, отчего она вздрогнула.

Её чувства слабо пахли надеждой, ликованием и товариществом; переварить их было трудно. А вот кровь, и безумие, и подозрительность, и упоение своими силами — эти ингредиенты в революционном супе пришлись мне по вкусу.

Конечно, она не испытывала ничего подобного. Сейчас она всего лишь боялась, что её билет наружу погибнет. Но природа её естества окрасила страх в то, что породило богиню.

Поднявшись, я отряхнулся.

— Интересный приём. Но где нам теперь ловить твоих драконов?

— Не хотел я никаких драконов. Я создавал простой огненный шар, и что-то пошло не так, — ответил Пётр, посмотрев вслед скрывшимся в тумане змеям.

— Что-то пошло не так — девиз сегодняшнего дня.

— И то верно. А ветром — это ты их? Не слышал заклинания.

— А я тихонько, про себя. Вот что, когда мы вернёмся… не рассказывай про наши приключения. Отговорись тем, что потерял память.

— Это ещё зачем?

Затем, что я желал самостоятельно найти виновного и убить его.

— Например, чтобы инквизиторы не заинтересовались твоей приверженностью французским богиням. А утаить часть с ней и при этом объяснить, как мы выбрались, будет сложно. Они из тебя всё вытащат, если позволишь узнать хоть что-то.

— Мы живём в цивилизованное время…

— Так не обращай цивилизацию против себя.

При желании мой аргумент наверняка можно было легко разбить в пух и прах, но Пётр, подумав, кивнул. Он и без того не отличался сообразительностью, а последние события его здорово обескуражили.

Наша троица продолжила подъём. Добравшись до ровной площадки, устроившейся на склоне, Эллеферия притопнула ножкой и заявила:

— Это здесь. А теперь уверуйте в меня, и я вытащу нас отсюда!

Белавин-младший честно уверовал. Я видел это по морщинам на его лбу и сведённым к носу глазам. Меня же больше интересовала практическая сторона процесса.

Нити реальности в этом кармане были переплетены столь причудливо, что я не сразу разобрал, чем занимается богиня. А разобрав — восхитился и ужаснулся.

В отличие от моей воли, которая приказывала пространству, девушка уговаривала его. Подчинялась потоку мироздания и, повинуясь его течению, направляла его. Её пальцы нежно касались нитей бытия, поглаживали их, формируя из них проход.

Приходилось Эллеферии туго. Веры Петра и моего признания явно недоставало, чтобы мёртвая богиня обрела истинную власть над реальностью.

Решившись, я направил волю ей на помощь. Мягко поддержал, слегка подстегнул, чтобы не сдавалась. Эллеферия подскочила и украдкой почесала ниже спины. Сейчас, когда наши сущности тесно соприкасались, я мог в некоторой мере воздействовать с богиней.

Она была так юна. Двести лет — что за возраст! Изучая её манеру ткать реальность, я опьянел от трогательной неопытности, неуверенности и решимости, бивших из богини. Безумие и надежда, что в равной мере составляли естество Эллеферии, манили своей противоречивостью.

Сладость и яд. Безумие и надежда.

Я влил в нити, из которых ткался проход, волю, приказав им ожить, наполниться силой, овеществиться. Эллеферия не озиралась, полностью сосредоточенная, но я знал, что она недоумевает. Она понимала, что ей помогали, но не понимала, кто именно.

Ведь на Земле демонов водилось не так уж много, а наши пути общения с реальностью весьма… специфичны.

Попутно я подправил точку назначения. Желания вновь оказаться неизвестно где у меня не было.

Особого удара по моей сущности приказ не нанёс. Трудами Эллеферии бытие стабилизировалось, и много сил работа с ним не отняла.

В воздухе появился узкий чёрный разрыв, расползся уродливой прорехой.

— Я закончила, — обернулась богиня, и совсем близко прозвучали выстрелы. Обитатели этого плана не оценили попытку побега.

— Скорее! — поторопил я Петра, шагнув к порталу. В отличие от меня, дворянин доверием к прорехе не проникся. Он же не видел, как она создавалась.

Но его сомнения развеяла новая порция пальбы.

У самого разрыва я остановил Белавина-младшего.

— Она сделала своё дело. Выброси брошь, она нам больше не нужна.

Он изумления сосед аж споткнулся.

— Что?! Но… мы не можем бросить Эллеферию здесь! Это же подлость. Она не заслуживает такого.

— Ах ты! — между тем не заслуживавшая предательства богиня попыталась меня пнуть, — Не слушай его, мой милый Пётр! Не оставляй меня здесь!

— Поверь, от богов одни неприятности. В будущем мы можем об этом пожалеть.

— Пожалеть о том, что не оставили девушку среди мертвецов? Никогда!

Новая очередь просвистела над нашими головами.

Отобрать у Петра брошь и раздавить её?

Я потянулся к рукаву соседа, и на ум пришло недавнее переживание. О сладости и горечи Эллеферии. О её юности. О том, что она была, в конце концов, красива — пусть я бы не стал сравнивать её и Лютиэну.

Боги и смертные манят по-разному.

Не то чтобы это будет первый раз, когда я решу связаться с богами. Просто раньше это всегда выходило боком.

Но ведь всё бывает впервые, не так ли?

Снаряды вспахали землю рядом с моим ботинком, и я решился. Толкнул Петра в портал, так и не сорвав с обшлага вместилище богини, и последовал за соседом.

Глава 17

Пока мы шлялись по внемирию, аудитория преобразилась. На потолке виднелись следы копоти, пара арок порядком обгорела. Но главным изменением стало исчезновение студентов и явление новых действующих лиц.

Конкретно — целой толпы неприметно одетых личностей, облик которых так и кричал: да, мы охрана! По какой-то причине униформа внутренней безопасности академии броскостью не блистала. А ведь зря: как же потрясти мускулами перед проверками и гостями из других королевств?

Неприметные личности оцепили большой круг у арки-телепорта, куда нас и выбросило. Точнее, только меня и Петра. Мёртвая богиня оценила обстановку в два счёта и решила, что ей нечего светиться перед толпой. Может быть, она не так непроходимо глупа, как я о ней думал.