Ермак. Противостояние. Книга одиннадцатая

— Ваше превосходительство, там…

Дослушать Бирюкова я не смог, так как сорвался и, чудом избежав заднего колеса кареты, покатился по земле. Хорошо, что бекеша и папаха смягчили падение. И, слава Богу, что на мне не было шашки.

Вскочив на ноги, в зареве пожара я увидел, что впереди огромная воронка, как раз там, где должен находиться подземный ход. Я бросился к ней и, осмотревшись, понял, что один из пристрелочных снарядов попал точно в галерею подземного хода и обрушил его, завалив землей и камнями.

Ещё с орловских времён, первого хозяина Гатчинского дворца в алькове Парадной опочивальни имелась потайная дверь на тёмную? узкую винтовую лестницу. По ней из парадных залов второго этажа можно было спуститься на нижний этаж главного корпуса и через туалетную комнату императора по той же потайной лестнице проследовать дальше в дворцовые подвалы, где и начинался подземный ход.

Коридор подземного хода, длиной в сто тридцать метров, облицованный натуральным известняком и освещаемый четырьмя круглыми окнами, устроенными в сводах и факелами, вёл на берег Серебряного озера, и из-за хорошего эха был назван гротом «Эхо».

Только вот теперь он был обрушен, но, к счастью, ближе к выходу у озера. Теперь выбраться из подземного коридора можно было только через окна-колодцы, и я бегом побежал к ближайшему из них. Карета последовала за мной. Подбежав к колодцу в подземный ход, я закричал в него:

— Есть здесь кто?!

Прошло несколько секунд. За это время пятеро кирасир со своим инструментом собрались около меня.

— Есть! Мы здесь! — по голосу я опознал императрицу.

— Близко не подходите. Мы сейчас выломаем решётку и спустимся к вам, — прокричал я в колодец, после чего осмотрев кирасир начал раздавать приказания:

— Ты долби кувалдой здесь, а потом здесь, а дальше тут.

Я показал три точки круглого окна-колодца, закрытого решёткой. В этих местах снизу решётка фиксировалась металлическими прутьями, вмонтированными в стену колодца, чтобы её невозможно было вынуть из окна. Ширинкин в своё время распорядился.

— Вы, — я показал ещё на двух бойцов с ломами, — долбите эти две точки, помогая ему. А вы двое вяжите вожжи в два каната.

Посмотрев на казака Бирюкова, я приказал ему:

— Выпрягаешь лошадей и с помощью канатов, попытаемся вырвать решётку. Братцы, работаем быстро. Внизу император и императрица с детьми. А угарный газ от пожара идёт в подземный ход.

Честно говоря, я помнил, что угарный, а, точнее, углекислый газ тяжелее воздуха, но в тоже время помнил, что при нагревании он как бы поднимается вверх. Но как поведёт себя кислород, углекислый газ и огонь в нашем случае даже не мог представить себе. Не пожарный я. Но сто тридцать метров коридора подземного хода с окнами-колодцами — это как натуральная коптильня. И, вернее всего, времени для спасения людей, находящихся в подземном ходе, осталось несколько минуты. Центральный корпус, где начинался поземный коридор, разгорался всё сильнее. И дым, пускай и небольшой из колодца выходит, и там внизу кто-то уже кашляет.

Что-то эффективное сделать с решеткой колодца, используя лома и кувалду, до того момента, когда к ней были привязаны два каната, другие концы которых прикрепили к упряжи пары лошадей, не успели. Цемент был крепок.

Овод щелкнул кнутом, лошади рванули, канаты натянулись, но решетка устояла. Тогда я, а за мной и кирасиры также вцепились в канаты. Щелчок кнута, лошади рванули, мы также навалились. Послышался скрип, и часть решетки приподнялась над колодцем.

— Стой, — скомандовал я, — надо канаты перевязать.

Хорошо, что у Бирюкова был с собой кинжал, и эта операция заняла чуть больше минуты. Потом последовал новый рывок, и решетка оказалась вырванной из колодца.

От поверхности люка-колодца до пола подземного хода было около четырех метров. Быстро организовали из вожжей верёвку необходимой длины с петлей на конце, и с её помощью спустили вниз самого высокого кирасира без шинели.

Прошла минута, и боец снизу прокричал:

— Ваше превосходительство, осторожно поднимайте Его величество. У него рука сломана.

Пара кирасир, стоя над люком, друг против друга начали потихоньку вытягивать императора из подземного хода, а находящийся внизу кирасир страховал этот подъем. Прошло секунд пять-шесть, которые показались мне вечностью, и над люком показалось бледное, как мел лицо Александра. Ещё несколько секунд, и кирасир осторожно передал мне из рук в руки мальчика, правая рука которого в локте была вывернута под неестественным углом.

— Дядя Тимофей, а я знал, что ты меня спасешь, — прошептал Александр и потерял сознание.

Я, отойдя от люка, дошел до кареты с мальчиком на руках. Там уже меня ждал наш Овод с большой аптечкой, но я отрицательно махнул ему рукой, после чего мы вместе аккуратно занесли императора внутрь кареты и уложили на сиденье, стараясь не побеспокоить сломанную руку.

Словно из ниоткуда появилось одеяло, которым Бирюков осторожно накрыл юного императора.

— Откуда?! — я кивнул головой на одеяло.

— Кирасиры поделились, Ваше превосходительство, — честно глядя мне в глаза, ответил казак.

— Ой, Овод, попадешься ты когда-нибудь, и тебе что-то оторвут…

— Ваше превосходительство, ей богу, сами целую пачку одеял дали, когда их унтеру сказал, что мы сейчас поедем императора с императрицей и другими детьми спасать. Я же знал, что вы именно их спасать в самую первую очередь будете. Вот и сказал. Там в багаже два десятка одеял лежит. Все чистые, новые. Муха не сидела.

— Тогда, молодец, шельма.

— Рад стараться, Ваше превосходительство.

Только я выбрался из кареты, как на мне повис Алексей.

— Дядя Тимофей, ты, где был?! Знаешь, как без тебя страшно было?! А как холодно!

Я прижал замерзшего ребёнка к себе, а в горле запершило. Впервые Алексей так открыто проявил ко мне свои чувства. Если Александр открыто демонстрировал ко мне своё расположение, как к близкому человеку, то его младший брат был со мной более официальным и сдержанным.

— Всё хорошо, Алексей. Всё закончилось, — я, держа ребенка на весу, начал гладить его затылок и спину.

Брат императора, обняв меня за шею, начал всхлипывать, а потом разрыдался