Он — в кресле выцветшем, угрюмый, неизменный,Немного сгорбленный; порывистым перомОн пишет за своим заваленным столом,Но мыслью он не здесь — там, на краю вселенной!Пред ним Батавия, Коломбо и Капштадт,Индийский океан и гавани Китая,Где корабли его, моря пересекая,То с бурей борются, то к пристани спешат.Пред ним те станции, что строил он в пустынях,Те иглы рельс стальных, что он в песках провелПо странам золота и драгоценных смол,Где солнце властвует в просторах слишком синих;Пред ним покорный круг фонтанов нефтяных,И шахты темные его богатых копей,И звон его контор, знакомых всей Европе,Звон, что пьянит, зовет, живет в умах людских;Пред ним властители народов, побежденныхЕго влиянием: он может их рубежРасширить, иль стеснить, иль бросить их в мятежПо прихоти своих расчетов потаенных;Пред ним и та война, что в городах земныхОн, как король, ведет без выстрелов и дыма,Зубами мертвых цифр грызя неутомимоКровавые узлы загадок роковых.И, в кресле выцветшем, угрюмый, неизменный,Порывисто чертя узоры беглых строк,Своим хотением он подчиняет рок, —И белый ужас в рог трубит по всей вселенной!О, золото, что он сбирает в разных странах, —И в городах, безумствующих, пьяных,И в селах, изнывающих в труде,И в свете солнечном, и в воздухе — везде!О, золото крылатое, о, золото парящее!О, золото несытое, жестокое и мстящее!О, золото лучистое, сквозь темный вихрь горящее!О, золото живое,Лукавое, глухое!О, золото, что порами нуждыБессонно пьет земля с Востока до Заката!О, злато древнее, краса земной руды,О вы, куски надежд и солнца! Злато! Злато!Чем он владеет, он не знает.Быть может, башни превышаетГора накопленных монет!Но, все холодный, одинокий,Он, как добычу долгих лет,С какой бы радостью глубокойНебес охране вековойДоверил самый шар земной!Толпа его клянет, и все ему покорны,Ему завидуя. Стоит он, как мечта.Всемирная алчба, сердец пожар упорныйСжигает души всех, его ж душа — пуста.И если он кого обманет, что за дело!Назавтра тот к нему стучится вновь несмело.Его могущество, как ток нагорных вод,С собой влечет в водоворот(Как камни, листья и растенья)Имущества, богатства, сбереженьяИ малые гроши,Которые в тишиКопили бедняки в поту изнеможенья.Так, подавляя все Ньягарами своейРастущей силы, он, сутулый и угрюмый,Над грудами счетов весь погружаясь в думы,Решает
судьбы царств и участь королей.
Тиран
Перевод М. Донского
Блистательный тиран, чьей власти нет границ,В чертоге, где, даря двусмысленный совет,На пурпурную тень ложится солнца свет,Как золото корон на пурпур багряниц,Пирует, слушая восторженные клики,И видит, как толпа ликует в исступленьеЛишь при одном его безмолвном появленье.Им царства сметены, им свергнуты владыки,Он когти обрубил народу, и когдаПред ним, единственным, поверглись все во прах,В пресыщенной душе он ощущает страх:Увы, он одинок, отныне — навсегда.Невольно он в раба преображает друга,Любовь сжигает он своею жаркой славой,Как бешеный вулкан, неукротимой лавойИспепеляющий живую зелень луга.Достигнутая им безлюдна высота,И тщетно хочет он найти там божество.Молчит усталое желание его,И гордость алчная давно уже сыта.Он отрицает сам себя. Злорадно плавитОн слиток золотой своей огромной властиНа сумрачном огне жестокой, жгучей страстиК ниспровержению того, что люди славят.Однако ото всех он ужас прячет свой;Он нем, как цитадель, где ночи напролетЛишь эху собственных шагов внимает тот,Чей плещется штандарт на башне угловой.Священен он для всех. И кажется порою,Что лучезарная божественная силаЕго наполнила собой и окружилаНепостижимостью, как дерево — корою.Но знает лишь небес всевидящая твердь,Что часто по лесам блуждает он один,По топким берегам обманчивых трясин,Где плесень царствует и где таится смерть.В болотах, где живут гонимые растенья,В зловонных логовах, в местах, где боязливоЦветут чертополох, терновник и крапива,Он жизнь опальную ласкает в упоенье.Он полон нежности и состраданья к ним,Колючим, замкнутым, озлобленным цветам;Они принадлежат ему, и только тамОн познает любовь и верит, что любим.С пылающей душой спешит он к ним склониться,К их сумеречным снам, к печали их вечерней;Он обнимает их, не убоясь их терний,И жжет его шипов живая власяница.И только потому за праздничным столомВ сверкающем дворце, где пурпурная теньИ золото лучей скрестились в этот день,Сидит он с поднятым, сияющим челом,Что отдает себя он поцелуям алым,Что тайно ото всех, в него вперивших взгляды,Он может мучиться, любить, просить пощады,Подставив грудь свою вонзающимся жалам.
