Эвис: Неоднозначный выбор

— Неплохие мечты! — усмехнулась Тина, вместе с остальными женщинами подключившаяся к общему каналу. — Для мальчишки лет двенадцати — пятнадцати.

— Ну, так он вырос только сейчас! — буркнула Майра. — Вернее, только сейчас начал взрослеть и набираться ума.

Тем временем первоначальный эмоциональный порыв наследника престола иссяк, и он перешел к делу:

— В общем, теперь мне стыдно. Поэтому я прошу прощения у вас и арессы Найтиры за недостойное поведение и все зло, которое причинил вам и вашей семье. Кроме того, даю слово, что подобного больше не повторится: пока я жив, вражды между родами Шандоров и Эвисов не будет!

— Я принимаю твои извинения! — кивнул я. И, почувствовав, что Террейл готовится озвучить что-то важное, вопросительно выгнул бровь: — Это все, или…

— Или! — вздохнул он. — Я хотел сказать, что урок, который вы с отцом мне преподали, усвоен. И теперь мне надо в Лайвен. Ибо рубака я, откровенно говоря, так себе, поэтому лучшее, что я могу сделать для Маллора — это как можно быстрее начать разбираться в том, что мне в голову так и не вдолбили наставники…

Восторженный многоголосый вопль, раздавшийся в общем канале после этих слов, на несколько мгновений лишил меня возможности слышать то, что говорит Террейл. В результате следующую фразу я разобрал только с середины:

— … не значит, что надо проезжать мимо разбойничьих засад!

Догадаться о смысле пропущенной части было несложно, поэтому я пожал плечами:

— Что ж, значит, завтра утром разворачиваемся и едем в Олунг. Оттуда отправляем голубя твоему отцу и возвращаемся домой. А по дороге продолжаем чистить королевство от всякой швали…

…Несмотря на не самое лучшее мнение о своих способностях, Террейл выкладывался на вечерней тренировке ничуть не меньше, чем обычно. Во время ужина внимательно вслушивался в очередную лекцию и задавал вопросы. А сразу после трапезы довольно толково выбрал место для засидки, неплохо замаскировался и заступил на стражу. С водой в этой части королевства было не сказать, чтобы очень хорошо, поэтому, когда остальные парни начали укладываться спать, мы с Найтой отошли от лагеря метров на сто, спустились в небольшую ложбинку, тщательно обтерлись специальными салфетками и переоделись в чистое одноразовое белье. А когда уничтожили следы технологий Ушедших и двинулись обратно, в оперативном канале раздался напряженный голос Стеши:

— Слушай, Нейл, кажется, ваше возвращение откладывается…

В деревне Долгая Балка было порядка шестидесяти дворов. Еще накануне по ним бродили хозяева, носилась веселящаяся детвора, собаки и всякая живность. Но к моменту нашего появления у околицы большая часть невысоких, но добротных глинобитных домов и подсобных строений оказалась разрушена, а хорошо утоптанная и присыпанная вездесущей пылью земля пропиталась кровью. Трупы были везде — в развалинах, во дворах, на улицах, и обезображенные так сильно, будто большую часть времени, проведенного в Долгой Балке, шарты потратили не на грабежи, а на глумление над телами. Не знаю, чего добивались эти ублюдки: то ли похвалялись друг перед другом безумной, вымораживающей душу фантазией, то ли пытались до смерти напугать тех, кто заедет в деревню после них, но в нас увиденная картина вызвала не страх, а всепоглощающее желание отомстить. И вспышку холодного бешенства. Поэтому вопрос «едем в Олунг или преследуем шартов», не задал никто. Наоборот, уже минут через двадцать после того, как мы оказались во владениях Денаи, Лоннер, прокатившийся по окрестностям, озвучил первые выводы:

— Эти степняки наглые до безумия: приехали по следам той полусотни, которую мы встретили вчера, к деревне подошли ближе к полуночи, атаковали за пару страж до рассвета, а уехали через пару страж после него. Причем все по тем же следам!

— Не наглые, а умные… — угрюмо прокомментировала Стеша, слушавшая его доклад вместе с нами. — А в остальном все верно.

