Это было у моря

— Это потому что ты умный. Все это знают.

— Это они на математике знают, а на переменках дразнятся. Там всегда двойные стандарты, в этой школе. Я хочу тоже на домашнее обучение — как ты. Тогда бы мы могли вместе заниматься!

— Послушай, Зяблик — это отличная идея! Можно я буду к тебе приходить заниматься математикой? Я как те блондинки — ничего в ней не смыслю. А к экзаменам надо готовиться все равно…

Робин просиял:

— Ага, согласен. Приходи. По средам, как сегодня, после занятий? В среду дяди всегда куда-то таскаются. Я тебе все объясню про математику — она на самом деле простая, -только мелодию уловить надо.

— Договорились!

Санса протянула Зяблику свою теплую ладонь. Тот помедлил, потом пожал ее своей — холодной и слегка влажной. Потом опять побагровел и сказал, глядя в окно:

— Послушай, я буду с тобой заниматься- если ты сделаешь, что обещала.

— А что? — Санса, убей боги, не могла вспомнить, о чем идет речь.

— Подстриги меня. Эти лохмы меня замучили. Их приходится чесать по сто раз на дню. И я не хочу выглядеть девчонкой.

Санса про себя вздохнула. После его жеста в школе — ей казалось, что она обязана ему чем-то отплатить.

— Ну хорошо. Давай. Но только подровняю и все. Я не умею стричь. У тебя есть ножницы и расческа?

— Ага. Там, в столе. Я уже сам было собрался это сделать и выпросил у горничной ее швейные ножницы, самые острые.

Санса бросила взгляд на недоумевающего доктора и достала из маленького столика тяжелые ножницы с острыми кончиками и белый гребень. Зяблик с довольным видом сполз с подушек и сел посреди своего царского ложа, повернувшись спиной к Сансе, откинул действительно длинные, как у фарфоровой куклы каштановые локоны за плечи. Резать их было жалко. Санса потрогала завивающуюся спиралью шелковистую прядь. Робин вздрогнул. Тогда она решительно подобрала гребнем его волосы — чуть ниже затылка — и раскрыв ножницы принялась за работу.

Остриженные кудри сыпались на белоснежную гладь пододеяльника. Санса чувствовала на себе взгляд доктора, но глаз не поднимала, прищурившись для пущей концентрации, глядя на новую линию волос Зяблика. Обкорнанные пряди уже сразу начали завиваться на концах. Все что она могла сделать для этого хрупкого мальчишки — это жалеть его, но так, чтобы он об этом не догадался. Жалость — убивает. Особенно, если с другой стороны речь идет о каких-то нежных чувствах. Большего она дать ему была не в состоянии. Вот разве что подстричь волосы…

========== XIII ==========

Когда я на канате

В наряде шутовском

Танцую на закате

Некстати босиком —

Душа моя повисла,

Виски прогрызли мысли,

Куда бы запинать их,

Дыша перед прыжком?

Меня учили птицы

Парить, крича слова,

Хотелось раз — забыться

И не убиться — два!

Лечу, кручу кульбиты,

Ступни слегка отбиты,

В глазницах небылицы,

На бицепсах молва.

А я пою с котами

Терцовый интервал,

С мохнатыми скотами,

Чтоб пел весь карнавал!

В финале акробатов,

Кто номер отрабатывал,

Аплодисменты, свист,

Замах, кульбит и вис!

Коты-то бессловесны,

Народ — наоборот,

Всем чересчур известен

Мой каждый эпизод.

Что было раньше-позже,

Фамилия, айкью,

Но это не поможет,

Если я не устою!

Осанка и улыбка

На жуткой вышине,

Ошибки жди не шибко,

Кривляка на струне!

Чуть голова кружится,

Но надо перемочь,

Пляши, учили птицы,

А не голову морочь!

А я пою с котами

То в тон, то невпопад,

А где не то местами —

То это авангард!

Играют туш и марши

И мне ничто не страшно,

Хоть больше не могу,

Быстрее всех бегу!

Ольга Арефьева и Ковчег. Я пою с котами

Арья

1.

В ночь на субботу резко похолодало. Арья проснулась от того, что Ним холодным носом тыкалась ей в плечо с явной претензией на добрую половину одеяла. За окном было еще темно. Арья недовольно фыркнула и приподняла кончик покрывала. Воспитанная Ним, что могла и сама прекрасно туда забраться раньше, но ждала позволения хозяйки, не заставила себя просить дважды и, разгребая лапами тряпки, пристроилась с левого бока, свесив морду вниз. Лианна, с вечера озаботившись прогнозом погоды на завтра, предусмотрительно принесла племяннице дополнительный шерстяной плед - отсюда и похожая на ворох одеял постель.

Арья тогда про себя подумала, что дополнительное покрывало — вздор. Она вовсе не неженка и могла бы и обойтись. В конце концов, позвала бы ту же Ним — она теплее любого покрывала. Да и спится с ней лучше. Она заметила на руке у тетки еще один плед — видимо, для Сансы.

Та всегда была мерзлячкой, сколько Арья себе помнила. В их детской она охотно уступала сестре покрывала — ей самой частенько бывало жарко, и все мамины труды пропадали даром — голова оказывалась под подушкой, босые ноги — наружу, а пледики-одеялки неизбежно валялись ненужной грудой на полу. Тогда они договорились с сестрой, что раз у них настолько разные потребности («Я — разбойник, мне не нужны пледы. Я и у костра посплю! А принцесскам всегда нужны перины и покрывала»), а мама не желает ничего брать в расчёт, то они сами внутрикомнатно этот вопрос урегулируют.

Обе — и Санса, и Арья — каждая по-своему были страшно довольны и своей дипломатией, и собственной душевной зрелостью — в кои-то веки обошлось без скандалов и родительского вмешательства! Арья, в итоге, спала в прохладе, а Санса вила себе гнездо из кучи тряпок. Вот и теперь, небось, мерзнет там, наверху. Арья обняла Ним за шею, уткнувшись носом в пряную собачью шерсть. Надо было ей одолжить пёску, а то, похоже — холод или не холод — а сестре редко удается выспаться — несмотря на освободившееся утро и, казалось бы, все предпосылки к тому, чтобы качество жизни изменилось в лучшую сторону (по сравнению с обязаловкой каждый день просыпаться затемно).