Возлюбленная
Перевод А. Ибрагимова
Причалил свой корабль я к острову мечты,Который плавает в просторах океана;Вдали от шумных толп, вдали от суеты,Причалил свой корабль я к острову мечты,Где птицы распевают неустанно.О, пестиков слияние с пыльцой!Весь воздух похотью напитан ядовитой;Магнолии, из поцелуев слиты,Сверкают белизной.Сердцам подобные, пылают упоенноВеликолепные пионы;Трепещут от любви, вздыхая, ветерки.Тень, как прикосновение щеки,Тепла и ласкова. Ветвей печальных слезыКропят траву сверкающим дождем;На ложе из фиалок тихим сномЗабылись ирисы и розы.Причалил свой корабль я к острову мечты,Где рдеют в зелени приманчивые кисти,Где, облаченные в искрящиеся листья,Колышутся деревья и кусты,Где, как бушующее пламя, счастьеДыханием своим палящим обдает,Цветы сплетаются в объятьях сладострастьяИ по ночам луна свое безмолвье льет.— О ты, которую напрасно призывалиМольбы моей души — сюда, на остров мой,Обвитый белою змеящейся каймой,Появишься ли ты из бледно-серой дали?Откликнешься ли ты когда-нибудь на зов?Мой остров сотворен для твоего расцвета.Я ароматы шлю — прими моих гонцов! —Из сада, полного причудливого света.Явись! Поля, и лес, и рыжий небосвод —Всё будем славить мы, не зная лени.Ты, щедрая, подаришь мне колени,Свой рот, и грудь свою, и нежный свой живот, —И я в неистовстве вспашу твой луг весенний.Причалил свой корабль я к острову, что весь —Скопленье яростных желаний;Какой-то гордый рок их собирает здесь,Как стонов, криков и призывов смесьНа поле брани.Лазурные глаза задумчивых прудовНам устремятся вслед с глубоким восхищеньем,И птицы, радужно сверкая опереньем,Споют нам песнь свою в молчании лесов.Пойдем по склонам гор, объятые покоем,Туда, где бьют ключи, прозрачнее стекла.Потоки воздуха нам обновят тела,Вливаясь в легкие целительным настоем.Мы будем созерцать, погружены в экстаз,Глубины наших душ неутомимым взором.Отравой опоить мы не позволим ссорамЛюбовь, которая соединяет нас.В одно сольемся мы, друг другу сердцем вторя,Нас приглашает жизнь на свой великий пир.Мы, как самих себя, полюбим этот мир,Природу и инстинкт, вселенную и море.Да будет наша страсть похожа на родник,Где может всякое стремленье утолиться!Брать, чтобы разделить, давать, чтоб насладиться,И светлой радостью наполнить каждый миг!О, погрузиться в мир, как в океан бездонный,Освободив себя от всех цепей и пут,И ощутить, как в нас всемирные законыСвою мелодию, ликуя, запоют!
