Эволюция Генри 3

Так и не узнал, как ее зовут — вошла без бейджика, да и я свой сунул в комод. Зато Амелия стала восприниматься как-то серо, отдаленно.

Примерно к обеденному времени отель словно вымер — требования службы заставили сотрудников покинуть здание. Зато сервисная служба «Холидей Инн» получила заказ на грандиозный банкет — и начала его спешно готовить. Значит, действительно подписывают сегодня — верный признак.

Походив мимо сервируемых столов в кафе при отеле и осознав, что ни обычного завтрака, ни обеда не предвидится, сел прямо за длиннющий стол и начал кушать то, что приносили.

Официанты морщились, но молчали — бейджик-то я нацепил.

— Я тут власть, — буркнул, накладывая буженину на хлеб.

В дверях мелькнул мистер Хог — сунулся внутрь, разочарованно посмотрел и хотел было уйти, как заметил меня.

— Генри! — Обрадовался он мне, как родному. — А что, тут можно?..

— Нам можно все, — потыкал я в бейджик. — Присаживайтесь, мистер миллионер, и ни в чем себе не отказывайте.

— Миллионер — скажете тоже, — польщенно улыбнулся Фил и уселся по правую руку.

Стесняться он тоже не стал и притянул себе салатницу. Ложек на столе не было, зато в салатнице был черпак — им и хлебал.

— Я видел, у вас еще под вечер стал товар заканчиваться. Целый грузовик, говорите? Маловато оказалось, а?

— Кто же знал, — покаянно кивнул мистер Хог. — Знал бы — вез бы три, — прокомментировал он, впрочем, не сильно-то убиваясь.

И так доходов — по горло.

— Генри, вы пойдете в Капитолий или будете смотреть трансляцию?

— Останусь. Боюсь давки. А вы?

— Мне за товаром присматривать, — покачал Фил головой.

— А накиньте мне вашего салата на хлебушек, — попросил, глядя как тот орудует черпаком.

Эдак и мне ничего не достанется.

В общем, за полчаса мы изрядно объели непонятно какое правительство — хотя совсем скоро оно должно было остаться единым.

Из-за стола я выбрался сытым, довольным и, прихватив два яблока, пошел к себе.

Мистер Хог остался — пластал буженинку своим фирменным ножичком и довольно уплетал.

К слову, пытался у него его купить — инвентарный номер «три», между прочим — но Фил, посмеиваясь, называл несусветные цены. Поймал волну, поверил в задумку.

Да мне и не особо-то и было нужно — скорее, хотел приятное ему сделать. У меня своих ножей все еще целый грузовик…

Забрался к себе в номер и долго смотрел на город, который все-таки будет жить — иногда чертовски приятно оказаться неправым…

Трансляция началась ближе к семнадцати часам — солнце уже склонилось к горизонту — картинка от проекторов на экранах смотрелась весьма неплохо.

Грянул гимн — даже вставать не пришлось, уже словно прилип к бортику балкона. Исполняли женским голосом — а ничего так, душевно. В звук вплеталось тарахтение генератора внизу, но через какое-то время его и не замечаешь.

«Кто, интересно, поет?» — Присмотрелся я к экрану.

И чуть не навернулся вниз, когда рука, на которую оперся, дернулась от изумления.

Пела Амелия.

«Нормально девчонка развлекается», — невольно восхитился я, отпуская изрядный пласт тревог.

Все-таки чувствовал ответственность — и чувствовал вину. А она — молодец. Талант явно вернулся, раз позволяет себе реализовать очередное желание — не иначе, детскую мечту.

«Ну и пусть», — пожал я плечами. — «Хорошо получается».

На экране демонстрировали флаг и трех серьезных мужчин в деловых костюмах, приложивших руку к сердцу. Подстрочник под экраном любезно подсказал, что это главы трех разобщенных до этого момента правительств, пришедших подписать ключевое соглашение, которое снова сделает страну единой. Упоминались имена — тоже важное дело, люди-то без газет и ТВ толком никого не знали. Я — уж точно.

Кадр показал три тумбы с уложенными на них документами — то самое соглашение. Все готово, ручки — лежат, гимн — допевается, флаг — красиво развевается на ветру.

Приятное предвкушение царапало изнутри.

Словно опомнившись, переключился на талант — там-то краски живые, и видно как на ладони, со всех сторон. И можно лечь на кровать, а не стоять на балконе — так и сделал.

Подушка пахла духами… Авось, сегодня еще какое кино покажут…

Вживую, конечно, все выглядело не так торжественно — оператор сильно добавлял пафоса. А так — просто заглубленное пространство перед Капитолием — выкопанная прогалина, покрытая свежим газоном. На ней: три тумбы, три лидера, флаг на флагштоке и группа высших чиновников, сидящих на стульчиках в несколько рядов. За границами прогалины — куча левого народа, которому не дают прорваться три цепочки правительственных агентов, сложивших руки за спиной и горделиво выпрямивших голову. Еще был выкопанный ров перед ними — глубокий и широкий, но его точно в кадре показывать не станут.

Амелия допела и отошла к группе чиновников, умильно глядевших на нее.

Пришло время иных сольных выступлений — подошел к микрофону руководитель Истинного правительства и толкнул речь о едином прошлом, роковом непонимании и грядущих перспективах. Я даже похлопал — настолько вышло проникновенно.

Следом свой стенд-ап показал лидер Первого правительства — голос у него был похуже, да и возраст и прожитые годы не сильно добавляли харизмы. Говорил-то хорошие слова, но выглядело, будто вымучивает из себя. Устал, бедолага — да и лишний вес не спрятать костюмом.

Аплодисменты ему вышли неплохими — люди уже поймали кураж и мелочи их не сильно занимали. Все вопросительно смотрели на правителя Юга — Президента страны, который был им до Беды и считал себя таковым по настоящее время.

Да и сейчас держался он куда увереннее остальных — вышел и заговорил, глядя перед собой, а не на бумажку на тумбе.

— Граждане страны! Сегодня мы соединяем страну воедино. Сегодня завершается смутное время безвластия и неопределенности. Совсем скоро Америку поведет один лидер, один человек.

«О, смотри — не теряется, сразу повел рекламную компанию перед выборами», — восхитился я.

— Кем он будет?.. Определят граждане страны. Граждане Солт-Лейк-Сити! И сделают они сегодня!

Люди вокруг начали переглядываться в недоумении.

— Выборы — что такое выборы? — Откровенно гнал отсебятину президент Юга, потому что два других лидера стали нервничать, а один — лидер Истинных — так и вовсе тихонько двинулся к выступающему, явно желая придержать.

— Выборы оценивают голос ничтожества по той же цене, что выбор честного гражданина, патриота своей страны. Выборы подтасовывают и крадут.