Эмиль и сыщики

– Если ты вздумаешь отдавать нам деньги, я тебя просто изобью! закричал Густав.
– И вообще нам еще надо подраться. Помнишь, из-за твоего дурацкого костюма?

– Да ладно, - сказал Эмиль и взял Густава и Профессора за руки, - у меня сейчас такое хорошее настроение, что драться неохота. Я не переживу, если положу тебя на обе лопатки.

– Это тебе все равно не удалось бы, даже если бы у тебя было плохое настроение, болван!
– крикнул Густав.

Потом они втроем поехали на Александерплатц, в Управление полиции; там они долго блуждали по коридорам, прошли мимо множества дверей, пока, наконец, не попали к следователю Лурье. Он как раз завтракал. Эмиль назвал себя.

– Явился!
– воскликнул господин Лурье, не прекращая жевать.
– Эмиль Штульбайн, Юный сыщик-любитель. Мне уже докладывали о тебе по телефону. Комиссар ждет тебя. Хочет сам с тобой побеседовать. Пошли.

– Моя фамилия Тышбайн, - поправил его Эмиль.

– Какая разница!
– сказал господин Лурье и снова принялся за бутерброд с колбасой.

– Мы тебя здесь подождем, - сказал Профессор. А Густав крикнул Эмилю вдогонку:

– Не задерживайся! Когда при мне едят, я тут же начинаю умирать с голоду.

Господин Лурье повел Эмиля по коридорам; сперва они свернули налево, потом направо, потом снова налево. Наконец он постучал в какую-то дверь. До них донесся голос:

– Войдите!

Лурье приоткрыл дверь и, все еще продолжая жевать, сказал:

– Я привел своего юного коллегу, господин комиссар. Эмиль Фишбайн, вы о нем уже слышали.

– Моя фамилия Тышбайн, - поправил его Эмиль.

– Что ж, тоже красиво, - сказал господин Лурье и так толкнул Эмиля, что тот, как мячик, влетел в комнату.

Комиссар оказался милым человеком. Он усадил Эмиля в удобное кресло и велел ему снова рассказать всю историю с начала до конца. Затем комиссар сказал торжественно:

– Ну, а теперь ты получишь свои деньги.

– Ура!

Эмиль облегченно вздохнул и спрятал деньги в карман. Очень тщательно.

– Смотри, чтобы их снова у тебя не украли.

– Нет уж, этого не будет! Я сейчас же отнесу их бабушке.

– Ах да, чуть не забыл. Дай мне твой берлинский адрес. Ты пробудешь здесь еще несколько дней?

– Надеюсь, - сказал Эмиль.
– Я живу на Шуманштрассе, дом пятнадцать. У Хаймбольдов. Это фамилия моего дяди. Ну, и тети, конечно.

– Вы, мальчишки, молодцы, - сказал комиссар и закурил толстую сигару.

– Верно, ребята действовали толково, - восторженно подхватил Эмиль.
– И Густав со своим клаксоном, и Профессор, и малыш Вторник, и Крумбигель, и братья Миттенцвай - словом, все. Знаете, как с ними было здорово, особенно с Профессором. Сила!

– Ты тоже кое-что стоишь, - заметил комиссар и задымил сигарой.

– Да, я еще хотел вас спросить, господин комиссар: что теперь будет с Грундайсом или как его там зовут? В общем, с вором?

– Им сейчас занимаются. Надо опознать его личность. Его фотографируют, снимают отпечатки пальцев. А потом все это будут сверять с данными нашей картотеки.

– А это что такое?

– Всех преступников, которых нам удается поймать, мы фотографируем, берем у них отпечатки пальцев. У нас даже есть данные на тех, кого мы еще не задержали, а только ищем. Ведь вполне вероятно, что твой вор, прежде чем тебя обокрасть, совершил и другие кражи, верно?

– Верно. А мне это даже в голову не пришло...

– Минутку, - оборвал комиссар Эмиля, потому что на столе зазвонил телефон.
– Да, да... интересный для вас случай...Зайдите-ка все ко мне... сказал он в трубку, потом положил ее и добавил, обращаясь к Эмилю.
– Сюда сейчас придут несколько репортеров: они будут брать у тебя интервью.

– А что это такое?
– спросил Эмиль.

– Брать интервью - это значит задавать вопросы.

– Ну да!
– воскликнул Эмиль.
– Обо мне напишут в газете?

– Наверно, - сказал комиссар.
– Когда ученику реального училища удается задержать вора, он становится знаменитым.

В дверь постучали, и в кабинет вошли четыре репортера. Комиссар пожал им руки и вкратце рассказал о приключениях Эмиля. А все четверо усердно записывали то, что говорил комиссар.

– Просто великолепно!
– сказал один из репортеров.
– Мальчик из провинции выступает как сыщик!

– Может, возьмете его себе на службу?
– посоветовал другой и засмеялся.

– А почему ты не подошел сразу к полицейскому и не рассказал ему все? спросил третий.

Эмиль вдруг испугался. Он вспомнил сержанта Йешке из Нойштадта и свой сон. Неужели он теперь сам попался?

– Ну, ну, - подбодрил его комиссар.

Эмиль пожал плечами и сказал:

– Эх, пусть будет что будет! Я не подошел к полицейскому потому, что в Нойштадте я раскрасил памятник великому герцогу Карлу - сделал ему красный нос и черные усы. Можете меня арестовать, господин комиссар!

Но, судя по лицам присутствующих, никто из них не был возмущен, напротив, все дружно рассмеялись. А комиссар сказал:

– Ну что ты, Эмиль! Разве мы можем посадить в тюрьму нашего лучшего сыщика!

– Правда? Ой, как я рад!
– с облегчением воскликнул Эмиль. А потом он подошел поближе к одному из репортеров и спросил его: - Разве вы меня не узнали?

– Нет, - ответил тот.

– Ведь это вы купили мне вчера в трамвае билет, когда кондуктор хотел меня высадить.

– Было дело!
– воскликнул репортер.
– Теперь я тебя вспомнил. Ты еще спрашивал мой адрес, чтобы вернуть мне мелочь за билет.

– Можно, я вам сейчас отдам?
– спросил Эмиль и вынул из кармана десять пфеннигов.

– Да что ты, и не думай!
– сказал репортер.
– А ты ведь мне даже тогда представился.

– Конечно, - объяснил мальчик, - человек должен знать, с кем он говорит. Но вы, наверно, забыли: меня зовут Эмиль Тышбайн.

– А меня - Кестнер, - сказал репортер, и они пожали друг другу руки.

– Великолепно!
– воскликнул комиссар.
– Оказывается, вы старые знакомые.

– Послушай, Эмиль, - сказал господин Кестнер, - не пойдешь ли ты со мной в редакцию? А до этого мы где-нибудь съедим по пирожному со взбитыми сливками.