Элизабет Тейлор

«Теперь бедняжке не сносить головы, — пошутил кто-то из друзей. — Готов оспорить, что Ричи придется замаливать этот грех — вот увидите, он преподнесет Элизабет очередной бриллиант размером с кулак или что-нибудь в этом роде».

Действительно, в этом утверждении есть доля истины. Романтические увлечения нередко обходились Бертону в тысячи долларов — бриллиантами и другими драгоценными камнями, — однако ему нравилось делать жене подобные дорогостоящие подношения.

«Мне это только доставляет удовольствие, — говорил он. — Придает ощущение могущества — неограниченного могущества».

«Он делал мне сногсшибательные подарки, и весь мир знал о них, — рассказывала позднее Элизабет. — А, кроме того, он дарил мне и другие вещи, просто так, без всякой видимой причины, причем просил меня не говорить о них прессе. И когда он делал мне эти подарки, то смотрел на меня как-то по-особенному, словно просил прощения за те прегрешения, о которых не хотел мне рассказывать».

Бертон сделал свое первое баснословное приобретение в 1968 году, купив знаменитый крупповский бриллиант, размером в 33,19 карата — между прочим, как раз тогда, когда имя Элизабет Тейлор впервые перестало быть залогом кассового успеха. Взятые по отдельности оба эти эпизода кажутся не связанными друг с другом, однако если на них посмотреть чуть пристальнее, бросается в глаза печальная взаимосвязь профессионального заката самой высокооплачиваемой кинозвезды и подношением ей бриллианта стоимостью 305 тысяч долларов. Драгоценности, подобные этой, невольно приковывают внимание к их обладательнице, гарантируя ей тем самым место в ряду знаменитостей.

За крупповским бриллиантом последовала знаменитая жемчужина «Ля Перегрина» стоимостью в 37 тысяч долларов, которая стала частью ожерелья из жемчуга, бриллиантов и рубинов, общей стоимостью в сто тысяч долларов. За жемчужиной — брошь с сапфиром в окружении бриллиантов, стоимостью 65 тысяч долларов; рубины и бриллианты на сумму в 60 тысяч долларов, бриллиант в форме сердца, оцененный в 100 тысяч долларов, редкий бриллиант розового цвета в окружении мелких бриллиантов и — венец всей коллекции — знаменитый бриллиант «Картье-Бертон» в 62,42 карат стоимостью в один миллион пятьдесят тысяч долларов.

Именно этот бриллиант — один из самых дорогих камней, когда-либо проданных с аукциона, — был предметом вожделения Элизабет. Когда ей стало о нем известно, она тотчас позвонила Уорду Лэдригану, главе ювелирного отдела фирмы «Парк-Бернет», дабы убедиться, что это действительно «самый лучший из имеющихся камней». Получив заверения, что так оно и есть, Элизабет воскликнула: «Вот что мне надо! Вот что мне действительно надо! Я согласна выложить за него целый миллион!» Адвокат Бертонов, Аарон Фрош, договорился об участии в аукционе в Нью-Йорке. Он ничуть не сомневался и том, вожделенный приз достанется именно его клиентке — но, увы, победителем в торгах вышел Роберт Кенмор, представитель фирмы «Картье». Когда Фрош сообщил по телефону эту новость Элизабет, та разрыдалась. Бертон, вырвав у нее из рук трубку, рявкнул адвокату: «Достаньте ей этот чертов камень — чего бы это ни стоило».

В результате Фрош был вынужден в срочном порядке взяться за переговоры. Благодаря его усилиям Бертоны в конечном итоге заплатили за этот бриллиант — размером в 69,42 карат — более миллиона долларов. Кроме того, Элизабет выложила еще сто тысяч долларов за бриллиантовое ожерелье, на котором предстояло красоваться этому потрясающему камню. Более того, она настояла на том, чтобы из Нью-Йорка к ней в Гштаад прилетел представитель фирмы, чтобы измерить ей шею — знаменитый бриллиант должен был закрывать шрам от трахеотомии. Как часть договора о продаже, Элизабет была вынуждена согласиться, чтобы фирма на время выставила бриллиант в витрине. Эта выставка привлекла к себе толпы народа, что послужило причиной возмущения «Нью-Йорк Таймс».

