Это было у моря

Единственным эталоном для Змеек был их отец: красавец, путешественник и отчаянный прожигатель жизни: его слава побила даже вянущие лавры Джейме Ланнистера, потерявшего руку и ушедшего в тень. Когда Санса уставала от воинствующего феминизма своих новых подруг, она навещала Бриенну. Та всегда была ей рада, хотя и заводила порой неприятные разговоры о прошлом. О долгах. Оплаченных и нет. Сансе казалось, что ее задолженности были давно под чертой подведенных итогов: баланс был сведен к нулю, умножен на ноль, и она ничего никому не была должна. Как и ей тоже. Все было чисто. Стерильно. Безжизненно, как в морге в Мертвой Заводи.

Она забрала кредитку и воду и вышла на улицу. Воздух был тяжелый и сырой — чувствовалось приближение дождя, или даже грозы. Санса подняла голову — по небу бежали с тревожащей взгляд скоростью свинцовые тучи. Внезапно налетел ветер и хлестнул ее по лицу ее же рыжим хвостом. Санса отвела волосы от лица, сняла со спутанных прядей резинку и вновь собрала всю копну в кулак — на этот раз закрутив ее в плотный пучок — некрасиво, но удобно. За спиной послышался хохот — она обернулась. У одной из заправочных узлов, рядом с потрепанным Джипом цвета грязи стояли два сопляка: тощий с белыми патлами и еще более невзрачный и прыщавый брюнет. Они как раз заканчивали заправлять свою развалюху и блондин, приставив к причинному месту сочащийся бензином «пистолет», сделал в ее сторону несколько непристойных движений вполне конкретного значения. Санса улыбнулась, отвернулась и прошла к машине. Хорошо, что в этом округе разрешено ношение оружия.

Она тронула Импалу и через милю, заметив, что Джип следует за ней, съехала на островок отдыха, где как раз не было ни одной машины.

Карманный Зиг Зауэр ей подарили Змейки на прошлый день рожденья — вместе с каким-то чудом сотворенной лицензией — после того, как Санса, любящая вечером пройтись по городу, не ограничивая себя кампусом, дважды чуть не попала в переделку. Она отходила на курсы стрельбы и даже периодически попадала в цель. Но арбалет ей нравился больше. В особенности потому, что срабатывал тихо.

Пистолет был нужен на крайней случай, - когда она была не в машине и не дома. Он прятался, как пачка с носовыми платками: от рюкзака до кармана джинсов и служил своего рода гарантом, что она вернется из очередной прогулки куда не надо. Во всех остальных случаях арбалет был надежнее: во-первых, на него не нужна была лицензия, во-вторых, прицелиться из него было легче - чтобы поразить цель наверняка, а в-третьих, да - он стрелял почти бесшумно. Минус его был в размере и некомпактности - но какая разница, что у тебя валяется на заднем сиденье, не говоря уже о шкафе в прихожей, в особенности если ты -самостоятельная девушка, которую редко посещают незнакомые с твоим стилем жизни люди?

Молодой женщине, обитающей в одиночестве в большом доме, не нужна защита — ей нужны навыки.

Вот и сейчас — полуспортивный арбалет лежал на сиденье Импалы под синим одеялом. Дурни припарковались совсем рядом с ней — попасть труда не составит. Пока они не сообразили, в чем дело, Санса прицелилась и послала болт прямехонько в заднее колесо. У уродов вытянулись лица. Санса аккуратно убрала оружие под попону и направилась к ним.

— Надеюсь, у вас есть запаска, ребята. Да поторопитесь — а то дождь собирается.

— Да ты что, охренела, бешеная зараза?

— Следите за базаром. А то следующий выстрел будет по яйцам, а не по колесам. А я пока копам позвоню. Сообщу им, что подверглась непристойным поползновениям с вашей стороны. А камера на бензоколонке подтвердит мои слова.

У парней был вид двух обалдевших рыб, вытащенных на поверхность и шмякнутых об асфальт. Что сказать ей на это, они не нашлись. Санса улыбнулась и вернулась к Импале. Закурила, взялась за телефон.

Один из рыбешек сдавленно проскрежетал:

— Не надо звонить. Нам очень жаль. Простите, мэм. Мы думали…

— Вы умеете думать, ребята? Это здорово! Так вот, в следующий раз — туда, в думалку — отдавайте себе отчет, с кем связываетесь.

— Да, мэм. Конечно. Мы… извиняемся… - просипел другой малек.

— Извинения приняты. Сожалею по поводу колеса. Болт можете оставить себе — на память. А я поеду — а то дождь начинается. А мне надо спешить.

Она махнула им рукой, села в машину — пистолет в бардачок, телефон в подставку — и тронулась как раз в тот момент, когда по крыше Импалы забарабанили первые крупные капли ливня. Санса не очень любила ездить в дождь, по большей части, из-за других водителей. В дурную погоду у людей начиналась паника — каждый трясся за свою жизнь и из-за этого только подвергался еще большему риску, воротя всякие глупости. Но выбора у нее не было. Встреча с покупателем была назначена на завтра — в ресторане Закатной Гавани в десять утра. А до побережья было еще гнать и гнать. Ей стоило поспешить.

Санса выехала на левую полосу, разогналась до восьмидесяти и, убедившись, что никто не загораживает ей путь и не висит на хвосте, поставила управление на круиз-контроль. Еще семьдесят миль. Семьдесят кувырков в прошлое.

Она закурила и открыла окно. Ветер стих, но ее колени тотчас же промочило дождем. Это просто вода. Прошлое куда страшнее. Впрочем, и его Санса почти приучила себя не бояться. Там у нее не было долгов. Не было скелетов в шкафу. Если часто себе это повторять, начинаешь верить. В конце концов, она может вообще не выходить из дома. Не гулять вдоль берега. Не смотреть на ненавистное ей море, которое она за четыре года так ни разу и не нарисовала, уклоняясь от вопросов на тему. Не рисует - потому что не любит воду. Потому что банально, надоело. Потому что это слишком топит ее. В несостоявшихся закатах, в непрожитых рассветах. В будущем, которое улетело по ветру прахом, песком, чужим временем, собственными непролитыми слезами, лукавой округлостью оставленных на память колец, кровью лунного цикла, стекающей по бедрам. Мутной водой из стакана для ополаскивания кистей…

Комментарий к Часть двенадцатая - I

Ну вот, товариши. Труд мой завершен. А вам, дорогие читатели подарочек к Валентинову дню. Выкладывать буду по одной - хотя получилась полноценная часть. Ну, все уже тут знают, что у меня коротко не бывает - уж не обессудьте.

Всем низкий поклон за долготерпимость и - встретимся в в других мирах. Которых множество, что не может не радовать. Тем и живем - пока есть куда смотреть.

========== II ==========

Я странствую тысячи лет во тьме,

Ни в окна, ни в зеркало не гляжу.

«Хотеть» переплавлено на «уметь»,

А ложе распилено на межу.

Надежды — ветрами, а путь — один, -

Подальше от мудрых и от невежд.

Сама себе рыцарь и паладин.

У каждого в мире в щите есть брешь.

Я сбросила кожей вчерашний день,

Весенней водой зачерпнула мглу.

Отрезала волей сомнений тень, -

Но память — как трещина на полу

Занозится, рвется опять судить,