Эликсир сущности

— Вы меня проводите? — улыбнулся я.

— Конечно. У нас ужасно старое здание, да еще эти запутанные переходы, лестницы. Когда меня только приняли в труппу, я целый месяц не могла запомнить дорогу от своей гримерной до выхода из театра. Вы ведь знаете, что раньше здесь был дворец князей Гостомысловых?

— Я слышал об этом.

— С тех пор здание несколько раз перестраивали, и все окончательно запуталось. Теперь никто не знает точно, сколько помещений в театре, и куда ведут некоторые коридоры.

— Вряд ли такое возможно, — вежливо улыбнулся я.

— Еще как возможно! — с жаром возразила Муромцева.

А потом театрально оглянулась и понизила голос:

— Ходят слухи, что князья Гостомысловы спрятали где-то в здании свои сокровища. Их до сих пор так и не нашли.

Муромцева испытующе взглянула на меня:

— Господин Тайновидец, а вы бы не хотели их поискать?

— С вашей помощью? — улыбнулся я.

— Конечно! — с жаром закивала Екатерина.

Потом сообразила, что ее слова можно истолковать двусмысленно, и покраснела:

— Мы со Спирей помогли бы вам. Ведь это клад! Значит, он ничей, и его можно поделить.

— Как только у меня появится свободное время, я обязательно подумаю об этом, — пообещал я.

Но Муромцеву мои слова не устроили. Ее помрачневший взгляд ясно выражал все, что она думает о богатых аристократах, легко упускающих такую замечательную возможность.

— В каких отношениях вы с Удашевым? — спросил я, чтобы отвлечь ее от грустных мыслей.

— Ни в каких, — Муромцева исподлобья взглянула на меня. — А почему вы спрашиваете?

— Режиссер забрал главную роль у Удашева и отдал ее Ковшину, — пояснил я. — Это как-то повлияло на их отношения? Может быть, Удашев обиделся на Ковшина?

— Алексей Георгиевич?

Муромцева звонко расхохоталась.

— Да он же прима, звезда! У него этих главных ролей столько!

И тут же ее подвижное лицо вытянулось в недоуменной гримасе.

— Вы думаете, Алексей Георгиевич мог что-то сделать со Спирей?!

— А вы так не думаете? — спросил я.

— Нет, хотя…

Муромцева крепко задумалась.

— Это просто предположение, — улыбнулся я. — Я могу ошибаться. Как только Спиридон придет в себя и сможет говорить, многое прояснится.

— Нет, не может быть, — убежденно сказал Муромцева. — Алексей Георгиевич, он такой… да вы сами увидите! Мы уже пришли, вот его гримерная. Но я туда не пойду, Алексей Георгиевич не любит, когда его беспокоят. Пришлите мне зов, если вам будет нужно найти дорогу к выходу.

— Непременно, — пообещал я.

Подождал, пока Екатерина скроется за поворотом коридора, и постучал в дверь.

За дверью послышался лязг железа.

— Я занят, — ответил уверенный мужской голос, в котором, впрочем, не было и тени раздражения.

Я не стал вступать в диалог через дверь — это было бы невежливо. Просто постучал еще раз, а потом нажал на дверную ручку, и дверь открылась, пропуская меня в просторную комнату.

Да, эта гримерная разительно отличалась от других гримерных Старого Театра. Не тесная комнатушка, а настоящий зал с высоким лепным потолком и широкими окнами, которые выходили на Солнечную площадь перед театром. Вдоль противоположной стены тянулись зеркала высотой в человеческий рост, а вдоль них — деревянный поручень для балетных упражнений.

В одном углу зала разместились силовые тренажеры, в другом я заметил мягкий кожаный диван и низкий столик для напитков.

Рядом с диваном была дверь, которая намекала на то, что гримерная Удашева не ограничивается одним помещением.

Просто хоромы, по сравнению с условиями, в которых ютились остальные артисты!

Алексей Георгиевич Удашев оказался под стать своей гримерной. Я ожидал увидеть моложавого человека в возрасте, и не смог сдержать удивления.

На первый взгляд, Удашеву не исполнилось и сорока. Он был ростом ниже меня, а безупречной осанкой напоминал балетного танцора. Темные волнистые волосы, чуть тронутые сединой, внушительная мускулатура, заметная под тонкой тканью рубашки. Крепкий подбородок и внимательный взгляд темных живых глаз.

На его лице проступали мелкие капли пота, а возле тренажеров я заметил гантели. Похоже, я оторвал Удашева от тренировки.

Я сразу понял, что Удашев отличается редким самообладанием. Он в одну секунду оценил меня и чуть наклонил голову:

— С кем имею честь?

— Граф Александр Васильевич Воронцов, — представился я. — Вы Алексей Георгиевич Удашев? Я хочу с вами поговорить.

Удашев бросил на меня еще один оценивающий взгляд. Потом сделал приглашающий жест:

— Прошу!

И легкой походкой направился к дивану, по пути прихватив со стула полотенце.

Я вошел в роскошную гримерную и прикрыл за собой дверь.

Глава 12

На ходу Удашев вытер лицо и небрежно бросил полотенце на диван. Я проследил за его полетом и заметил кое-то интересное.

На диване лежал знакомый ярко-красный галстук. Полотенце, как бы случайно, упало прямо на него.

— Присаживайтесь, ваше сиятельство, — предложил мне Удашев.

Я опустился на диван. Удашев взял стул и сел напротив меня.

— Слушаю вас, — спокойно сказал он.

— У меня всего несколько вопросов, — мирно улыбнулся я. — Первый из них напрашивается сам собой. Как вам удается держать себя в такой потрясающей форме? Я слышал о вас, но думал, что слухи преувеличены. А теперь собственными глазами вижу, что ошибался.

Удашев снисходительно усмехнулся. Думаю, он привык отвечать на этот вопрос. Собственно, поэтому я с него и начал.

— Образ жизни, господин Тайновидец, ни больше, ни меньше. Постоянные упражнения, прогулки, диета.

Я вежливо, но недоверчиво поднял брови.

— И магия, конечно, — добавил Удашев. — Но только в рамках разрешенного законом.

Он поднял ладони, словно показывая, что руки его чисты.

— Поделитесь рецептом? — спросил я.

— Не думаю, что вам сейчас это нужно, — снова усмехнулся Удашев. — Вы молоды, господин Тайновидец. Не сочтите мои слова обидными, скорее, я вам завидую. Сейчас для вас самое время жить полной жизнью. Вот лет через десять можно начинать задумываться. И тогда я с удовольствием поделюсь с вами своим секретом.