Эвис: Неоднозначный выбор
Шрифт:
До Лобного места добрались без каких-либо происшествий и в мертвой тишине. Поднявшись на помост, оказались над людским морем и увидели море зевак, собравшихся посмотреть, что такого происходит в их обычно тихом городе.
Я особо не тянул — жестом приказал парням поставить обоих душегубов на колени, поднял руку, заставляя загомонившую толпу замолчать, и заговорил:
— Я — Нейл ар Эвис по прозвищу Повелитель Ненастья, доверенное лицо короля Зейна Второго, Шандора и сотник Ночного приказа королевства Маллор. В вашем городе только что случилось Первое Летнее Ненастье — я и воины моего рода уничтожили большую часть виновных в похищениях и торговле нашими соотечественницами. Да, я не оговорился — управляющий манором Олунг Тимо по прозвищу
Толпа взорвалась слитным многоголосым воплем. Дав горожанам выплеснуть первую, самую острую вспышку ярости, я снова поднял руку, дождался относительной тишины, и продолжил:
— Как я уже сказал, большую часть лиц, замешанных в этом преступном промысле, мы уже вырезали. А судьбы тех, кому повезло не оказаться в здании присутствия во время Ненастья, я передаю в ваши руки — через пару колец новый временный глава Разбойного приказа и несколько его невиновных подчиненных закончат переписывать списки с именами выживших ублюдков и вынесут их на крыльцо…
В загомонившей толпе мгновенно образовались течения и водовороты: горожане, жаждущие принять участие в охоте, и просто любопытные устремились к дому. А я, призвав олунгцев к тишине очередной раз, закончил свою речь:
— А теперь пришло время воздать болью за боль! Для этого нам потребуется пара прочных кольев и несколько помощников. Желательно, мужчин, потерявших близких по вине этих двух выродков…
[1] Роустон — небольшой городок на Дитренском тракте.
[2] Старший выжлятник, занимающийся воспитанием гончих псов.
[3] При похищении женщин шарты сначала намеренно выбивают пленницам плечевые суставы, а затем связывают «промокашкой». При этом связки повреждаются — сопротивляться насилию или готовить побег с бездействующими руками практически невозможно.
[4] Гельд — королевство на востоке Маллора. Гельдцы — порода очень дорогих лошадей. Темно-гнедые — масть, считающаяся наиболее работоспособной. Торренец — тоже порода лошадей. Только крупнее и злее.
[5] Псарня — жаргонное название главного здания Разбойного приказа в Лайвене. А его сотрудников обычно называют волкодавами.
Глава 4
Первый день третьей десятины первого месяца лета.
К Полуденным воротам Лайвена мы подъехали в середине третьей стражи. Увидев мои родовые цвета, десятник, надзиравший за порядком в толпе желающих попасть в город, сорвался с места и унесся в караулку, что при солидном излишке веса выглядело забавно. Тем не менее, уже через пару минут он вылетел обратно в сопровождении пары Незримых. Убедившись, что десятнику не померещилось, парни засуетились — один метнулся к мытарю, что-то шепнул ему на ухо и тут же рванул к коновязи. А второй подбежал ко мне, представился и сообщил, что им приказано обеспечить нашему отряду беспрепятственный проезд по городу. Естественно, отказываться от предложенной помощи я не стал, поэтому обрадованный Незримый вскочил на коня, подведенного напарником, и направил его к захабу.