Верхарн. «Призрачные деревни»
Амазонка
Перевод В. Дмитриева
По скалам, по долинам и холмамОтважно скачет амазонка.Стучат копыта звонко,И стан наездницы так гибок и упрям!Назад отброшено пространство…ЗвенитЕе оружье и убранство:Копье, и лук, и меч, и щит.Леса, ручьи, озера, рощи — мимо!Она летит как ветер, как стрела,Вся — мускулов комок, гибка, неутомима.Конь взмылен весь, и в пене удила.Ее галоп пугает птичьи стаиВ лесной глуши, где тень лежит густаяИ где стволы блестят, как чешуя.Струятся в них и днем и ночью соки,Разбуженные солнцем токи.Кусты, цветы и травы у ручья —Все солнце пьет и к солнцу все стремится,Как всадница, что без дороги мчится.Отвагой, силой, радостью лучитсяЕе улыбчивый и светозарный лик.Мужчин — тиранов грубых и владык —Поколебалась мощь и ослабела.Власть перешла К воительнице смелой…Честь ей, хвала,Прекрасной, грозной, стройной,Оружия достойной!Ей не страшна грядущая борьбаСо смертью: ведь она сама — судьба.Нет рук сильней: то — варварам преграда.Струится, золотясь, волос ее волна,Сияют звезды глаз среди их водопада.Грудь правую сожгла себе она,Чтоб та в бою ей не мешала,И, гордая, на горизонте встала,К победе, к славе вся устремлена.В пещере, где зарей мрак вечный не тревожим,Изранено до крови жестким ложем,Напрасно взор вперяя в темноту,Ждет Человечество, кусая кляп во рту,Ждет, побежденное, утратившее веру,В цепях, и с уст его невольно рвется стон,И сторожит его уродливый дракон,Свернувшийся у входа в ту пещеру.Но амазонка здесь, готовая на бойС жестоким чудищем. Ей велено судьбойСразиться с гадиной стоглавой,Хоть каждой головы оскаленная пастьГрозит, готовая напасть,И дышит смрадом и отравой.Дракон, рассвирепев, и страшен и могуч,Похож на дерево с корой шероховатой,И хвост чешуйчатый бьет в злобе бесноватой,И яд струящийся невыносимо жгуч.Огонь, и кровь, и желчь внезапно изрыгая,Он извивается, врага подстерегая,И множество когтей, клыков, и жал,И щупалец готовы впиться сразу…Распространяя вкруг зловонье, как заразу,Весь ощетинившись, дракон ей угрожал.Полна и отвращения и гнева,Разит его копьем воинственная дева.И снова прерывающийся стон,Стон Человечества несется в дали,И жалобно он эхом повторен,Как будто, полные печали,На этот стон просторы отвечали.Чудовище взвилось, безжалостно, как рок…Когда бы не коня отчаянный прыжок —Спасенье к всаднице пришло бы слишком поздно…Встает пред нею смерть неотвратимо-грозно,И телом — не душой! — овладевает страх.Все лихорадочней огонь в ее глазах,Но вновь она кидается на зверя,Подняв свой меч, в победу твердо веря.И хрип, и лязг, и треск, и гром КругомОтражены далекими горами.Сжимает рукоять меча,Рубя сплеча,Воительница мощными руками.Сверкает молнией губительный металл,Но не слабеет вихрь и щупалец и жал:Срубила голову — две новых вырастают…И силы амазонки иссякают.О пораженье думает она, —И вот заранее побеждена.В последний раз в руке ее усталойМеч заблестел… Потом он опустился.Нависли тучи, мрак сгустился,Лишь неба край — во мгле кроваво-алой.Оружье, падая, звенит… В зенитНесется стон отчаянья и боли.Как вырваться из плена, из неволи?Воительница храбрая мертва…Светила, словно жернова,Вращаются во мраке тщетно…До цели далеко заветной.И вдаль Печаль свой устремляет взор.И вторит ей в долине скорбный хор:О скалы бьется ветер, воя,Шумит река — ей не найти покоя…А может быть, то слез журчит родник,И Человечества, не ветра, крик,Несчастную оплакивая, рвется?Оно в цепях, как раньше, остается,В то время как дракон, — которого ПерсейБесстрашно укротил спустя немало днейНе силой — только мыслью, взглядом, —Улегся рядом,На все живое злобно зашипевИ вновь разверзнув ненасытный зев.
