Это было у моря

Санса вылезла из машины и, втянув носом резкий запах — ей нравилось, как пахнет бензин — занялась заправочным автоматом. Капля топлива из вытащенного тяжелого «пистолета» попала ей на туфли. Санса нетерпеливо надавила на рычаг на ручке наконечника, и шланг ожил и зафыркал. Теперь главное — не отпускать руку. «Пистолет» был тяжелый, локоть сразу же заныл от неудобной позы — профессиональные болячки. Говорят, у программистов болят запястья - от бесконечного движения мышкой (надо спросить у Брана). У нее часто ныло предплечье — от многочасовых упражнений с кистью.

Автомат щелкнул, но Санса встряхнула «пистолет» и дожала рычаг второй раз. Она точно знала, что в бензобаке Импалы еще осталось место.

Заправляться по такой цене — уж тогда под завязку. В Окли были удивительно низкие цены — это, отчасти, и заставило ее иметь дело с Бардом. Санса не выносила толстосумов, что, захватив в свои руки половину Союза, при этом умудрялись накручивать цены на топливо — можно подумать, что деньги им понадобятся в пекле!

Когда «пистолет» дернулся во второй раз, она неторопливо (расставив пошире ноги: туфли, конечно, не новые, но зато любимые и еще послужат — к чему их портить?) перенесла наконечник заправочного шланга на место, в его прямоугольное «гнездо», дождалась выдачи чека, засунула его вместе с кредиткой в задний карман джинсов и направилась к магазинчику - прикупить себе напитков на дорогу.

В придорожной лавке была небольшая очередь. Санса взяла себе из холодильника бутылку ледяной воды с газом: после того, как ей удалили гланды в прошлом году, все ангины сошли на нет, и она могла себе позволить пить охлажденные напитки.

Она пристроилась за пожилым мужчиной и, рисуя пальцем узоры на запотевшей поверхности стекла, что держала в руке, изучала, что покупает ее предшественник. Мужичок набрал шоколадок - дети, что ли, у него в машине? — и взял себе банку содовой и пачку сигарет. Санса прищурилась. Такие сигареты когда-то курил один ее знакомый. Больше, чем знакомый — из прошлой жизни.

Крепкий табак, не самый дорогой, но и не самый дешевый. Разумный компромисс. Она наблюдала, как мужчина расплачивался, вытаскивая из кармана клетчатой рубашки мятые пятерки. Рука у нее замерзла, и Санса, поставив бутылку на прилавок, высвободила кредитку из объятий смятого бензинного чека. Свои сигареты она покупала со скидкой прямо со склада через Уилласа.

Они до сих пор остались в хороших отношениях — с ним трудно было ссориться. У семейства розанов вообще была та особенность, что отцепиться от них было необычайно трудно. Если в случае с Маргери это приобретало характер патологии, то Уиллас просто был милым — избавляться полностью от его присутствия в ее жизни Сансе не хотелось. Ну, не получилось — у кого не бывает? А бросаться такими знакомыми было глупо. Тем более, даже для такой умеренно курящей, как Санса. Заказ сигарет через интернет через знакомых утомлял и ее, и знакомых. А двадцать один ей исполнится только через неделю — тогда можно будет себя поздравить с возможностью покупать спиртное и табак в открытую. Санса усмехнулась и протянула кредитку девчонке за кассой. Пить она все равно не пьет, а сигарет ей хватит на ближайшие полгода.

Совершеннолетие — это только цифра.

Сама она себя ощущала лет, как минимум, на сорок. Глава семьи — глава клана, с висящими на ней братьями и сестрой. Формально это звучало ужасно. Реально же все были при делах. Арья перла, как танк, по спортивной линии. Бран закопался с головой в учебу в своем дальнем университете — как хотел, так и сделал.

Рикон по-прежнему жил с Лианной — одним из ее детей. Санса время от времени встречалась с ним и с теткой — на нейтральной территории. Как она и обещала, назад она так и не вернулась. Даже во время поездки на похороны Зяблика Аррена четыре года назад останавливалась в гостинице. И больше не обмолвились ни единым словом с Рейегаром. Если кто-то берет у тебя слишком много, самое глупое — это прощать долг. Санса Старк долгов никому не прощала — за одним единственным исключением. За четыре года она так и не услышала от Петира Бейлиша никаких вестей. Возможно, потому что соблюдала условия пакта. А может, и его подгреб под себя Неведомый — если ему не противно было пачкаться об такую падаль.

Замуж, впрочем, ее пока никто не звал — за исключением бедняги Уилласа. Но с ним все было слишком запущенно, чтобы играть в грязные игры брака по расчету. Браки не имели никакого отношения к любви — а что Уиллас ее любил, у Сансы сомнений не возникало. Лучше было выйти замуж за Лораса — вот уж образец выгодного слияния семейств - и ничего личного. Старшему же отпрыску семейства Тиреллов она не могла дать того, что он заслуживал, как ни старалась. А он ревновал ее — дико, до зубовного скрежета: к подругам, к подушке, к картинам.

