Это любовь

– Иди сюда, что ты вертишься?

– Тебе не кажется странным, что он не потребовал от нас ответов?

– Альбин, там была куча людей, чье внимание могло нам оказаться совершенно не на руку.

– Да, но что ему помешало приехать? Сколько уже прошло? – Альбина отбросила одеяло и вскочила на ноги.

– Альбина Ринатовна, возвращайся в кровать. И прекращай дергаться. Как бы наш малыш себя ни повел, ты не должна нервничать.

– Ну, спасибо! О-оп. – Аля сделала вид, что проворачивает невидимый рычаг. – Тревога отключена!

– Ерничаешь? – сощурился Мудрый.

– Ну, ты же понимаешь, Аркаш, что это так не работает! – возмутилась Альбина, возвращаясь, впрочем, к мужу в кровать.

– Значит, будем действовать по-другому.

Мудрый медленно сжал ткань рубашки у жены на груди. Ее зрачки мгновенно отреагировали, расширившись, дыхание сбилось. Рывок, и шикарная батистовая сорочка повисла двумя тряпочками, оголяя роскошное сочное тело.

– Аркаш… – прохрипела Альбина.

Мудрый склонился к жене, взвесив в ладони полную грудь, прикусил губами сосок. Раскатал его между пальцев, заставляя Алю шипеть.

– Такая красивая девочка… Нежная. Вкусная.

У Альбины голова шла кругом. Так знакомо, так сладко, так нужно… И в то же время уже как будто бы недостаточно. Она бы рассмеялась, если бы ей кто-то сказал, что это возможно, но с тех пор, как Савва исчез с радаров… Ее жизнь, в том числе и сексуальная, в значительной мере поблекла. Как она его ревновала, Аллах… Сейчас, наверное, уже можно было признаться. Видела – и хотела морду его расцарапать. Столько «впервые» она испытала рядом с этим мужчиной. Тех острых, режущих чувств, от которых Мудрый ее оберегал. Она узнала, что такое сомнение… В себе. В своей привлекательности. Ведь Савва был ощутимо моложе. И это тоже не на шутку ее терзало. То, что он был моложе, да. И что он был с молодой. Что вся их жизнь была, считай, впереди. А они с Аркашей как будто бы уже свое пожили… Как будто для них все осталось в прошлом. Это было невыносимо. Она же так сильно его любила! Своего Аркашу…

– Хочу тебя просто ужас как, – всхлипнула Аля, нанизывая себе глубже на его сложенные лодочкой пальцы.

– Это молодой тебя так раззадорил? – хмыкнул Аркаша, шлепая жену по заднице, чтобы та сместилась на бок. В этой позиции у него было больше шансов дойти до финиша. Он меньше уставал. Но и ей так тоже нравилось.

– Все еще думаешь, что ему до меня есть какое-то дело?

– Ну, вообще, – Мудрый толкнулся, – речь шла о тебе. Тебе, – толчок, – есть до него какое-то дело?

– Мне соврать?

– Нет. – Аркаша выше поднял ногу жены, вбиваясь в нее тараном.

– Тогда есть, да-а-а-а…

– Представляешь, что он за нами наблюдает? – хрипел Мудрый, кусая ее плечи и шею. Альбина задрожала. Порочность ее фантазий сбивала с ног. Она не думала, что вообще на это способна.

– Аля…

Она сделала то, чего не делала никогда, боясь сбить настрой мужа. Выскользнула из его рук, разъединилась.

– Я увлеклась им, – прошептала безжизненно. – Ты этого добивался?

– Почему нет? Тебе же хорошо.

– А тебе?

– Я в норме. Оказалось, если знаешь, ради чего терпеть, свыкнуться можно с чем угодно. И даже научиться находить в этом кайф.

– Я так боюсь тебя потерять. Потерять что-то важное, только наше… Какая-то биполярка, – зло усмехнулась Альбина, стряхивая слезы, – потому как я понятия не имею, как это уживается с моими страхами… ч-что о-он нас предаст.

– Альбина…

– Мне кажется, ты слишком много поставил на Савву. Слишком в него поверил, – частила она.

– Как мне в него не верить, если я доверил ему самое важное, что у меня есть?

– Аллах, когда это закончится, я…

– Что?

– Знаешь, что смешно? Ты такую заварил кашу, что я просто не представляю, какой у этого может быть финал в принципе. Ну, вот победите вы всех врагов, и что?

– Заживем спокойно.

– Втроем? – давила Альбина взглядом.

– Разве нам плохо?

– Мы живем в обществе, где существуют какие-то нормы.

– И в этом самом обществе мы живем настолько отличную от большинства людей жизнь и имеем такие несоизмеримые с ними возможности, что можем позволить себе некоторые вольности. Об этом никто и никогда не узнает.

– А дети?

– Их тоже совершенно незачем беспокоить.

– Разве это честно? Если отец Савва…

– Мы как-то договоримся…

Альбина была беременна почти четыре месяца, и только сейчас она нашла в себе силы поговорить о своих страхах с мужем.

– Ты сам-то уверен, что сможешь полюбить этого ребенка, как своих? Я не прощу, если не сможешь, Аркаша. Я никогда тебя не прощу…

– Он часть тебя. Я уже его люблю. К тому же не будем забывать, что точно так же это может быть и мой ребенок. Или я зря терпел эти твои… – Аркаша с ненавистью кивнул на тумбочку, где хранились их игрушки.

– Хочешь еще? – Альбина прильнула к мужу, спрятав лицо на его шее. – Не стесняйся.

– Перестань. Я и так могу, – проворчал Аркаша, опуская ладошку жены на раздувшуюся головку. Да, массаж простаты оказался не только унизительной, но еще и удивительно приятной штукой, но… Когда все получалось без этого, он чувствовал себя гораздо лучше.

Аля застонала. Сползла вниз и, выпятив задницу, обхватила его ствол губами. Помимо воли перед глазами Аркаши мелькнули картинки того, как ее сзади удовлетворяет молодой Грос. Как они, действуя синхронно и слаженно, движутся в едином ритме. Фантазия получилась такой горячей, что Мудрый разрядился у Альбины во рту.

– Черт, детка… Прости… Так хорошо было. Я сейчас тебя приласкаю…

Альбине хватило пары размашистых движений языка, чтобы улететь далеко-далеко. Жаль, действительность очень быстро вернула ее на землю. Она думала так – ну, ладно. Сразу не подошел, бывает. Но она ждала, что Савва это обязательно сделает, когда остынет. Неделя прошла, другая, и… ничего.

Аркаша храбрился. Говорил, что малой спецом так себя ведет, наказывая. Накаляя обстановку, заставляя их нервничать. Взвинчивая до предела ставки. Но когда еще через месяц стало известно о помолвке Саввы с дочкой Зарубина, и его железобетонная уверенность в том, что именно они всех переиграли, дрогнула. Ненадолго, Мудрый очень быстро взял себя в руки, но Альбина это все же заметила.

Время беременности, которое два прошлых раза было самым чудесным в ее жизни, обернулось адом. Сколько раз она в последний момент удерживала себя от того, чтобы самой не инициировать этот разговор? Сколько раз останавливалась в шаге от того, чтобы вцепиться в его красивую, без единой морщинки рожу?! Сколько раз хотела выдрать волосы его, с позволения сказать, невесте. Понимала, как это несправедливо. Понимала, что девочка тоже пешка в большой игре, и все равно всей душой ее ненавидела. И так чудовищно ревновала…