Города
Перевод М. Волошина
О, эти города, напитанные ядом гнилого золота!О, каменные вопли, взлеты и жесты дыма,И купола, и башни, и колонныВ звенящем воздухе средь кипени труда…Ты возлюбил ли ужас и тоску их,Странник,Печальный и задумчивый,На огненных вокзалах, что опоясали вселенную?О, вихрь колес сквозь горы и пространство!Набат глухой и тайный, что лихорадил душу твою, —Он в городах гудел по вечерам; их пламяНеисчислимое и красное твой озаряло лоб,Их черный лай, и мстительные крики, и улюлюканье охотыБыли лаем, криком и травлей твоей души;Все существо твое глубоко искажалось ихБогохульствами,И воля твоя была добычей их потока:Вы ненавидели друг друга, обожая.О, взлеты их, кощунства, преступленья,Вонзенные, как в спину нож, закону!Сердца колоколов и лоб их колоколенЗабыли их жертв число;Чудовищные их нагромождения заслоняют небо;Ужас века сосредоточен в них;Но их душа таит тот вечный миг,Что в неиссчетных днях собою метит время.История была плодотворимаИз века в век приливом их идей;Их мозг и кровь питались новой кровью,Что в старый мир вливается надеждойИ гением.Они калят дерзанья, причащаютПространства и колдуют горизонты,Их притяжения вникают в дух, как яд;И каждый вознесенный над другими —Ученый, иль апостол, иль поэт —Несет свой пламенник в пыланье их пожаров.Они в неведомое строят лестницыДля восхожденья дерзостных исканий,Светлыми ногами топчут ложь, что приковала цепьюМир к человеку, человека к богу.Видали ль ночью вы короны их огнейИ храмы из стекла и золота, откудаЧудовищные взгляды одетых медью стеколУстремлены к созвездьям сивиллинским?В кварталах молчаливых посещали льЛаборатории, в которых неотступноОт вывода до вывода, от связи и до связи197Сквозь бесконечности преследует ученыйМельчайший трепет жизни?Тот человек, что судит, мыслит, волит,Ими весит и мерит сам себя.Все тайны, все загадки мираИм служат ставкой уже целый векВ борьбе великой с судьбами.О, ярость знаний и осторожность схваток!Загадка здесь — ее следят, и травят,И настигают, как зверя свирепого,Чтоб уловить мгновенье, когдаЕе глаза, раскрытые внезапно, разорвутПокровы тьмы и истину откроют.Тогда пусть ветры, волны, и небеса, и звезды,И тяжкие мосты, что давят глыбы устоев каменных,Базальты порта, городские стеныТрепещут на четыре стороны пространства,Они не потрясутся столь полной радостью,Как страстный дух искателяНад новою победой.Нечто в мире внезапно изменилосьЭтим взрывом света из темноты;И все равно, прославят или ославят гений того,Кто выломал враждебные ворота,Что защищали тайну, —Сила его поглощена великой силой городов:Их бытие еще полнее ею.Так те, что мыслят, будущему мираОт времени до времени несут ярь мозга своего:А между тем встают еще иные,Те, что горят с толпой и для толпы.Подвижники и мученики грезы,Они провидят ее идущей по садам мученийИ
крови — к светлому свершению времен,Когда дух справедливости проникнет в человека.Ложь издала законы — тексты черных истин:Их надо грызть всечасно,Ожидая, пока не сломят их тараны мятежа;А если надо кровавых удобрений для светлых всходов,Если нужен великий гнев для полноты любви,Если надо исступленье для сердца рабьего —То гулы набатов черных взмоют городаРыкающим приливом вкруг новых прав.Там, наверху, в кварталах старых, в тусклых залах,Где светы газа безграничат жесты,А голоса, и кулаки, и крики трибунов светлыхУтверждают потребность всех, как истинное право;Таблицы, тексты, правила, системы и библииДаются в передержках торжественных речей;Для человека в мире нет господина иного, чем он сам,И в нем самом владычествует мир;Оратор говорит и сильно и высоко, слово его сверкает,Космато и истребительно, как полеты кометы,Как знамя безумное, простертое к победе;А если он берет толпу трамплином —Что до того? Он тот, чья воля полна через крайВскипающими токами расцветов;Отчаянья, и ярости, и гневы,И грозовое молчание горят в его руках:Как некий тайный властелин, он видитПодземное глухое набуханье тайных сил.Когда ж в согласье простом и неизбежном сопрягутсяПолет искателя с порывами трибуна,То нет у неба такой грозы,Таких громов у власти, у порядка такого произвола,Чтоб раздавить собой победу мировую.
