Эпоха тумана

Тем временем Закари находит Лейзенберга в одной из палат. Коротко поздоровавшись с доктором, Зак уходит в ванную комнату и принимает холодный душ. Алекс ждет его, разговаривая с Лейзенбергом, который на удивление идет на контакт. Он рассказывает, что люди, находящиеся под землей, спокойны. Нео удалось заверить их, что всё под контролем, даже тогда, когда контроль был полностью утерян. Раненых солдат подлатали, правда, двоих спасти не удалось.

Неизвестность и адреналин полностью отпускают Алекс, и она обессиленно садится на краешек кушетки.

– Его ранили, – говорит она Лейзенбергу.

– Знаю.

– Он не хочет обезболивающего. Говорит, что его ум должен быть в полной боевой готовности.

Лейзенберг косится в сторону Алекс.

– И я с ним спорить не буду.

Алекс устало проводит пальцами по глазам и кивает, скорее себе, нежели доктору. Спорить с Заком никто не будет, но она не хочет, чтобы он испытывал лишнюю боль.

Тихий стук в дверь привлекает внимание присутствующих. Через пару секунд входит Зейн. На его плече большая спортивная сумка.

Зейн ловит взгляд Алекс и недолго его удерживает.

– Оставишь нас? – обращается он к Лейзенбергу и ставит сумку у двери ванной комнаты. – Это вещи Зака – те, что оставались в его бывшей спальне.

Лейзенберг выходит, и Зейн с Алекс остаются вдвоём.

Им обоим моментально становится неуютно. Алекс отводит взгляд в сторону, она не знает, что сказать Зейну и как повести себя с ним. Последний их разговор не увенчался успехом.

– Всё нормально, – говорит он.

Алекс хмурит брови, она догадывается, о чем именно говорит Зейн, но всё же спрашивает:

– О чем ты?

– О нас. О тебе и обо мне.

О нас.

– Прости, – шепчет Алекс и складывает перед собой руки, – я не хотела причинять тебе боль.

Зейн потирает правую бровь и делится с Алекс скупой улыбкой.

– Это не ты причинила её. Я сам отлично справился.

– Прости, – ещё раз повторяет она.

– У меня было достаточно времени на то, чтобы обдумать все это. И если судить непредвзято, то никто из нас не виноват. Ты неповинна в том, что понравилась мне и что я решил, будто эти чувства взаимны. Возможно, они могли бы такими стать, но судьба распорядилась иначе. Ты не виновата в том, что оказалась на девятке, моя мать, да и я сам подтолкнули тебя к Заку, а как показывает практика, девушки не могут перед ним устоять. – Зейн улыбается. – Зак тоже не виноват. Он всегда поступает правильно. Я даже не помню, чтобы он хоть раз ошибался. То, как он смотрит на тебя, говорит о многом. Это не просто интрижка…

– Он сделал мне предложение, – на выдохе признается Алекс.

– И ты ответила "да".

– Да.

Зейн кивает.

– Буду ждать приглашение на свадьбу, – пытается отшутиться он.

– Зейн…

Он взмахивает рукой и вглядывается в глаза Алекс.

– Брукс, все в порядке. Правда. Я рад, что вы оба целы. Знаешь, что мне сказала Лекса?

От резкой смены вектора разговора Алекс немного сбивается и отвечает:

– Нет.

– Когда она прилетела с острова, то у нас возник диалог. И она говорила о тебе и о Заке так, словно вы были рождены, чтобы в какой-то момент встретиться. Она сказала, хоть в этом судьба не прогадала.

Алекс пожимает плечами, формулировка такая себе, но может, в этом и есть зерно истины, которое невозможно рассмотреть людям.

– Поэтично, – в итоге произносит она.

– Не то слово.

Зейн улыбается, но Алекс решается поинтересоваться моментом, из-за которого произошло слишком много недопонимания.

– Можно вопрос? – спрашивает она.