«На этой неделе крестьяне выстраивались в очередь у витрины «Картье», чтобы поглазеть на бриллиант величиной с отель «Ритц», стоимостью более чем в миллион долларов. Ему предначертано судьбой висеть на шее у миссис Ричард Бертон. Согласно чьему-то меткому замечанию, было бы неплохо пронести этот булыжник на шее по пути на гильотину.

Этот бриллиант, длиной и толщиной в дюйм — Отличное приобретение, поскольку его можно носить с чем угодно. Он прекрасно подойдет к более мелкому крупповскому бриллианту, ранее преподнесенному мистером Бертоном в качестве скромного дара супруге. Он будет также неплохо смотреться на яхте, где-нибудь на Багамах или на Средиземном море, где актеры-небожители проводят большую часть своего времени.

В наш век вульгарности, отмеченный такими не стоящими внимания мелочами, как нищета и войны, с каждым днем становится все труднее определить масштаб истинной вульгарности».

«Я знаю, что вульгарна, — сказала Элизабет. — Но неужели вы хотели бы, чтобы я была другой?»

И она с нескрываемым удовольствием украсила пальцы бриллиантовыми кольцами, увешала обе руки браслетами, затянула талию бриллиантовым поясом, вставила бриллианты в уши, надела на голову бриллиантовую тиару, а декольте украсила знаменитым бриллиантом «Картье-Бертон».

Кому, как не ей, была понятна важность костюма, реквизита, декораций — увешанная бесчисленными драгоценностями, она чувствовала себя еще более уверенной, прекрасной, знаменитой.

Увидев ее однажды во всех ее украшениях, один репортер заметил, что она выглядит словно вульгарная провинциалка после столкновения с грузовиком.

Журнал «Лук» назвал Элизабет «тускнеющей кинодивой, у которой многое есть, но которой хочется еще больше». По словам Шейлы Грэм, Элизабет «производила впечатление женщины, добившейся богатства и теперь таскающей все свои ценности у себя на спине».

«Дура она набитая», — презрительно фыркнула в ответ на это Элизабет.

Эта же мысль, лишь облеченная в более мятную форму, была высказана и на одной свадьбе, где Элизабет, встретив принцессу Маргариту, гордо продемонстрировала свой сверкающий ослепительным блеском крупповский бриллиант размером в 33,19 карата.

«Это самая вульгарная вещь из когда-либо виденных мною», — заметила принцесса.

«Не желаете примерить?» — предложила Элизабет.

«О, да, конечно», — согласилась принцесса, и, надев на палец огромный бриллиант, подняла руку вверх, чтобы полюбоваться игрой света.

«Ну, и как? — проворковала Элизабет. — Надеюсь, теперь он уже не кажется вам таким вульгарным?»

На других ее знакомых этот исполинский камень производил не меньшее впечатление. Сей гигантский бриллиант принадлежал когда-то Вере Крупп, бывшей супруге нацистского оружейного магната.

«Не может быть. Не может он быть настоящим, — недоверчиво заметил кто-то. — Просто не может быть».

«Держу пари, что настоящий, — возразила Элизабет. — Это же крупповский бриллиант, и по-моему, он очень даже идет милой жидовочке вроде меня, которая сумела-таки прибрать к рукам камушек барона».

«Все эти дорогущие побрякушки радовали не только Элизабет, но и Ричарда, — заметил кто-то из их знакомых. — Купив крупповский бриллиант, он наконец-то испытал огромное удовлетворение, заткнув за пояс Майка Тодда с его кольцом, где был бриллиант в 29,7 карат. Мания Элизабет увешивать себя драгоценностями вряд ли намного превосходила его неудержимое стремление скупать их и затем на весь мир кричать о своих приобретениях. Благодаря этим гигантским драгоценным камням Ричард выглядел в глазах многих одним из самых богатых людей в мире, а это было для него важнее всего на свете. Более того, он утверждал, что тратит на драгоценности больше, чем Онассис. Им обоим — и Ричарду, и Элизабет — нужно было производить на окружающих впечатление своим богатством. Но Ричарду в особенности хотелось пускать пыль в глаза».