Наука
Перевод А. Ибрагимова
Да будут святы те, кто, в творческом пылуИсследуя весь мир, открыли в нем законыИ первобытный страх взорвали, как скалу,Где груды золота скрываются исконно.Еще недавно смерть и поклоненье ейДержали нас во тьме, как в некой преисподней,Пытаясь укрепить поддержкою своейИмперию греха и догмы, но сегодняНочь исполинских тайн уже не так мрачна:В ней разливается сиянье золотое,И скоро, может быть, рассеется она,И знание взойдет, как солнце, над землею.Все неизвестное, все бредни стариныДобычей стали для искателей пытливых,Их книги, пламенем живым озарены,Таят в себе плоды усилий кропотливых.Они вещают нам, ложь повергая ниц,Что единением все связано в природе.О этот рыжий лес, не знающий границ,Где половодное бушует плодородье!О вы, разведчики, что по путям вековВедете за собой передовые цепи, —Как башни в солнечных лучах среди лугов,Вы гордо выситесь в своем великолепье!Вы слышите призыв, отважные: «Вперед!Границы нашего познания раздвиньте!»Рассудок верную дорогу изберетИ не заблудится в абстрактном лабиринте,О, битвы точные, где воины — умы!О, заблуждения, что спор вскрывает пылкий!Все тайны бытия! Их выпускаем мыИз заточения, как духа из бутылки!Весь беспредельный мир, который населенНесметным множеством логических гипотез;Сплав мрака с золотом — надменный небосклон,Куда взлетел расчет, за истиной охотясь;Идеи, как рои трудолюбивых пчел,Что собирают мед, обкладывая даньюЦветы, которые усеивают долВеличественных тайн, царящих в мирозданье;Мыслители, чей нож сознание рассек;Порядок и хаос в единстве неразрывном;Зародыши людей, чей рост из века в векВоспроизводит жизнь в круговороте дивном,И мысль, которая, куда ни посмотри,Свой неустанный труд вершит все вдохновенней,Вливая свой огонь в мерцание зари,Предшествующей дню великих откровений!Мы там раскинули владения свои,Где ужас царствует, властитель бестелесный,Где атомы ведут между собой боиОт глубины земной до вышины небесной.Похищенный огонь опять у нас в руках.Пусть изменяются с веками наши души,Все та же в них любовь, чья буря, словно прах,В одно мгновение сметает равнодушье.Поэты славу ей поют в стихах своих,Но боги не сойдут, как прежде, в мир наш дольний,Что бледен до сих пор от прорицаний ихИ от низринутых из их чертогов молний.Уже намечен путь к вершинам голубым,Широкий и прямой, — и, не жалея пота,Век принимается, могучий, за работуСо всем безудержным упорством молодым.Нам чуждо Фауста уныние! БлагиеПровидим цели мы под небом синевы.Жар возродился в нас, сомнения мертвы,И мы уж верим в то, что будут знать другие.
