Есть ли жизнь после отбора?

– Бесчестным? – переспросила я, не понимая, от чего меня так царапает это слово.

И тут, перед глазами, как наяву, встало воспоминание. Едва живой гвардеец, отбитый у грамрлов, и его слова: «Он резал мир, – выдохнул гвардеец и облизнул губы, – я увидел. Не мог… Не мог остановить. Бесчестный… Это…»

– Кто тебе это сказал? – мягко взяла перепуганную девчонку за руку,- где ты это услышала, Мири?

– Молодой мужчина,- Мири сморгнула слезы,- я тогда пыталась найти еще зелий для себя и пробралась к целителям. Еле сбежала – потом пришли стражники, чтобы охранять раненного.

– Все равно не спасли,- я прикусила губу. – У нас есть бесчестный, который резал мир. И этот же бесчестный призвал смерть, которая таится в тенях.

– Смерть это грамрлы, они не любят солнечный свет,- уверенно произнес Гамильтон,- резал мир, это, вероятно, про проклятый клинок. Но что значит бесчестный?

– Не сдержавший слово? – предположила Тина.

– Или же бастард,- тихо проговорила Мири. – В Иль-доратане, например, незаконнорождённых детей именуют бесчестными, хотя уж мы-то ни в чем не виноваты.

– Все указывает на нового Правителя,- я прикусила губу,- не верю. Не может человек так феерично притворятся глупым и чванливым ничтожеством. Ладно. Ладно. Мири, сосредоточься и скажи мне – во дворце есть система наблюдения, подобная той, что была во дворце невест?

Принцесса посмотрела на меня круглыми глазами:

– Система наблюдения?

И я принялась долго и нудно рассказывать про зеркала, понимая, что, увы, идея моя оказалась неразумной – кто бы доверил такие тайны юной принцессе?

– Боюсь, что я ничего не… А это должны быть именно зеркала? – спохватилась Мири. – Просто, есть Надзорный Коридор, где висят картины. На них изображены самые важные места и там всегда можно посмотреть что происходит. И еще там есть главная картина, там, по заказу, можно найти человек – будет изображено место, где он находится. Я так всегда искала Кристофа.

– Нам нужно туда.

Мири посмотрела мне за спину и сжалась:

– Но там тени. И смерть.

– Мы защитим тебя,- уверенно сказала я. – Даю слово.

=-=

=-=

Принцесса продолжала колебаться. Она кусала губы, растеряно моргала и выглядела при этом сущим ребенком.

«Тц, она же и есть ребенок», вспомнила я то, о чем рассказывал Кристоф.

– А где Милтон?

– За едой пошел,- Мири вздохнула,- никто не приносит нам еды. Говорят, если голодная – иди за стол, со всеми. А мне… Мне плохо с ними рядом. Теперь они всегда втроем – отец, Правитель и Руани.

Тихий шорох, поскребывание и Мири, обогнув нас, бежит к дверям. Я не успела испугаться, как Гамильтон мотнул мордой, мол, спокойно, свои.

– Что нашел, то наше,- молодой бассет левитировал перед собой большой переполненный казан. С него свисала лента пухлых сарделек, торчала какая-то зелень и край пышного хлеба. А еще на дне что-то загадочно и приятно булькало.

– Генерал! Мина! О! Леди Ауэтари,- Милтон, осторожно пристроив казан, полностью лег, вытянулся и спрятал морду в лапах.

– Пижон,- буркнул Гамильтон.

– Не пижон, а молодой джентльмен,- расцвела Ауэтари,- поднимись, Милтон.

– Вы знаете мое имя,- пса можно было выносить тепленьким.

Гамильтон довольно муфнул, он страшно гордился своей бесценной возлюбленной и оттого, всякий раз, как ей выказывали должное почтение, становился счастливейшим из бассетов.

Правда, весь пафос сбил тих «ур-рк» донесшийся со стороны принцессы. Мири ойкнула, покраснела и прижала ладошки к животу:

– Простите…

– Не страшно,- фыркнула Тина.

А я добавила:

– В следующий раз делай вид, что ничего не произошло. Никому не придет в голову заподозрить, что это у принцессы в животе урчит.

– Да какая я принцесса,- махнула рукой Мири и подхватила казан,- давайте накрывать на стол.

Стол, к слову, пришлось вытаскивать из оборонительных завалов. И, пока все суетились, Тина улучила момент и осторожно спросила:

– Насколько мы ей доверяем?

– Больше, чем семьдесят процентов,- прикинула я. – Во-первых, у нее замедленно развитие, а во-вторых, ее допросил Кристоф. При помощи яда его компаньонки Тиль-Таэль.

– Тогда почему не сто?

– Потому что Мири довольно легко использовать в своих целях,- вздохнула я.

– Чем мы и собираемся сейчас заняться,- понимающе прищурилась Тина.

Я же только кивнула. На самом деле, в гуще событий мне Мири не нужна. Еще только не хватало следить за этим очаровательным взрослым ребенком. Но, вместе с тем, мне нужна ее кровь. Добровольно отданная и надлежащим образом зачарованная. Подозреваю, что другим способом в Надзорный Коридор нам не войти.

За едой Милтон щедро делился подробностями придворной жизни. И у меня, признаться, волосы встали дыбом даже там, где их никогда и не было. Бастард развернулся вовсю, он даже наштамповал нам «новых дворян» - ни земли, ни денег, только дутые титулы. Все, чтобы найти себе сторонников. И вот, вчерашние кутилы и дуэлянты, безродные колдуны не заслужившие титулования по праву силы, уже лорды. И таких около восемнадцати – новая гвардия, преданная лично Правителю.

– Оно и понятно, не станет бастарда, все их привилегии исчезнут,- покивал Гамильтон и вздохнул,- только что толку от звания? У нас есть титулы учтивости, первый сын прославленного военачальника не имеет собственного имени, вместо него щенку достается чин отца. То есть, я, когда родился, был вынужден откликаться на имя Капитан. И только когда я дослужился до капитанского чина мне даровали право на имя. Так я стал Гамильтоном.

– У нас все иначе,- я развела руками,- они получили титул, хоть и формальный, а так же полновесное золото за свои услуги. И вот в кабаке гуляет уже не шайка бесстыжих поганцев, а доверенные лорды Правителя. И кабатчик не выкидывает их на улицу, когда приходит время закрываться, а терпеливо ждет, покуда влиятельные господа нагуляются.

– Значит, против нас кодла грамрлов, с чего-то объединившаяся с людьми и около двух десятков среднего пошиба боевых магов,- подсчитала Тина.

– А так же против нас закон,- напомнила я. – То, что мы устроили в банкетном зале – очень походит на бунт, но может быть списано на дурновкусную шутку. Если Правитель и его супруга не пострадали.

– Их не было в зале. Ни их, ни Руани,- напомнила Ауэтари.

– Верно, они ушли тайным ходом,- поддакнул Гамильтон,- след вел в стену, которая его и обрезала.