Это было у моря
Шрифт:
– Думаю, что, когда я решу свалить, позволение мне не понадобится. Я все же пока вам не раб.
– Я думал, у тебя есть какой-то контракт.
– Есть. Но контракт можно разорвать. Или порвать.
– А зачем тебе это, Пес? Чем тебе плохо у нас? Живешь на всем готовом, ничем не заморачиваешься. Нет, уходить тебе нельзя. Когда я женюсь – мне понадобится верный человек приглядывать за супругой. Ну, чтобы к ней никто не лез. Раз у тебя так хорошо выходит с Сансой – ты самая лучшая кандидатура… Будешь от нее кобелей гонять, пока я буду заниматься делами…
–
– Да, конечно. Она в меня влюблена, а мне – ну, она, в общем, ничего. Я думаю сделать ей грудь побольше. И чтобы волосы осветлила. А то это кошмар какой-то. А ты что скажешь? Как она тебе?
– Нормально. По-моему, она и так ничего.
– Ну да, ты скажешь. Это потому, что у тебя вкусы песьи, плебейские. У нее же совершенно шлюшьи волосы. Вульгарные. И худая она, как вешалка. Все висит, как на скелете. Впрочем, насколько она вешалка – я вскоре узнаю. Потом расскажу тебе, если хочешь. Надо же ее поздравить с днем рожденья…
– Что?
– Вот тупой, у нее же день рожденья. Завтра. Или нет, кажется, послезавтра. И я решил ее дефлорировать – в качестве подарка. Уверен, она будет рада. Ну, и вообще – должен же я узнать, на чем меня женят. Может, она какая-то не такая…Не хочется брать кота в мешке…Рыжего кота…
Джоффри заржал и двинулся к выходу. Сандор так и остался стоять в холле. Какого Иного? Не стоит тут стоять с такой рожей, ты, хороший лжец. Как славно… Еще одна тема для размышления… Ага, он будет размышлять в своей каморке, а Джоффри тем временем…
– Привет!
Боги, а вот и она. Новое платье – неужели старуха расстаралась? В нем она кажется еще взрослее. И еще соблазнительнее… Для Джоффри, - все для него…
Горничная принесла Пташке кофе и поднос с едой на заднюю веранду, и та поспешила позавтракать, подгоняемая Серсеиными понуканиями с улицы. Сандор в раздумье – идти туда или не стоит, все же решил не рисковать и вышел на улицу. Хозяйка критически оглядела его.
– Ну вот, так лучше. Но уж очень вид кислый. Опять ты вчера нажрался?
– Нет.
– Тогда с чего? Тошно смотреть на тебя. Впрочем, как и всегда. Не отходи далеко, сейчас уже поедем. Мирцелла, малышка, иди уже садись. Ты выпила таблетку от укачиванья? Нет, Томмен – это совсем не то, другой пиджак. Какая ты все же бестолочь, я же тебе дважды сказала…Мухой переодеваться!
Сандор мотался туда-сюда, с тоски закурил и вдруг обнаружил, что ноги сами принесли его к веранде. Пташка уже допивала кофе. Вокруг припухших (держи себя в руках) губ отпечатался след от сливочной пены, которой горничная щедро украсила напиток. Вот же наказание…
– Пташка, слышь, у тебя все хорошо? Ну – старуха, я вижу, дала тебе таки платье. Очень идет. А как твое самочувствие?
Она подошла и свесилась из раскрытого панорамного окна веранды. Рыжие волосы почти касались его лица… И вправду, духи… Или это она сама по себе пахнет так?
– Привет, моя радость. Все отлично. Просто замечательно…
– Не называй меня так, седьмое пекло. А вдруг кто услышит?
– А как мне тебя называть?
Любимый?– Да что ж такое. Все. Я ухожу. Будь внимательна. Потом надо поговорить.
– И еще кое-что надо. Поцелуй, ну маленький! Пожалуйста. Иначе я не выдержу дороги.
– Еще и шантаж, очень в твоём стиле. Никаких поцелуев. И не смотри так.
– Как так?
– Сама знаешь, не прикидывайся. Лучше оставь притворство до машины. И не садись рядом со мной. Сядь с Мирцеллой.
– Почему мне не садиться рядом с тобой? Что за вздор?
– Потому что могут догадаться. Ты такая вся…
– Нет, уж ты, пожалуйста, объясни мне. И вообще, поднимись сюда, а то я не стану с тобой разговаривать…
Сандор нехотя поднялся на веранду. Она тотчас повисла у него на шее.
– Да что ты делаешь, Иные тебя побери! Не висни на мне… Вообще не подходи…
– Как это? Почему? Никого же нет…
– Потому.
– Я не… Ой… Прости…
– Ничего. Но делай, как я сказал. Иначе никаких сил не хватит.
– Хорошо.
– Кстати, Джоффри думает, что ты в него влюблена. Может, имеет смысл ему подыграть…
– Джоффри думает – что?
– Что ты в него втюрилась. Поэтому будь предельно осторожна. Остальное – потом.
– Ты пугаешь меня.
– Хорошо. Возможно, так ты будешь осмотрительней себя вести… Думаю, мне имеет смысл вообще сесть спереди. Сейчас поговорю с хозяйкой. Выдержишь там одна?
– Ради тебя постараюсь.
– Ага. И ради себя тоже… Люблю тебя все же…
– И я… уже соскучилась… Ужасно, что вечером не сможем увидеться…
Сандор повернулся к ней, хотя уже почти сошел с крыльца…
– Что ты имеешь в виду?
– Ну… Оленна сказала… надо отдыхать…
– Вот старая ведьма! Но она, в сущности, права… Да и все равно – тут нельзя вообще даже разговаривать. А не только…
– Ну, можно было бы уйти куда-нибудь…
– В лес, что ли? Или на пляж – крабов кормить? Что может быть романтичнее песка в заднице…
– Ты дурак.
– Безусловно. Умный бы с тобой не связался на свою голову…
– Умный бы не стал убегать. И поцеловал бы…
– Хорошо, ну один раз.
Он настиг ее за один шаг. Он Пташки пахло кофе и этими ее духами – терпкими и сладкими… Просто погибель… (так, никаких рук) Он отстранился.
– Ну все, Серсея орет. Время. Веди себя примерно. И помни – ты влюблена в Джоффри.
– Нет, в тебя. Но я буду стараться…
– Пожалуйста уж…
Серсея бушевала у террасы. Томмен так и не надел нужный пиджак, напялив вместо этого спортивную куртку. Ей пришлось подниматься с ним и искать самой – а хозяйка была на пятидюймовых шпильках. Ох, не выйдет у него этот номер с машиной…
– Опять ты… Ну, что еще?
– Я… я хотел извиниться…
– За что?
– За вчерашнее… Очень голова болела с похмелья… Как и сейчас… Просто нет мочи…
– Ну и что?
Видно было, впрочем, что Серсея была польщена этим его жестом смирения… Что за глупая баба – это самодовольство начисто лишает ее разума…