Заблуждение
Перевод Э. Линецкой
Вдоль берегов морских в безвестность дюны шли.Припадочные зимыВзрывали, мяли, рвали небосвод,Стонали толщи вод,Клыками бурь гонимы, —И дюны шлиОгромными шагами великановВкруг океанов,И дюны шли,Глухие к стонам непогоды,Сквозь дни и годыК прозреньям жалости, к любви живой,И дюны шли,Как вечные скиталицы природы,На запад, вдоль морей, сквозь ветер грозовой.На берегах, сквозь ветер грозовой,На берегах, в морском огромном гуле,Века мелькнули,И вот однажды маяки,Взойдя на вздыбленные древние пески,Победный гимн своих огней послалиВ морские дали.И стала ночь прозрачна и светла.Подводных рифов грозные наростыИ мысы, где всегда ревут норд-осты,Развенчанная обнажила мгла,И свет, мигая, разгонял туманы,И мраку жизнь лучи его несли,И пьяные простором кораблиШли завоевывать неведомые страны,И смело человек с пучиной в бой вступал.Пространство, сплющенное между скал,Смотрело на него горящими глазами.Валы, как встарь, захлестывали бриг,Но по снастям, по мачтам, точно знамя,Сверкающий метался блик.Свет стройных маяков, а не светил опальных,Отважных вел теперь дорогой странствий дальних.Стихиям яростным наперекор,Их провожал земли любимый взор,В борьбе с грозой и штормом помогая.С незнаемого сорван был покров;Опасность откровенная, нагая,Предстала взорам смельчаков.Слепая и беспомощная сила,Прозрев, стихии победила,И властелином человек взошелНа свой престол.Вдоль берегов морских в безвестность дюны шлиИ сквозь туманы, бури, ураганыНесли в руках большие фонари,И, словно в свете утренней зари,Бледнели на небе светила,И дюны шлиИ день и ночь дорогой вдоль морей,Которая, как змей,Империи и царства охватила;А если обрывался путь, ониСпешили водрузить, как знамя,На грудь утесов мирные огни.Спокойно протекли года,Но день настал, когдаИскусно и бесстрастно люди самиСпасительное погасили пламя.И ненависть, как нож остра,В любовь исподтишка вонзилась, —Вкруг маяков засуетиласьЛюдских раздоров мошкара.Затмилось гордое свеченье,Не останавливали на море в ночиБессонные друзья-лучиТех, кто на гибель шел по зову приключенья,Горячие и добрые огни,Свидетели открытий и свершений,На одинокой страже погребенийСтояли мрачно в эти дни.О современники мои, как вы уныло жили,Когда в опасности вас вновь одела мглаИ лишь убитых маяков телаОпорой вам служили!Одни глядели молча в дали,Угрюмо растянувшись на песке,Потом, в тревоге и тоске,По лабиринту снов блуждали;Другие — те, кто был сильней душой, —Старались терпеливыми рукамиРазжечь сверкающее пламяИ ужас разогнать ночной;А третьи, чьи сердца не знали утоленья,Твердили: «Все равно, мы в путь пойдем,Затем что жизнь в могуществе своемПревыше истины и заблужденья».
Часы творчества
Перевод Э. Линецкой
Глаза мне закрывает мракРукою смуглой сновиденья,И вот покой, и вот предчувствие свершенья,И вот веселый, легкий шагПодкравшегося к памяти забвенья.Вчера опять весь день владел мой дух надменныйВсем существом моим — неведомой вселенной, —И чувствами схватить я могЖеланий огненный пучокИ пред собой как шпагу, как угрозуНести его в слепящем свете.На берегах — весна в расцвете,И, яркая, похожа мысль на розу,Она растет, и разум ширью пьян,Как океан.С высоких, неприступных горВ долинный золотой просторЗагадки мироздания спустилисьИ человеческой пытливости открылись.Как молнией, все озарилось вдруг,И только страшно, что из рукДобыча разума уйдет пугливо.Жизнь простирается широко, горделиво,По ней надежда мчит во весь опор,И воля человека в общий хорСливается с желаньями вселенной.Могущества источник сокровенныйРождается в душе. Спешишь вперед идти,И кажется преграда на путиЛишь камнем, чтоб на нем точить и править силы.И юной гордости тугие жилыВздувает плодоносный сок,И жизнь, взойдя спокойно на порог,К уверенности спящей входит в гости.Кровь, нервы, мышцы, костиТем тайным трепетом напоены,Которым воздух и лучи полны.Себя в пространстве легким ощущаешьИ счастья в сердце не вмещаешь.Все постижимо — принцип, связь, закон;В душе любовь, и разум опьяненИдей всесильным хмелем.Часы, овеянные маем и апрелем!Вы сердцу смелому, вы зрелому умуВосторги, что ни год, дарите, —Часы завоеваний и открытий,Часы, свергающие тьму!Вас память прославляет, воспеваетСейчас, когда мне мрак беззвучно закрываетРукою смуглой сновиденьяГлаза, зажженные огнем свершенья.
