Этот мир не выдержит меня. Том 5

— Лучше ужасный конец, чем ужас без конца? — с пониманием спросил я, а затем, не дожидаясь ответа, добавил: — Быть может, в следующий раз тебе повезёт чуть больше, но пока ты остаёшься за главного.

— Наш милостивый сеньор граф Вил Кьер оказал эту честь тебе, — поморщившись, возразил Марк.

— Ты достоин её не меньше, — я вытащил из кошелька графскую билью и вложил её в ладонь разведчика. — Не потеряй.

— Думаю, наш славный сеньор был бы огорчён тем, как легко ты разбрасываешься его подарками…

— Не переживай, — усмехнулся я. — Мы ему ничего не расскажем. К тому же это не навсегда, так что сильно не привыкай.

Как ловко подметил один выдающийся советский поэт: «Без бумажки ты — букашка, а с бумажкой — человек», и это «правило» оказалось очень универсальным. Оно одинаково хорошо работало что на Земле, что в совершенно другом мире. Недаром в прошлое моё отсутствие Марк испытывал серьёзные затруднения из-за невозможности подтвердить свои полномочия. Теперь таких проблем возникнуть не должно.

Марк сжал билью в ладони. В его взгляде мелькнула тоскливая обречённость — он понял, что назад пути уже нет.

— Теперь ты за главного, — негромко сказал я, а затем вбил финальный гвоздь в крышку метафорического гроба, в котором покоились последние надежды разведчика на необременённую командирским бременем службу. — Это приказ.

Марк на мгновение прикрыл глаза, тяжело вздохнул — так, словно ему пришлось взвалить на себя неподъёмную ношу, однако спорить прекратил. Для того, кто стоптал не одну пару армейских сапог, дисциплина — это догма, а приказ — почти реликвия. Его «святость» незыблема, а потому непререкаема.

Спрашивать, когда я вернусь, Марк не стал. Разведчик не хуже меня понимал, что война никогда не идёт по строгому расписанию, и любые сроки — это лишь условность. Смирившись с судьбой, он вернулся к главной теме.

— Однажды двести гвардейцев Риордана чуть ли не целиком вырезали сразу три легиона, — медленно произнёс Марк. — Четвёртый, Одиннадцатый и наш — Девятый. Мне говорили, что в строю тогда осталось меньше центурии. Три легиона, почти пятнадцать тысяч человек, и меньше сотни выживших… И кабы не старшие мастера, то живых не осталось бы вовсе.

— Говорили? — спросил я, вычленив из слов разведчика главное. — Сам ты в этом «увлекательном» мероприятии не участвовал?

— То было при прадеде нынешнего Императора, почти три сотни лет назад, — Марк качнул головой. — Когда Девятый «Стойкий» принял меня в свои ряды, от тех, кому посчастливилось пережить битву, не осталось даже имён.

— И ты не знаешь, как можно пробить золотую броню гвардейцев Риордона? — предположил я, поймав взгляд разведчика.

— Чарами, магией, заклинаниями… — ответил тот, пожав плечами. — Старшие мастера могут справиться с кем угодно.

— А если без них?

— Тогда не имею ни малейшего понятия, — подтвердил мою догадку Марк.

— Ни за что не поверю, что в легионе не было разговоров на эту тему, — усомнился я. — Три сотни лет долгий срок для людей, но не для солдатских россказней.

Столь «выдающаяся» бойня была обязана обрасти легендами и стать центральной темой для обсуждений ещё лет на пятьсот, не меньше. Так уж мы, человеки, устроены — чужая кровь, даже пролитая давным-давно, иногда волнует нас не меньше, чем своя собственная.

— О! — Марк страдальчески закатил глаза. — Ты хочешь послушать байки и слухи? Если так, то тебе повезло — баек и слухов было предостаточно! Один умник утверждал, что золото гвардейской брони можно пробить, но не клинком, а только бранным словом. Другой говорил, что одним лишь матом не обойтись — придётся грызть золото зубами. Третий предлагал обмазаться свежим дерьмом — мол, золото его боится, и только так и можно приморить проклятых истуканов Риордана…

Марк поморщился, словно от зубной боли. Рассказы о подобной ерунде доставляли ему почти физические страдания.

— Продолжать? — спросил он через секунду. — Этих глупостей у меня припасено с избытком, но если хочешь знать моё мнение, то способ с дерьмом внушает наибольшие надежды… Благо на поле боя его всегда достаточно.

— Согласен, — усмехнулся я. — А даже если оно не сработает, есть шанс, что гвардейцы побрезгуют прикасаться к такому ароматному «красавцу».

— Очень вряд ли, — взгляд Марка стал тяжёлым, злым. — Они не люди, и им чуждо всё человеческое. Они не боятся ни смрада, ни грязи, ни даже смерти… Ни своей, ни чужой.

Пусть разведчику не доводилось биться с гвардейцами Риордана, но сражения с их «коллегами», принадлежавшими другим баронам, произвели на него неизгладимое впечатление. Это слышалось в глухом от гнева голосе и читалось в тусклых от плохо скрываемой боли глазах.

Что же, бесстрашие врага — особенно если оно соединено с холодным рассудком, — действительно очень серьёзный козырь, однако даже он вовсе не гарантирует победу. Пусть ситуация неприятная, но отчаиваться нельзя. Тот, кто вздрогнул ещё до выстрела, уже промахнулся, как любил повторять один из моих инструкторов по огневой подготовке. А тот, кто испугался ещё до боя, уже проиграл.

— И всё-таки у них есть слабое место, — возразил я, припомнив слова Большого. — Говорят, гвардейцы Риордана не любят солнце.

— Скорее, солнце не любит эти отродья, — скривился Марк. — Но сам я про такое не слышал… Знаю лишь, что ложное золото, в отличие от настоящего, блестит в темноте, а не на свету. Но вряд ли это как-то поможет в схватке…

Интересная особенность, если, конечно, дело действительно обстояло именно так. Однако, как её можно использовать против гвардейцев на поле боя было решительно непонятно. По крайней мере, пока.

«Ювелиры, наверное, отдали бы за такой металл целую гору настоящего золота, — неожиданно для самого себя подумал я. — Сияющие в темноте украшения… У светских львиц они, без сомнений, были бы нарасхват… Большой говорил, что гвардейцы очень и очень немаленькие, а значит, весьма увесистые… Если удастся доволочь их куда-нибудь поближе к цивилизации, то можно будет неплохо заработать…»

Я слегка тряхнул головой. Деньги сейчас не главное — перед серьёзным боем думать о них совершенно бессмысленно. К тому же глупо делить шкуру неубитого медведя — гвардейцы пока живы и здоровы. Если, конечно, так вообще можно было сказать об искусственно созданных магических «роботах».