Элизабет Тейлор
Шрифт:
Как самая знаменитая кинозвезда в мире, она обладала не только правом выбора сценария, но и партнеров по фильму. И ради спасения друга он решила сняться вместе с ним.
Им давно хотелось сделать совместную комедию, и поэтому они обсуждали сценарий «Совы и кошечки», и даже вслух читали друг другу отрывки. Однако продюсер встал на дыбы, заявив, что Клифта не станет страховать ни одна компания.
Позднее Элизабет получила предложение сыграть нимфоманку в ленте «Отражение золотого глаза» экранизации романа Карсон Маккаллерс. Элизабет позвонила Монти, чтобы узнать его мнение насчет роли армейского офицера — тайного гомосексуалиста. По ее мнению, характерные для Клифта ужимки и манера говорить как нельзя лучше соответствовали
Прекрасно понимая, сколь важна для ее друга возможность работать снова, Элизабет решила не отказываться от проекта. Вместо этого она предложила в качестве страховки свой миллионный гонорар.
«Мисс Тейлор вознамерилась во что бы то ни стало снять в «Отражении» Клифта, а также сделать ещё одну картину с этим человеком, которым восхищалась как актером и который был дорог ей как круг, — рассказывал его агент Робби Лантц. — Именно благодаря безграничной преданности ей удалось убедить Джона Хьюстона, а также разрешить проблему со страховкой».
Элизабет известила студию «Уорнер Бразерс» и «Севи Артс» о том, что если они желают иметь фильм с её участием, то должны также включить туда и Монти Клифта. Другого выбора у них не было. Тем не менее, Монти все еще опасался, что кинобоссы пойдут на попятную.
«Они у меня на крючке», — уверяла его Элизабет всякий раз, когда он звонил ей в испуге, как бы студия не передумала.
«Мне самому ни за что не найти себе работу, — признался он одному из своих приятелей. — Но Элизабет — мой самый лучший друг. Она постоянно пытается мне помочь, а все остальные меня бросили».
«Уорнер Бразерс» и «Севн Артс» всячески тянули с постановкой картины — все были убеждены, что Монтгомери Клифт больше не способен играть, а Элизабет была в то время занята другими ролями, на которые согласилась, чтобы работать вместе с мужем. Она вылетела в Англию, чтобы вместе с Ричардом появиться в постановке «Доктора Фауста» в оксфордском университете, а затем в Рим для участия в съемках «Укрощения строптивой». Монти постоянно звонил ей, пытаясь выяснить, когда ему приступить к работе. Наконец, им обоим сообщили, что съемки «Отражения» начнутся в сентябре 1966 года. Но судьба распорядилась иначе. После двух лет ожидания Монтгомери Клифт скончался у себя в постели 22 июля 1966 года в возрасте сорока пяти лет.
Его обнаженное тело обнаружил хозяин дома, который тотчас обзвонил всех близких знакомых артиста, чтобы те восприняли это известие более спокойно, но когда узнали о нем из газет, Родди Макдауэлл позвонил Джону Спрингеру, пресс-секретарю Бертонов. Он сообщил Ричарду эту печальную весть, а тот в свою очередь пообещал поставить в известность Элизабет. На следующий день Тейлор сделала заявление для прессы.
«Это известие повергло меня в шок, я до сих пор отказываюсь верить в смерть Монти. Я любила ого. Он был мне самым близким другом. Он был мне как брат».