– Валяй.

– Когда случилась трагедия с ребенком Зака, ты остался с полковником. Почему?

Зейн погружается в воспоминания о том дне, он не подозревает, что Закари уже выключил воду и слушает, что скажет его брат. Он бы сам никогда не спросил его об этом, Закари не уверен, что и сейчас готов узнать правду. В воспоминания отправляется не только Зейн, но и его старший брат, в одно и то же время они оказываются на одном и том же кладбище, у одного и того же склепа, но вот есть отличие, которое перечеркивает всю схожесть момента – они видят произошедшее другими глазами.

– Я увидел, как она плачет, – говорит Зейн.

– Полковник?

– Да. Когда Нео и Рэнли увели Зака с кладбища, следом ушел отец и Ребекка. Ушли все, кроме полковника и меня. Точнее, она вернулась после того, как у склепа практически никого не осталось. Она стояла и смотрела на склеп, а потом по её щекам покатились слезы. Она плакала. Впервые я увидел её такой, и… эти слезы повлияли на моё решение, и я пошел с ней. Я был уверен, что после того как успокою её, то отправлюсь на девятку, буду поддерживать брата, но он уже не ждал меня. Он назвал меня предателем и трусом. Возможно, он был прав. И я вернулся на восьмерку, и стал усовершенствовать свои навыки в военном ремесле. Я хотел как-то загладить вину перед ним, но мне это не удалось даже тогда, когда я предал полковника и стал выдавать Заку информацию.

– Информацию, – повторяет Алекс.

– Да. За которую ты начала меня шантажировать.

Как это было давно.

– На одной из вылазок. Когда пришел туман, я встретил Зака. Я посчитал, что это случайность. Ведь наши базы находятся рядом. Но это было не так. Тогда Закари впервые за долгое время заговорил со мной. Он предложил сотрудничество, и я согласился. Не сразу. В нашу следующую встречу. Я стал его глазами и ушами на базе полковника. А потом появилась Роберта и её волшебная кровь. Всё завертелось, словно в центрифуге.

– Тогда. Когда мы пошли за Лейзенбергом. Ты знал, что Зак будет там.

– Знал, – признается Зейн.

– Специально отдал доктора ему.

Алекс уже думала об этом ранее, но не предполагала, что сможет услышать информацию из первых уст.

– Да. Если бы мы просто приехали и не попытались спасти старика, то у команды возникли бы вопросы. А я не мог позволить, чтобы полковник узнала о том, что я и Зак находимся в контакте.

– Почему ты просто не перешел на девятку? Боже, Зейн, вы ведь взрослые люди и могли поговорить. Если бы вы когда-то решились на это, то многих моментов удалось бы избежать.

– Зак никогда не звал меня, – говорит Зейн, и Алекс замечает печаль в его глазах. – А я хотел загладить вину и продолжал разрывать себя на части. Я хотел быть нужным матери и хотел вернуть брата. Как оказалось, поговорка правдива – на двух стульях не усидеть.

– Мне жаль, – искренне произносит Алекс. – Ты не заслужил всего этого.

– Возможно.

Дверь ванной открывается, и на пороге стоит Зак в одном лишь полотенце.

– Не заслужил, – говорит он брату и поднимает сумку. – Мы поговорим позже, а пока позовите Лейзенберга. У меня пуля у самого сердца застряла. Точнее две.

Зейн кивает брату и уходит из палаты. Зак бросает на Алекс долгий взгляд и говорит:

– Спасибо.

– За что? – спрашивает она, но не получает ответа.

Через пятнадцать минут Лейзенберг выпроваживает Алекс из палаты, которая тут же заполняет пустоту медперсоналом. Двери закрываются, и начинается операция. Алекс садится прямо на пол в коридоре, она не уйдет отсюда, пока всё не закончится. Вскоре к палате подходит Ребекка, опускается рядом с Алекс, и они проводят так в тишине практически полтора часа.