Если Уж попал в зелье...
Шрифт:
— Если я пройду Лабиринт и смогу что-то для вас сделать, — начал Эрлин, неожиданно проникнувшись сочувствием к стражам, — То…
— Ха-ха-ха…. «Пройду…», «что-то сделать…»… Ой, не могу! — из каменных глаз золотого стража покатились слёзы-брильянты, а может — простые стекляшки, кто ж их знает, в Лабиринте ничему нельзя верить. — О чём ты? Никто ещё не уходил живым из этого места… Никто!
Мартиш покачал головой. Зря он расчувствовался. Пора выбираться отсюда.
— Лита! — крикнул он, задрав голову. — Мне нужно сокровище Вербенсклеттов! Сейчас!
Девушка кивнула и уже принялась отвязывать от пояса один из мешочков,
— Что это ты удумала? Это же пыльца фей!
— Я знаю, — кивнула Лита. — И она нужна Мартишу. Ты что, не слышал?
— Вот, глупая! Это же Лабиринт! Ты уверена, что это действительно придворный маг его величества, и что ему нужно наше сокровище? Опомнись, детка! Что тут было только что, забыла? Мы с тобой едва не прикончили друг дружку! Ты видела во мне Яду, а я… — змей замялся.
— А ты? Ты видел Рейплнетт?
— А… Да! Да. Её.
Сердце сжалось. Драг сражался не на жизнь, а на смерть с убийцей её родителей! Но сейчас она его не послушает. Потому что…
— Помнишь, что сказал Мартиш там, на мосту? — Лита развязала шнурок и аккуратно вытащила из мешочка сияющий фиолетовым светом флакон. Основание пробки — кора дерева Эвар, но венчала крышку искусно сделанная голова феи из того же сияющего хрусталя. — Надо доверять своей интуиции. Я чувствую, Драг. Так надо!
И она бросила семейное сокровище вниз — прямо в руки магу.
— Отгадка — пыльца фей, — Мартиш Эрлин поклонился стражам, — Смотреть, лапами не трогать, — предупредил он драконов, что уже больше чем наполовину превратились в камень.
— Не спеши радоваться, — покачал головой первый страж. — Твоя победа означает лишь то, что ты умрёшь не у самого входа.
— Если вдруг ты дойдёшь до конца — попроси их — пусть хотя бы сказки дадут почитать! — попросил второй. — Скука смертная!
— С чего ради мне за тебя хлопотать? — маг провёл рукой по каменеющей шее дракона и улыбнулся.
— Три отгадки — составляющие зелья, — прошептал страж (он очень торопился — живой оставалась одна лишь голова). — Оно вылечит летающую лошадь, иначе останетесь здесь навс…
Драконы вновь превратились в статуи, и стало так…тихо. Мраморная лестница отполирована до зеркального блеска, словно и не было ничего. Золотые драконы — лишь украшение. Лите вдруг всё это показалось настолько непривычным. Неестественным.
— Думаю… Думаю, нам туда, — наконец сказал придворный маг его величества, — не отрывая взгляда от лестницы. Там, на самом верху, за площадкой (недавнее поле битвы), словно от дуновения ветра шевелились чёрные портьеры. Что они скрывали? И кто вздыхает за ней так…горько?
Глава 29
Чем выше они поднимались, тем жалобней становились вздохи там, за чёрной портьерой. Мартиш Эрлин долго стоял, не решаясь отдёрнуть ткань. Вдруг там — опасность? Лита рядом… Он не может так рисковать!
— Ждите здесссь! — неожиданно прошипел Драг и… скрылся, юркнув в щель у самого края.
— Нет! — Лита дёрнулась, но маг остановил её, прижав непослушную ведьму к себе.
— Тихо. Он прав. Кто заметит змею в полутьме? Так мы хотя бы выясним, насколько…
— Эй, смельчаки! — раздалось с той стороны. — Идите сюда! Порядок. Никого
опасного здесь нет. Одна умирающая кляча. Эээээ…. С крыльями!Они вошли. Совсем ничего не было видно. Удивительно, что Драг разглядел кого-то! От говорящего болотного Ужа, правда, всего можно ожидать, но всё равно странно.
— Бедняжка… Что с ней? — спросил Уж, ползая вокруг лошади.
Маг прошептал заклинание, и стало светлее. Лита вздохнула. Ей всё время казалось, что она здесь самая слабая. Достаточно вспомнить, какие заклинания срывались с хвоста её фамильяра, когда они дрались… Да она чудом жива осталась! Возможно, всё дело в Лабиринте. Всё-таки место — волшебное. Но почему же тогда у неё нет таких способностей? Им бы всем они ох как пригодились! Особенно сейчас…
Существо лежало на земле (едва они зашли за чёрный бархат, пространство превратилось в галерею каменных арок), пахло землёй, а прямо над их головам виднелось небо. Выход из подземелья высоко — добраться невозможно. Если только… полететь?
— Думаешь о том же, что и я Мартишшшь? — прошипел Уж.
— Мы должны снять проклятие, — маг склонил голову, рассматривая лежащую на земле лошадь.
Голубоватые перья огромных крыльев в пыли, худое тело сплошь покрыто гниющими язвами, в глазах — боль. Лошадь даже не шевельнулась, услышав голоса явившихся в пещеру путешественников. Где-то капала вода, и от этого становилось ещё печальнее. Он всегда чудовищно безысходный, этот звук. Когда падают капли…
— Тот дракон. Помнишь? Он говорил про зелье.
— Помню, — кивнул маг. — Сейчас не мешай мне.
Мартиш склонился над умирающим существом, закрыл глаза и стал водить над лошадью руками. Свет то и дело вспыхивал, Драг подполз к нему, и, в конце концов они принялись бормотать вместе, в унисон, и всё на том же странном, непонятном, но таком мелодичном языке, что Лита задремала.
Не то от напевов, не то от усталости. Все эти события её порядком измотали, и если сначала она, как всегда, разозлилась на то, что эти двое опять сговорились, а она лишь всем мешает, то потом почувствовала, что её клонит в сон…
Она очнулась от того, что каждый листочек на залитых лунным светом деревьях, пел хрустальным колокольчиком. Мелодичный перезвон был настолько прекрасен, что она забыла буквально обо всём! О том, что они пришли в Лабиринт спасать Виздрагос. О том, что там, далеко, её ждут тётушки. Даже о том, что она влюблена в придворного мага, забыла. Забыла совсем.
Ей казалось — вот оно. Счастье. Только бы светила в полную силу эта прекрасная луна и никогда не вставало солнце! Зачем? Луна лучше солнца. Холоднее. Она никуда не зовёт и ничего не требует. Только бы пели хрустальные листья, а озеро сияло серебром.
Озеро. Ровное, блестящее, оно красовалось в самом центре поляны. Ничего совершенней она в жизни не видела! Захотелось остаться здесь навсегда, а когда надоест любоваться всем этим — войти в чудо-озеро, лечь на мягкие водоросли и уснуть. Над нею будут плавать рыбы, а она будет делиться с ними своими снами. И сны её будут все сплошь о хрустальных листьях удивительных деревьев, поющих под луной…
— Осторожно, — услышала она печальный голос.