Из Европы Элизабет позвонила хозяину дома, гди жил Монти, и проговорила с ним несколько часов, обсуждая подробности последнего дня жизни Клифта. Затем она связалась по телефону с доктором Кеннамером, своим личным врачом из Беверли-Хиллз, с которым она познакомилась в 1956 году, когда Монти попал в автокатастрофу, и ей пришлось положить себе на колени его окровавленную голову. Вместе с доктором Кеннамером Элизабет предалась печальным воспоминаниям. Она вздыхала о том, как сильно Монти ее любил, как неузнаваемо изменился он за последнее время, и в нем не осталось ничего от того Адониса, с которым она познакомилась во время съемок «Места
под солнцем». Элизабет говорила о его смерти, уверяя доктора, что давно предчувствовала эту трагическую развязку. Она то и дело повторяла слова Родди Макдауэлла о том, что друзья бессильны сделать что-либо для Монти, кроме как до последнего часа держать его руку.Бертоны не присутствовали на похоронах Монтгомери Клифта в Нью-Йорке, однако послали два огромных букета белых хризантем, которые впоследствии стояли рядом с закрытым гробом. На карточке было написано: «Успокойся, неугомонный дух. Элизабет и Ричард».
Через несколько дней Элизабет объявила, что намерена в память о Монти учредить новый фонд в области исследования сердечных заболеваний, пожертвовав для этого один миллионов долларов — весь свой гонорар за «Отражение золотого глаза», то есть те самые деньги, которые когда-то пообещала в качестве страховки за своего друга. Этот фонд должен был находиться под эгидой Американской кардиологической ассоциации. Тем не менее, когда ассоциация решила осведомиться о деньгах, которые пообещала Элизабет, представитель актрисы заявил следующее:
«Все сделанные ею пожертвования останутся анонимными».
После того приснопамятного публичного заявления кардиологическая ассоциация так и не получила никаких денег от Элизабет в память о ее «дорогом друге».
«Насколько мне известно, это была не более чем идея, хотя и высказанная публично, — заявила биограф Монтгомери Клифта Патриция Босуорт. — Этот фонд остался мертворожденной затеей. Именно подобные казусы и заставляют усомниться в хваленом бескорыстии Элизабет».
Широко разрекламированные красивые жесты актрисы зачастую так и оставались лишь благими намерениями, особенно в тех случаях, когда дело касалось непосредственно денег.
«Ей проще появиться на публике во имя какой-нибудь благой цели или же ради сбора средств дать согласие на использование фильма с ее участием, нежели достать из собственного кармана, — заметил кто-то из знакомых в разговоре о ее частых появлениях на благотворительных акциях в пользу Израиля. — Но, скорее всего, вы не дождетесь от нее никаких анонимных пожертвований. И хотя сама она утверждает обратное, делается это главным образом ради саморекламы. Это как бы смягчает ее образ в глазах окружающих».
Бертоны любили прихвастнуть своими широкими жестами и нередко заявляли, будто каждый год делают пожертвований более чем на миллион долларов. После убийства в 1968 году Роберта Кеннеди, Элизабет истратила 50 тысяч долларов на целый разворот в «Нью-Йорк Таймс» с призывом к ужесточению контроля над огнестрельным оружием. Поздно! Бертон похвастался филантропическими начинамиями жены, утверждая, будто Элизабет в одиночку добивалась урегулирования положения в Биафре. Сама звезда настаивала на том, что ее благотворительная деятельность никоим образом не связана с желанием снизить для себя налоги. «Пожертвовании дарят мне приятное тепло в моих интимных органах, — заявила она. — К чему еще суетиться о каких-то налогах».
Большая часть этих пожертвований предназначалась британским благотворительным организациям. Делалось это в надежде на то, что королева Елизавета закроет глаза на ее отказ платить налоги и возведет Ричарда в благородное сословие. Несмотря на пожертвования Бертонов Оксфордскому университету и их публичное расшаркивание перед принцессой Маргаритой, самый прославленный из сынов Уэльса удостоился разве что почетного титула Командира британской империи.
Через своих адвокатов и бухгалтеров Бертоны основали для себя и своих детей трастовые фонды. Своим родственникам они оплачивали авиапутешествия первым классом по всему миру, чтобы те могли почтить своим присутствием премьеры фильмов с их участием. Каждая из сестер Ричарда и их дочери появлялись на этих премьерах в бывших платьях Элизабет. Ричард также дарил своим братьям и сестрам кому дом, кому машину, кому ежегодно чеки.