Ехали быстро, чаще объезжая заторы, чем их расталкивая. Поэтому до ворот в Верхний город добрались за каких-то полчаса. А когда проехали и через них, я отправил Сангора и троих его парней в Разбойный приказ сдавать головы тех душегубов, которые попались нам по дороге из Олунга. Остаток пути до дворца прошел под многоголосый гвалт в общем канале — мои дамы, соскучившиеся до безобразия, а потому заблаговременно отправившиеся «в гости к Манише», возмущались из-за каждой задержки на нашем пути, кляли «крайне нерасторопных Незримых», «бездельников, слоняющихся по городу вместо того чтобы заниматься делом» и так далее. Во время двухминутной задержки в Черных воротах дворцового комплекса, вызванной тупостью кучера
ар Лоусов, умудрившегося вырвать заднюю ось кареты об одну из створок, они верещали так, что мы с Найтой невольно заулыбались. А когда на подъезде к Серебряному Двору я подхватил Дар Вэйльки и плеснул в души своих женщин всем тем, что хотел дать им почувствовать во время долгой разлуки, чуть не разревелись от счастья. Пришлось поумерить накал чувств и ускориться. Благо Террейл не меньше меня соскучился по родным и был готов спешиться и сорваться на бег.До Королевского крыла дошли за считанные минуты. Втроем, ибо вассалов я оставил внизу. Кивнули знакомым стражникам, переступили порог большой гостиной и замерли. В смысле, замерли мы, Эвисы, а принц, сделав еще несколько шагов, остановился перед Зейном, встретившим его в центре зала, и склонил голову:
— Здравствуй, отец! Рад видеть тебя в добром здравии. И… благодарю за урок!
Шандор скосил взгляд на меня и вопросительно мотнул головой. А когда увидел утвердительный кивок, то облегченно перевел дух и радостно облапил наследника:
— Здравствуй, сын! Я тоже рад тебя видеть!
Потом выпустил Террейла из объятий, отступил на пару шагов и с интересом оглядел его с головы до ног:
— Смотрю, подтянулся, высох, заматерел…
— Главное не это, отец… — без тени улыбки сообщил принц. — Благодаря арру Нейлу, арессе Найтире и остальным Эвисам я начал видеть, слышать и думать!
Король несколько мгновений пристально смотрел в глаза сыну, а когда что-то там разглядел, удовлетворенно хлопнул его по плечу, подошел ко мне и сжал в объятиях:
— Здравствуй, брат! И огромное тебе спасибо…
— Здравствуй, Зейн! — улыбнулся я скорее эмоциям, которые ощущал в душе короля, чем тем словам, которые он произнес. — Всегда пожалуйста!
Шандор от избытка чувств приложился дланью к моему плечу, а потом шагнул к Тени:
— Здравствуйте, аресса Найтира! Спасибо и вам…
Ответить на приветствие Дарующая не успела, так как в этот момент одна из дверей большой гостиной распахнулась, и в нее влетела королева, сопровождаемая меньшицами короля, толпой детей и моими красавицами. На этот раз привычка держать лицо в любых ситуациях ей изменила — увидев старшего сына, женщина охнула, пролетела разделявшее их расстояние и принялась вертеть беднягу, как тряпичную куклу. Видимо, выискивая следы ужасных ран или жутких лишений. При этом она не замолкала ни на мгновение — рассказывала, как не спала ночами, как плакала, глядя на его портрет, как стражами смотрела в окна, выходящие в парк, и прислушивалась, не раздастся ли топот копыт. При этом не солгала ни разу. И ни разу не преувеличила — я почувствовал это по ее эмоциям, а Амси подтвердила.
Зейн смотрел на жену, тискающую сына, с умилением. Потом наткнулся взглядом на моих женщин, замерших на пороге, и добродушно усмехнулся:
— Можете забыть о правилах приличий и поздороваться с супругом и главой рода!
Конечно же, о правилах приличий мои дамы не забыли — поблагодарили короля за великодушие, неторопливо подошли к нам с Найтой и по-очереди скользнули в мои объятия. Но даже тот минимум чувств, которые они продемонстрировали окружающим, заставил Шандора пошутить:
— Да уж, чувствую, сегодня в Обители Вечной Стужи[1] будет жарко!
— Повелителю Ненастья жарко всегда и везде! — отшутилась Майра. — Ибо все тепло, которое есть в наших душах, принадлежит ему одному.
— Нейл, что ты сделал с моим сыном?! — влезла в их перепалку Маниша.
Ее возмущение было наигранным, поэтому я задумчиво оглядел Террейла и виновато развел руками:
— Ну да, порядком запылился! Но если его отмыть…
— Он стал жилистым и сухим, как бойцовый пес! И взгляд у него теперь намного жестче, чем был раньше!
— Что делать с взглядом, откровенно говоря, не знаю. А откормить, вроде бы, не так уж и сложно: если шесть-восемь раз в день пичкать его сдобными булками и не позволять шевелиться, то он снова наберет нужный вес и станет намного мягче!