Невозможное
Перевод М. Донского
Пусть невозможного в стремительной погонеДостичь ты хочешь, человек, —Не бойся, что замедлят бегДерзанья золотые кони!Твой ум уклончивый ведет тебя в обход,Ища проторенных тропинок,Но ты вступи с ним в поединок:Дать радость может только взлет!Кто вздумал отдохнуть, пройдя лишь полдороги, —Ему ли одолеть подъем?Жить — значит жечь себя огнемБорьбы, исканий и тревоги.Что виделось вчера как цель глазам твоим, —Для завтрашнего дня — оковы;Мысль — только пища мыслей новых,Но голод их неутолим.Так поднимайся вверх! Ищи! Сражайся! Веруй!Отринь все то, чего достиг:Ведь никогда застывший мигНе станет будущего мерой.Что мудрость прошлая, что опыт и расчетС их трезвой, взвешенной победой?Нет! Счастье жгучее изведайМечты, несущейся вперед!Ты должен превзойти себя в своих порывах,Быть удивлением своим;Ты должен быть неутомимВ своих желаньях прозорливых.Пускай же каменист и неприступно крутТвой путь за истиной в погоне:Дерзанья золотые кониВ грядущее тебя взнесут!
Утро
Перевод В. Давиденковой
С утра привычными дорогами-путями,Через сады, леса, поля,Иду беспечен, весел я,Овеян ветрами, одет в рассвета пламя.Иду бог весть куда. Иду — и жизни рад.Как в праздник, грудь полна отрады…Что мне законы и преграды,Когда под каблуком булыжники звенят?Иду и горд: люблю и воздух я и землю!Безумный, безграничный, яВсю необъятность бытия,Весь первобытный хмель всем существом приемлю.Как были в древности шаги богов легки!Я жадно зарываюсь в травыИ там, где гуще тень дубравы,Цветов горящие целую лепестки.Меня манит река рукой своей студеной.Даю я телу отдохнуть,Потом опять пускаюсь в путьТропинками лесов, жуя листок зеленый.Все то, чем в жизни я до этих пор дышал,Все не живым, а мертвым было.Нам книги вырыли могилы,И не один мудрец был увлечен в провал.Не может быть, чтоб все вчера существовалоИ чтобы в ярком свете дняУж кто-то видел до меняБагряный блеск плодов и роз румянец алый!Сквозь океан ветвей как будто в первый разПрорвался ветер, багровея…Я, смертный, времени сильнее:Все ново вкруг меня, все юно в этот час.Люблю свои глаза, кровь, мышцы, руки, телоИ гриву светлую свою,И жадной грудью воздух пью,И становлюсь сильней, впивая космос целый.Вперед! Поляна, лес, крутой оврага склон…И я, смеясь, крича и плача,Себя в восторге щедром трачу,Иду и сам собой, безумец, опьянен.
Вперед
Перевод В. Давиденковой
Раскрыв окно свое ночное,Не в силах дрожи нервов превозмочь,Впиваю я горячечной душоюГул поездов, врывающихся в ночь.Мелькают, как пожар, их огненные пасти,Скрежещет по мостам железо их колес…Так кратер истекает лавой страсти,Так в бездну рушится утес.Я весь еще дрожу от грохота и света,А поезда, летя в провалы тайн ночных,Грозой своих колес уж пробуждают где-тоМолчанье, спящее в вокзалах золотых.Но в мускулах моих чудесным отраженьемВсе отзывается, все вновь живет,И нервы шлют в мой мозг, мгновенье за мгновеньем,Бегущих поездов грохочущий полет,Несут с собою хмель, несут с собой тревогуИ страсть во всей ее бунтарской широте,И эта быстрота — лишь новая дорогаВсе к той же издавна знакомой красоте.О, трепет всех существ! О, голоса земные!Их воспринять в себя и воплотить их зов,Быть отголоском вод, и вихрей, и лесов,Материков и грозовой стихии!Стремиться, чтоб в мозгу затрепетал весь мир,Сгустить трепещущий эфирВ ряд огневых изображений!Любить ту молнию, и тот огонь, и гром,Который поезда бросают нам в своемВсепожирающем движенье.