Эпоха тумана

– Ты прав, – шепчу я и ещё сильнее сжимаю рукоять пистолета. – Но сегодня не тот день, чтобы думать об этом.

Бросаю на друга пронзительный взгляд.

– Мы подумаем об этом завтра. Хорошо? Вместе обсудим наши проклятые души и сбежавшую человечность.

Лари улыбается, но его взгляд так печален, что мне становится тоскливо. Тоскливо по тем дням, когда мы были обычными подростками и встречались на крыше. Болтали, иногда ходили в бар, словно взрослые. Он встречал меня после смен и провожал домой. Все это было так давно, и я чувствую себя старушкой, которая уже прожила жизнь. Полную испытаний и ужаса. Побегов и скитаний. Переживаний и вовсе было море. Я все это пережила на годы вперед, но не насладилась более-менее спокойной жизнью. Этим я и должна буду заняться, как только все закончится.

А всё закончится.

Всегда и всему, даже самому отчаянному положению, приходит конец.

Машина останавливается у дыры в стене. Лари достает рацию и связывается с заключенными в периметре, говорит, что это он прибыл. Выходим из салона, Лари открывает заднюю дверцу машины и достает оттуда оружие.

– Иди сюда, – шепчет он, и я в мгновение ока оказываюсь по правую от него руку. – Держи.

В одну мою руку Лари вкладывает обрез, во вторую – пару ножей. Сам он более вооружен, и мы идем в сторону стены, пока я на ходу убираю ножи, а обрез вешаю на плечо. С пистолетом мне более привычно, чем с ружьем.

С каждым шагом мне становится все страшнее и страшнее. Стоит переступить линию территории базы, как у меня начинает кружиться голова. Все это из-за нервов. Я даже не представляю, сколько тут врагов. А нас только двое. И самое ужасное то, что, кроме меня и Лари, никто не сможет помочь Заку, который сейчас отвлекает на себя внимание Гарсия.

Периодически с разных сторон до нас доносятся голоса и взрывы смеха, я не могу сказать, что тут уж очень много людей. Пару раз на пути попадаются тела, стараюсь не разглядывать их, боясь увидеть там знакомые лица солдат из девятки.

Лари останавливается, и я практически врезаюсь в него. Он оборачивается и говорит:

– В церковь мы должны попасть бесшумно, иначе нам потом не выйти. Я отвлеку их, а ты жди меня здесь. Скоро вернусь.

Ничего не говорю, просто киваю, ведь Лари сказал молчать. Мой голос может выдать во мне женщину. Друг легкой походкой направляется к дверям церкви, они закрыты пластами металла, скорее всего именно такие пласты тогда отрезали меня и рожающую Герду от остального мира.

– Че встал посреди дороги?!

Я тут же отступаю в сторону. Понимаю, что говорят мне, хотя я не посреди дороги нахожусь. Наклоняю голову вниз и практически кланяюсь бывшим заключенным, двое проходят прямо рядом со мной.

Не дышу. Не могу сделать ни единого даже самого крошечного вдоха.

Второй останавливается прямо напротив меня и присаживается на колено, завязывает шнурок на ботинке, а я стараюсь превратиться в дерево.

Страх прошибает меня.

Сейчас они поймут, что я девушка. Руки начинают дрожать.

Бывший заключенный поднимается, и они идут дальше, а я тихо и протяжно выдыхаю. Сердце колотится, как сумасшедшее. Слышу голос Лари вдалеке, он смеется и следом за ним начинают хохотать остальные. Их голоса приближаются ко мне, но я не двигаюсь с места. Когда толпа доходит до меня, то Лари обращается к одному из заключенных.

– Ждите меня у ворот, я скоро буду.

Ему не отвечают, заключенные продолжают идти дальше, и уже через пять секунд Лари тянет меня к церкви.

Оказавшись у двери, Лари поворачивается ко мне и спрашивает:

– Как зовут сестру и брата Келлера?

– Что? – не понимаю я.

– Он не сказал мне пароль напрямую. Сказал только, что нужно набрать в порядке имя его сестры, потом брата, и дверь откроется.

– Ребекка, Зейн.

Лари быстро нажимает на клавиши, и дверь начинает подниматься.

Металлическое полотно безумно медленно едет вверх. Ладони потеют, я так и жду, что сейчас кто-то да увидит это. Когда дверь окончательно поднимается, Лари толкает меня вперед. Расталкиваю створки и забегаю в холл. Лари не заходит, и когда я оборачиваюсь, вижу, что полотно металла уже начинает опускаться.

Он не вошел.

– Будь осторожен, – говорю я, хотя друг этого уже не слышит.

Оборачиваюсь и первый, кого я вижу, это Рэнли. Он сидит в кресле-каталке, в его руках автомат, а рядом свалено ещё три таких же. Вокруг него люди, но я никого не вижу, кроме Рэнли, которого долгое время считала погибшим. Перед глазами всплывает видение, как он бежит к машине, и его валит топор, брошенный ему в спину. Бросаюсь к Рэнли и падаю на колени возле него.

– Не стрелять! Алекс? – спрашивает он, и я вспоминаю, что выгляжу немного иначе.

Спасибо, что меня не пристрелили на пороге.

– Да.

Рэнли опускает автомат и обнимает меня настолько крепко, что кости хрустят.

Отстраняюсь и спрашиваю:

– Где Нео?

Рэнли связывается с Нео по рации, и тот через минуту выходит из лифта.

Так и сидя перед Рэнли на коленях, обращаюсь к Нео:

– Зак у Гарсия. Он передал, что нужно взорвать бомбу и выпустить юнцов.

Нео погружается в мысли, я же замечаю перевязку на его левой руке в районе плеча, она намотана прямо поверх одежды, и я поднимаюсь на ноги.

– Нео, нет времени на раздумья, – говорю я. – В данный момент у церкви нет заключенных. Мы отвлекли их и…

– Мы? – спрашивает Рэнли.

– Я и мой друг Лари, я рассказывала тебе о нём. Пожалуйста, только не убейте его.

Нео снова исчезает и уже через пару минут в холл выходят молодые люди с оружием наперевес. Все они кивают Рэнли, и я вспоминаю, Зак говорил об этом. Рэнли занимался с ними. Он их наставник в военном деле. Кроме молодых, есть и уже прожжённые солдаты. Нео отдает им указания и смотрит на Рэнли:

– Остаешься за старшего.

– Нет. Оставь Зейна. Я не гожусь на эту роль.

– Рэнли…

– Нет! – взрывается Рэнли. – Я тебе уже всё сказал, не пытайся затянуть меня в это обратно. Я решения не поменяю.

Нео связывается по рации с Зейном и говорит, чтобы он спустился в холл. Нео отправляется к монитору у стены и нажимает какую-то комбинацию. Пласты открываются, и волна солдат девятки выливается наружу. Защита не успевает закрыться до конца, как до моего слуха долетают звуки выстрелов и криков. Зажимаю уши и прикрываю глаза.