Эпоха тумана

Друг протягивает мне пистолет, который я успела выронить, когда адская боль вернулась ко мне, и я крепко сжимаю рукоять, продолжая морщиться от боли.

Движемся в сторону выхода, и Лари дает мне ценные наставления:

– Ни с кем не разговаривай. Не смотри им в глаза и не перечь мне. Я в какой-то степени у них на хорошем счету, Гарсия считает меня своим ангелом-хранителем. Многие относятся ко мне с уважением, другие же ненавидят.

Лари останавливается у входной двери и выглядывает в окно. Поворачивается ко мне и говорит:

– Будем надеяться, что нам встретятся только первые.

– А если вторые?

Друг бросает взгляд в сторону ванной, и я всё понимаю без слов.

Киваю. И Лари открывает дверь.

Иду позади него, в этот раз мне не мешают волосы, и я могу рассмотреть территорию тюрьмы более детально. Периодически кого-то встречаем, но на нас практически никто не обращает внимания, все заняты своими делами, в основном это смех и алкоголь прямо из бутылок. По возгласам заключенных понятно одно – они празднуют победу и скорый переезд в более уютное место, и самое для них важное – это женщины. Не дай бог, они поймут, что я не парень.

До ворот мы доходим без препятствий, они открыты, и нам ничего не мешает выйти на ту сторону. Покинув территорию и обернувшись назад, практически падаю. Стена… о боже. Прямо на стене висят тела, некоторые практически мумифицировались, но есть и настолько свежие, словно их повесили совсем недавно.

Вонь такая едкая, что меня начинает тошнить, Лари хватает меня за руку и тянет в сторону, как можно дальше от этого безобразия.

– Садись, – говорит он и практически запихивает меня в моторную лодку.

Опускаюсь на дно и продолжаю смотреть на стену, которая плавно исчезает в тумане. Там столько тел. Десятки. Возможно и сотни.

Гарсия чудовище. Для чего он это делает? Чтобы остальные боялись его? Или ему просто нравится?

– Алекс, – по интонации Лари понятно, он зовет меня не в первый раз. – Соберись. Тем, кто на стене, ты уже не поможешь, но можешь спасти людей с базы. И себя.

– Почему ты помогаешь Гарсия? – спрашиваю я.

Лари берет паузу, а я выжидательно смотрю на него.

– Не буду говорить, что у меня не было выбора, – начинает друг. – Он был. Умереть одному в снегах или примкнуть к бывшим заключенным и выжить. Я выбрал второе. Сначала я пытался как-то попасть на базу Келлера, чтобы найти тебя, но после того, как увидел его лично, оставил эти попытки.

– Почему?

– Опустились руки, – говорит Лари, продолжая смотреть в туман перед собой и плавно поворачивая лодку в нужном направлении. – И, если честно, я вообще думал, что тебя уже нет в живых. В наше время прожить год, это несказанная удача.

Достаточно быстро мы останавливаемся у причала, с которого меня забрали на остров. Лари не заботится о лодке, бросает как есть, и мы несемся сквозь заросли в сторону базы.

Бежать далеко нам тоже не приходится, Лари останавливается у машины, на которой меня сюда и привезли. Водительская дверца открывается, и оттуда выходит худой и очень высокий мужчина.

– Ты чего тут забыл? – спрашивает он у Лари.

– Гарсия отправил нас к церкви, – говорит друг.

Высокий мужчина сплевывает Лари под ноги и предлагает своё видение ситуации.

– Надо уже вхерачить по ней из танка и всё.

– Гарсия запретил, церковь ему нужна невредимой, – напоминает Лари, а я стараюсь стоять и даже не дышать, чтобы на меня не обратили внимание.

– Запретил, да кто он такой? Пусть спасибо скажет, что мы ему ещё кишки на вентиль не намотали.

Вот мы и встретили мужчину, который относится к Гарсия, а следовательно и к Лари, не с уважением, а неприязнью.

– Мне нужна машина, – говорит Лари и протягивает руку ладонью вверх. – Ключи.

Долговязый кивает на машину.

– Там они.

Взгляд серых глаз устремляется на меня. Мужчина прищуривается.

– Эт еще кто такой?

– Никто, – говорит Лари, обходя долговязого.

Тот продолжает хмуриться и подступает ко мне.

– Эт баба штоле? Твоя?

Долговязый оборачивается к Лари, указывая на меня рукой, начинает снова задавать свой последний вопрос, а потом падает.

– Алекс, в машину, – командует Лари.

Обхожу долговязого и вижу, как из его лба, практически из самого центра торчит мачете, оно меньше размером, чем было у Гарсия, но тоже очень острое. Надо полагать.

– Его могут заметить, – пищу я, забираясь на пассажирское сиденье.

– Неважно, у нас нет времени прибирать за собой, – отвечает друг, который превратился в безжалостного убийцу.

Лари заводит машину, но не включает фары, и мы медленно начинаем ехать в сторону девятки. Косо смотрю на друга, но не вижу в нём и доли того парнишки, которого я знала. И это сейчас нам только на руку.

– Не смотри на меня так, – говорит он и поворачивает.

– Прости.

– Я не буду извиняться перед тобой за всё, что ты сегодня увидела. Такой стала моя жизнь, я подстроился.

– Мне не нужны твои извинения. Я просто по тебе скучала.

Плечи Лари на мгновение расслабляются, чтобы снова напрячься.

– Я тоже. Ты даже не можешь себе представить как. Келлер сказал, что после всего, если я захочу, могу остаться на его базе, но меня ожидает суд.

– Что? Суд?

– Да. Он сказал, что исключений не будет. И меня будут судить за преступления.

– Скажи, что ты…

– Я не буду врать.

– Почему? – спрашиваю я у друга, вглядываясь в его профиль.

Я бы соврала.

Лари пожимает плечами.

– Я делал ужасное, возможно, пришло время нести ответ за свои поступки.

– Ты выживал.

Лари поворачивается ко мне и смотрит с мудростью старца. Кажется, что над следующими словами он думал неоднократно.

– Если мы будем этим оправдываться, то нам не стоит и пытаться выжить. Мы теряем свою человечность с каждым разом, когда думаем так.

Его слова словно оглушают меня, и я прокручиваю в голове моменты, когда сама себе говорила это. Их было несчетное количество. Слишком много и часто я успокаивала свою совесть именно этими словами. И действительно… с каждым разом, что-то доброе и человечное отмирало внутри моей души и пропадало бесследно.