— Пленниц — душ сорок, от тринадцати-четырнадцати и до двадцати… — продолжил он. — Все худенькие и легконогие, видимо, чтобы можно было вести их пешим по конному. Оторвались не так уж и сильно, поэтому если не будем считать облака, то к вечеру догоним.

— Девушки действительно бегут… — вздохнула меньшица. — И их сорок две. Еще одну, оказавшуюся недостаточно выносливой, уже убили.

— И самое главное — этих ублюдков клинков сорок-сорок пять. Каждый воин одвуконь. И все лошади подкованы!

То, что в отряде степняков сорок один воин, Стеша сообщила еще вечером, поэтому на этот раз промолчала. Зато заговорил Террейл:

— Если движение по следам патрульной полусотни еще можно назвать случайностью, то вторая «случайность» — подкованные кони — заставляет задуматься…

— Это не случайность! — кивнул я. — Я почти уверен в том, что этот род готовился к набегу всю зиму и всю весну. Сначала скупал трофейных лошадей, которых не успели расковать, а потом разведчики его главы изучали маршруты движения патрулей Пограничной стражи, проникали через границу и искали близлежащие деревеньки!

— Сорок пять клинков — это прилично! — сглотнув подступивший к горлу комок, продолжил принц. — Но если мы не сядем на хвост этим ублюдкам прямо сейчас, то завтра-послезавтра они растворятся в Степи. А через несколько десятин вернутся. Вполне возможно, уже не одни!

— Так и будет… — подтвердил я. — Удачливых любят везде. А глава этого рода уже продемонстрировал своим соотечественникам и удачу, и расчетливость, и незаурядный ум.

— Значит, эти шарты уйти не должны! — заявил принц, уставившись мне в глаза. Нет, не с вызовом, а со спокойной уверенностью в своей правоте. Правда, через пару мгновений на всякий случай добавил: — Если что, сыновей у моего отца предостаточно…

…Все время, оставшееся до вечера, мы провели в седле. Вернее, в седлах, так как постоянно пересаживались на заводных. Особо не торопились — берегли силы и свои, и лошадей — но все равно постепенно скрадывали расстояние, разделявшее нас и преследуемых. Тем более что последние, прирезав еще двух пленниц, вдруг сообразили, что такими темпами очень быстро останутся без полона, и перешли на шаг.

Мы последовали их примеру перед самым закатом, так как к этому моменту нас и шартов разделяло всего три с половиной километра. Когда окончательно стемнело — остановились, стреножили лошадей и начали готовиться к боевому выходу. Все, включая принца. Для этого выгребли с самого дна переметных сумок маскхалаты серо-желтой расцветки, разобрали арбалеты, мешочки с «чесноком» и все то, что могло хоть немного упростить ночной бой. Кстати, когда я отдал свой маскхалат Террейлу, наследник престола решил, что я, тем самым, пытаюсь дать ему лишний шанс выжить, и преисполнился благодарности. Хотя на самом деле шансов пострадать у него было очень и очень немного.

К месту ночевки степняков выдвинулись сразу после полуночи, так как я хотел застать незваных гостей Маллора спящими после «любовных утех». Информации о местонахождении стражников и времени начала их дежурства у меня было предостаточно, поэтому мы с Найтой сразу же ушли вперед и, по очереди приморозив «стужей» всех четверых бодрствующих шартов, отправили их к предкам. Пока остальные боевые двойки занимали заранее оговоренные места, добросовестно усыпали «чесноком» полосу шириной метров сорок, по которой особо шустрые степняки могли бы рвануть к своим лошадям, затем подобрались поближе к спящим, и моя Тень дважды «застонала во сне».

Сотню ударов сердца, после которой следовало начинать резать шартов, парни отсчитали более-менее одинаково — поторопились лишь братья, да и те скользнули вперед на какие-то четыре секунды быстрее второй пары. Поэтому первые минуты полторы я гордился своими вассалами. Самым краешком сознания, ибо тоже не бездельничал. Но на сорок шестой секунде второй минуты Найта подсветила Даром проснувшегося степняка, и в это же самое мгновение над лагерем раздался истошный вопль «Маллорцы!!!»