Это любовь

Аркаша тяжело уставился на жену. На самом деле он прекрасно понимал, что двигало молодым Гросом. Более того. У него даже были некоторые идеи на этот счет. Мудрый как раз прикидывал, как с толком для дела использовать интерес Ники к Савве и его ревность, когда случилось то, что случилось. И сейчас вместо того, чтобы посыпать голову пеплом, надо было в срочном порядке придумать, как извлечь максимальную выгоду из произошедшего. Да, риск, что на волне злости Савва может переметнуться на сторону Зарубина, существенно увеличился. Но в то же время, если привязанность к их семье успела стать достаточно прочной, все могло повернуться с точностью до наоборот. И тогда Савва своими руками мог бы уничтожить их основного противника. Чувство вины за измену тут сыграло бы им с Альбиной лишь на руку. В конце концов, мальчик наверняка будет очень стараться, вымаливая прощения. Аркаша мысленно потирал ладони. Это оказалось даже легче, чем он мог представить. В очередной раз сыграть на чувствах молодого Гроса…

И нет, Мудрому не было его жаль. Хотя по-своему он даже любил экс-пасынка. В конечном счете тот никогда не узнает о том, что Аркаша в очередной раз разыграл его карту втемную. А даже если бы и узнал, то наверняка бы понял, что другого выхода у них просто не было.

– Какое значение это имеет теперь? – тихо спросила Альбина, сжав в ладонях предплечья.

– Он одумается.

– Перестань. Ты сам себе не веришь…

– Почему это?

– Потому что! Даже если он, как ты говоришь, одумается, мы никогда больше не сможем ему доверять.

– Ты слишком драматизируешь. В глобальных вопросах мы еще не знаем, как он себя поведет, и кому останется верным. А в мелочах…

– Это измена – мелочь?! – зашипела Альбина.

– Я вообще не понимаю, почему ты называешь это изменой. Если, конечно, у тебя не возникло к мальчику каких-то чувств.

– Аллах, ну что за бред вообще, Аркаша?

– Ну почему же бред? Твоя реакция была такой яркой, что я задумался…

Врет. Он об этом думал постоянно. О том, что она может полюбить другого. О том, что он своими руками подталкивал ее к тому, с чем в любой другой ситуации никогда бы не смог смириться. И уж конечно, никогда бы не допустил. Потому что нормальному человеку, любящему свою женщину до безумия, такое бы и в голову не пришло.

Беда в том, что он не был нормальным. И ситуация, в которой они оказались, таковой не являлась тоже. Нестандартные обстоятельства их жизни требовали нестандартных решений, принятие которых было невозможно без беспрекословной открытости всему новому. Аркаша это понимал. И старался… Хотя для него это тоже было большим испытанием. Слишком закостенел он в своих представлениях о жизни. Своей всеобъемлющей любви к ней.

– Ты же сам меня к нему подтолкнул… – растерянно шепнула Альбина.

– И? Разве тебе было плохо?

– Я не знаю! – закричала она, стряхивая неожиданно набежавшие слезы. – Я уже ничего не знаю. Я устала быть сильной. Наверное, я переоценила свои… – всхлипнула, – возможности тебе с-соответствовать.

Это было больно. Ей. И ему.

– Тщ-щ-щ! Что за бред? Ты не должна…

– Не должна что?

– Ничему соответствовать. Я люблю тебя, глупая. Или думаешь, я за столько лет не понял, что ты у меня нежная девочка?

– Кажется, нет. Иначе ты бы вряд ли возлагал на меня такие надежды.

– Значит, все-таки неравнодушна ты к мальчику… – сглотнул Мудрый. И нет, он, конечно же, понимал, чем эти их отношения обернутся. Просто принять это оказалось немного сложнее, чем он представлял, когда размышлял об этом гипотетически.

– Я люблю тебя. Это то, о чем я могу судить с уверенностью. А Савва… Это что-то другое. У меня нет этому определения. Наверное, это просто чувство собственничества. Да? – спросила Альбина у мужа. И Мудрый соврал:

– Конечно.

– Как думаешь, что теперь будет?

– Думаю, он начнет с ней встречаться. И нам нужно быть к этому готовыми.

Аля моргнула. Наверное, она все же ждала, что правда не будет такой жестокой.

– Знаешь что? – прошептала она.

– Что? – сощурился Аркаша.

– Хорошо, что ты никогда не гулял… Боюсь, если бы на месте Саввы очутился ты, я бы никогда этого не пережила. Никогда, – она метнулась от окна к кровати и нависла над мужем. – Никогда, никогда, никогда… – повторяла между жаркими страстными поцелуями.

– Так чего вы все-таки поругались, скажешь?

– Мы не ругались. Он сам себе что-то придумал, а я просто развеяла его заблуждения.

– Насчет чего?

– Насчет того, что мы без него не трахаемся.

Аля поцеловала мужа в колючий подбородок, спустилась по шее к груди. Провела языком вниз, огладила бедра. Мудрый машинально зарылся ладонями в волосы жены, притягивая Альбину еще сильнее.

– А мы трахаемся?

– Практически нет. Но Савве об этом знать необязательно. Не то он решит, что мы старые… М-м-м… И скучные.

– Значит, ты хотела, чтобы он ревновал? – оскалился Мудрый, наматывая ее волосы на кулак и заставляя тем самым поднять глаза.

– Нет, – задрожала Альбина. – Я не хотела, чтобы он подумал, будто это что-то значит, понимаешь? Потому что ты всегда будешь на первом месте. Для меня… Всегда ты.

Мудрый не без облегчения выдохнул, притягивая Альбину к себе за шею. Вгрызся в ее кожу, прикусил, будто жеребец кобылу, попутно ныряя рукой между ног. До той стрельбы он не мог нарадоваться, что у них с годами ничего не погасло. А сейчас вот думал, что будь у них по-другому, это все бы давалось легче.

– Мокрая какая…

– Для тебя.

Пытаться, когда каждый раз мог закончиться обломом – просто иезуитская пытка, на которую он, впрочем, добровольно себя обрек. На удивление лишь присутствие в их постели третьего притупляло страх перед неудачей. Мудрый мог сосредоточиться на собственных ощущениях, уверенный, что Альбине будет один хрен хорошо. Если не с ним, то с молодым Гросом. Парадокс, но Аркаша гораздо чаще доходил до финала, когда Алю приходилось делить. Просто потому что страх неудачи и ее неудовольствия не висел над ним дамокловым мечом. Когда Савва трахал его жену, ревность была далеко не главным чувством, которое испытывал Аркаша. Это было просто красиво. И порочно. И… больно. И сладко. Но в любой случае это было освобождением. Единственным вариантом для него разрядиться без стимуляции простаты, на которую, да, он согласился под давлением Альбины.

Их губы слились в жарком поцелуе. Ревность гнала Альку вперед, делала ее всегда плавные движения резкими. Под таким напором жены Аркаша чувствовал себя хуже некуда. Ему хотелось поставить ту раком и оттрахать до звезд перед глазами, но все отравлял страх, что ни черта у него не получится. Альбина сама на него взобралась. Опустилась рывком. Он провалился в тесный жар. Дернулся…

– М-м-м…

Рывок, рывок… Шлепок. Визг.

– Да-а-а…

Но нет. Пот катился по Алькиным вискам, грудь и живот покрылись хрустальными каплями влаги. Ляжки тряслись от усилия, а она никак не могла кончить. Аркаша чувствовал, что начинает слабеть.