Этюды, картины с целины

Я молча сжал руку сестрицы, ухмыльнувшись, а их лекарь, Ефим, вдруг странно улыбнулся, и стекла его очков зловеще блеснули. Похоже, он понял мой интерес… чёртов псих!

Глава 11

* * *

Осенний вечер окутывал академию мягким сумраком. Два луча света от охранных башен прорезали небо, создавая над зданием сияющий крест. Вениамин Сергеевич Чарский шел по коридору рядом со своим заместителем, Викторией Павловной.

Виктория Павловна, как всегда безупречная в своем пепельно-сером костюме-тройке, цокала по мраморному полу каблучками поспевая за директором.

— Последние пятикурсники вернулись десять минут назад, — докладывала она, сверяясь с планшетом. — Гости начинают прибывать согласно графику. Оркестр настроен, меню согласовано, официанты проинструктированы.

Они проходили мимо высоких арочных окон, за которыми расстилался парк академии. Подъездная аллея уже заполнилась дорогими автомобилями.

— Уже известно, кто посетит бал от императорской семьи? — Чарский остановился у окна, наблюдая, как из очередного лимузина выходит группа гостей в вечерних нарядах.

— К сожалению, нет, — Виктория Павловна поджала губы. — Но все готово к их приему. Отдельный вход, усиленная охрана, специальное меню. Церемониймейстер получил подробные инструкции.

У парадной лестницы их перехватило семейство Топольских. Госпожа Топольская, затянутая в розовое платье, которое делало ее похожей на праздничный торт, расплылась в приторной улыбке:

— Вениамин Сергеевич! Виктория Павловна! Какая честь, какое счастье вас видеть!

Чарский мысленно застонал. «Началось… Сейчас начнут…».

Ее муж, лысеющий мужчина с брюшком, затянутым в явно тесный смокинг, энергично затряс руку директора:

— А наш Мирослав-то как учится! Все профессора в восторге! На доску почета попал, представляете? Весь в меня пошел! — он самодовольно поправил галстук-бабочку.

«Ну да, такой же бездарь и лизоблюд», — подумал Чарский, сохраняя вежливую улыбку.

— Да-да, подает большие надежды, — рассеянно ответил он.

— О да, наш мальчик такой талантливый! — госпожа Топольская продолжала. — Вы знаете, он даже дома практикует на каникулах. Однажды превратил кота в ночной горшок.

«Потому что криворукий дебил», — мысленно прокомментировал Чарский, но вслух произнес:

— Какая… необычная трансфигурация.

Когда чета Топольских наконец удалилась, продолжая рассыпаться в комплиментах и расшаркиваться, Виктория Павловна фыркнула:

— А яблочко то от яблоньки…

— И не говорите, — поморщился Чарский. — Как будто их сын — единственный студент в академии, который может на доску почета попасть.

Они поднялись по главной лестнице. Мраморные ступени устилал красный ковер, по бокам стояли кадки с экзотическими растениями. «Опять эти безвкусные пальмы притащили», — поморщился директор. — «Как в провинциальном ресторане».

В бальном зале уже суетились работники, расставляя последние вазы с цветами и проверяя сервировку столов. Хрустальные люстры сияли, отражаясь в начищенном до блеска паркете. Музыканты на небольшой сцене настраивали инструменты.

— Как обстоят дела с охраной? — Чарский остановился у высокого окна, выходящего на внутренний двор. — Надеюсь, в этот раз обойдемся без эксцессов.

— Два кордона по периметру, — отчиталась Виктория Павловна. — Боевые маги на башнях, защитные артефакты активированы. Но я бы рекомендовала усилить… Особенно учитывая некоторых… студентов.

— Удвойте охрану, — перебил ее директор. — И добавьте пару групп быстрого реагирования. Мало ли что.

— Но это потребует дополнительного финансирования…

— К демонам финансирование! — Чарский развернулся к своему заместителю. — Вы помните, во что превратился бал три года назад? Этот ваш… как его… Ефим.

— Но он же теперь звезда полевой медицины, — осторожно заметила Виктория Павловна. — Лучший боевой целитель в своей группе.

— Да-да, как и Екатерина Волконская, — директор поморщился. — Сначала чуть не спалила академию, а теперь гордость боевого факультета. Кстати, где она?

— В рейде. Должна скоро вернуться.

— Надеюсь, ее младший брат тоже… кхм… порадует нас своими талантами, — Чарский скептически выгнул бровь.

— Не судите строго мальчика, — Виктория Павловна едва заметно улыбнулась. — Помните, какой была его сестра? А теперь — герой, три ордена за спасение гражданских.

Директор только махнул рукой:

— Сегодня нельзя допустить ни малейшей оплошности. Будут все вассалы мэрии, половина министерства магии… — он помрачнел. — От этого приема зависит финансирование на следующий год.

Чарский замедлил шаг и прикрыл глаза, сосредотачиваясь. Его правая рука медленно поднялась, пальцы очертили в воздухе сложную фигуру. По стенам академии пробежала едва заметная рябь, словно по поверхности воды. Древние охранные печати, вплетенные в саму структуру здания еще при его постройке, начали пробуждаться.

Директор провел ладонью вдоль стены, и под его прикосновением проявились магические символы — сначала бледные, едва различимые, затем все ярче и четче и вновь исчезали под краской.

— Основной контур активирован, — пробормотал он, прислушиваясь к гулу. — Теперь вспомогательные системы…

Его левая рука описала в воздухе замысловатую спираль, и позолоченные рамы зеркал, бра, картины, да буквально все, едва заметно замерцало. В них проявились неприметные кристаллы — древние артефакты подавления, способные погасить любой враждебный всплеск магии.

— Проверьте все накопители, — он указал на один из кристаллов. — Особенно те, что в южном крыле. Там защита всегда была слабее.

Виктория Павловна активировала планшет. На экране развернулась детализированная схема защитных систем академии — настоящий лабиринт энергетических потоков, узлов силы и точек концентрации. Десятки зеленых маркеров мерцали на карте, показывая статус каждого артефакта.

— Третий сектор показывает нестабильность, — она нахмурилась, вглядываясь в показания. — Видите эти колебания?

Он поднял взгляд к потолку. В затейливой лепнине были искусно спрятаны камеры наблюдения. Каждый такой «глаз» результат работы лучших мастеров-артефакторов.