Особенно к картинам. Но в творчестве Санса не умела кривить душой — там все ее маски слетали автоматически. Она рисовала как умела и что умела. И что хотела. И это никогда не был Уиллас Тирелл. Это всегда был один и тот же человек — даже в деревьях, скалах, полях и дорогах, что она отобразила в своем последнем цикле. Человек, на которого она потеряла все права много лет назад.

Это был еще один долг. Санса вздохнула, расписалась на чеке — даже за такую мелочь приходится ставить привычные закорючки. На картинах она расписывалась иначе — и ее подпись стоила сотни, а по результатам последней выставки крупных работ — иногда уже и тысячи. На это можно было жить. Покупать воду. Платить за бензин. Вносить ежемесячную мзду за автомобиль, приобретенный в рассрочку. Снимать дом в столице.

С домом ей повезло — Тирион Ланнистер по старому знакомству брал за свой «улей» не больше, чем если бы она арендовала однокомнатную студию рядом с колледжем.

Карлик уже третий год жил за границей, а Санса поддерживала порядок в его драгоценном детище, используя все пространство «улья» как мастерскую. Свет там был феерический, и места хватало даже для полета ее фантазий.

Библиотеку Ланнистер частично взял с собой, периодически отправляя своей съемщице коротенькие любезные письма с длинным списком нужных ему томов. Тогда Санса набивала пыльными книгами очередную коробку и ехала на почту. Там ее уже знали и шутя называли «книжным контрабандистом» Остальными же книгами Санса с удовольствием пользовалась — они очень пригодились ей во время ее трехлетней учебы в колледже. Там была своя библиотека, и неплохая, но на каждую нужную ей книгу записывалась как минимум половина ее же однокурсников.

Колледж был позади — а она привычно жила в столице, периодически размышляя о переезде на север. Это была ее родина — и все же ее туда совсем не тянуло. После двух месяцев, проведенных в пустом доме Старков по возвращении с похорон Зяблика, Санса до сих пор думала о родительском оплоте с содроганием и не могла даже оставаться там ночевать. Это был самый пустой и самый черный период в ее жизни. Конец старой жизни.

Окончательный, завершающий аккорд, взятый на грани возможностей руки, выламывающий неловкие пальцы в попытке охватить все клавиши бытия. Закрыть все. Перечеркнуть все. Прозвучать какофонией, раздирающей слух.

Новое пришло неожиданной тишиной, лишенной всякого настроения — просто отсутствие звуков, где очень тихо, почти неслышно начали звучать первые робкие ноты. Новое началось с приходом письма из колледжа, поездкой на экзамен и неожиданным и приятным бонусом получения стипендии от округа. В августе Санса с облегчением заперла тяжелые двери дома на севере, отдала ключи остающемуся там Джону и села в самолет, уносящий ее на юг, в столицу. По иронии судьбы, последний экзамен — этюд на вольную тему — был назначен в день ее семнадцатилетия — и сдала она его более чем удачно, разрушив, таким образом, традицию неприятных и страшных сюрпризов на день рожденья. Санса изобразила лежащую внизу долину с игрушечными домиками и виноградниками, а на переднем плане - носки собственных ботинок, съезжающих в пропасть. Ей даже хватило времени, чтобы набросать гирлянду из черных и багровых листьев, рамкой обрамляющих ее картинку.

Ее работа понравилась единственной женщине-доценту на кафедре — она тоже была новенькой — и Санса была зачислена на экспериментальный факультет графики и сценографической живописи на полной стипендии с предоставлением платного общежития. Так начался новый путь в ее жизни — странный, неровный и пока себя оправдывающий. Дел было так много, что времени задумываться не было. Отчаяние накатывало только длинными ночами — когда соседка по комнате сладко сопела носом в подушку. Первые полгода она жила с одной из подруг Маргери, пустоголовой трещоткой Эллой, пока та не пожаловалась в секретариат на то, что Санса тайком курит в окно и мешает ей спать тем, что по ночам хлопает дверью. Тогда стажерка-магистрант подселила ее к собственной младшей сестре. Так Санса сошлась с обширным семейством Змеек — многочисленных дочерей выходца с юга Мартелла. Почти все они были от разных матерей, и две из них учились в одном колледже с Сансой. Это своеобразное семейство и составило основной круг ее общения — когда оно было ей необходимо. По иронии судьбы, их тетка Элия была первой женой Рейегара Таргариена — той самой, что погибла в аварии, подрезанная машиной Горы. Сансе было с ними просто — по большей части, из-за того, что все сестры решительно отрицали какой-либо смысл присутствия мужчин в их жизни.