Европа-45. Европа-Запад

Телефон капитана не ответил вообще.

— Ясно,— подытожил Юджин.— Капитан не такой дурак, как этот лейтенант. Он не спит, как свинья в соломе, а носится по Кельну в поисках развлечений. Мне нужно было бы иметь знакомых в психологической секции Службы информации, чтобы они рассказали о вкусах этого капитана, и тогда я нашел бы его в одном из ночных кабаков и гнал бы через весь город в одних подштанниках.

Он вновь принялся звонить лейтенанту, но тот решительно заявил, что если нет капитана, то он все равно ничего не сможет сделать, так как над ним есть еще и майор.

— Прекрасно, лейтенант! — прогрохотал в трубку Юджин.— Мы с вами до утра дойдем, пожалуй, до генерала Эйзенхауэра, а то и до самого генерала Маршалла! Дайте-ка мне майорский телефон.

У майора сон оказался не столь крепким, как у лейтенанта. Очевидно, роль играла разница в возрасте. Но до войны майор служил, скорее всего, либо в компании по распродаже земельных участков под могилы, либо держал лавчонку, так как страшно любил торговаться.

— А не могли бы мы перенести наш разговор на утро? — предложил он лениво.

— Вы слыхали о миссии «Пейпер-Клипс»? — с трудом сдерживая ярость, поинтересовался Юджин.

— Да, что-то такое слышал.

— Так, как вы считаете, могу я ждать до утра?

— Но ведь ночью все спят.

— Если спите вы — это еще далеко не все. Мне нужно немедленно выехать в город и провести операцию для миссии «Пейпер-Клипс».

— Сколько вам нужно человек?

— Шесть или десять солдат с машиной.

— А вы говорили с лейтенантом?

— Говорил, говорил, говорил! — закричал Юджин.— Послушайте, майор, я вас никогда не видел, но мне начинает казаться...

— Что вам начинает казаться? — лишь бы не говорить о деле, уцепился за его слова майор.

— Что у вас уши выше лба,— сказал Юджин.— И что вы мелкий торгаш, а не майор.

— Видите, лейтенант, еще совсем недавно я продавал таких, как вы, по центу за дюжину.

— Я подумаю о том, чтобы отныне цены на таких, как вы, устанавливали в военном суде! Завтра же с утра я буду у генерала и доложу о вашей позорной бездеятельности по отношению к миссии «Пейпер-Клипс»!

— Ладно,— сказал майор.— Передайте сержанту, чтобы он дал вам четырех автоматчиков, и не очень распускайте свой язык, а то я позабочусь, чтобы его вам пришили...

— Можете зашить себе...

Майор не пожелал дослушать, что именно ему предлагается зашить, и бросил трубку.

Сержант смотрел Юджину в рот, дивясь, что нашелся человек, который может в таком тоне разговаривать с их майором.

— Четыре человека и «джип»! И поехали!— сказал ему Юджин.

— Будь это во время войны,— попытался оправдаться сержант,— я б сам это сделал, но ведь нынче мир. Просто не верится, что могут быть какие-то операции... Нам частенько звонят по ночам, но мы всегда дожидаемся утра.

— Ну, ну,— подтолкнул его Юджин,— вы можете ждать хоть до второго Христова пришествия, а мы не можем. Шевелитесь, сержант! Вы, я вижу, позабыли, что такое солдат! Не мешает вам напомнить!

...Вильгельм указал машинам кратчайший путь. Освещая руины, «джипы», едва не переворачиваясь на крутых поворотах, летели на всей скорости к вилле-ротонде. Юджин первый увидел издалека в ярком свете фар черный лимузин.

— Там чья-то машина! — воскликнул он.— Черт побери, нас кто-то опередил. Неужели это пан Дулькевич?

И в это мгновение они услышали автоматную очередь. Звон разбитого стекла и треск высаживаемой рамы до них не долетел,— только глухой шум...

Тормоза у обеих машин запели тонкими и тревожными голосами. Люди попадали в наклоненных от внезапной остановки «джипах», вскочили и побежали на звук выстрелов, туда, где ночная тьма выплюнула из своего мокрого рта раскаленную слюну огня.

Скорее всего, Дулькевич тоже выстрелил из своего пистолета. А может быть, и не успел. Не знал ничего. Его прошило чем-то длинным и жгучим, начиная от плеч и кончая ногами. Пули прошли сквозь грудь, сквозь сердце и, наверно, зарылись в землю под ногами, как зарывается острая стрела молнии. Земля уже перестала быть ничейной. Та земля, на которой он стоял, на которой томился под проливным дождем и ждал врага, становилась отныне его собственностью, надолго, навсегда, навеки!

Он еще дышал. Когда упал и твердый козырек конфедератки перестал защищать его, он почувствовал на лице прикосновение дождя.

Мокрый хаос окружал его отовсюду, серая вода застила глаза, он ничего не видел. Одну лишь воду. Хотел вытереть очки и не смог.

Только и мог лежать и смотреть, как стекала по круглым стеклам вода.

Застонал ли он хотя бы?

Попов и шофер добежали до того места, где он лежал, и чуть об него не споткнулись. То ли хотели помочь ему, то ли погнались за тем большим и темным, что с ревом, звоном и выстрелами выпрыгнуло из окна? Не все ли ему равно теперь?

Нестерпимо, когда дождь заливает очки.

Попов и шофер, не сговариваясь, наклонились над паном Дулькевичем, осторожно подняли его и понесли туда, где стояла машина — черный лимузин с красно-белым флажком. Красное и белое — польские цвета.

В машине пахло бензином. Так уютно и сухо было здесь после дождя. Но пан Дулькевич уже не чувствовал этого. Он был мертв.

Люди, что приехали с Юджином, побежали за беглецами, ничего не видя в темноте, стреляя наугад.

Долетала ругань. Юджин на чем свет стоит поносил дождь, темноту и пана Дулькевича вместе с Поповым, которые не послушалась и приехали сюда. Он еще не знал, что Дулькевич мертв. Встретил Попова и шофера, несущих майора в машину, но ничего не сообразил и продолжал ругаться. А все из-за этих мешков, набитых отрубями, этих лодырей, могущих проспать всю Америку!

Михаил звал его, стоя у входа. Там уже стояли Тильда и Вильгельм. Дверь не поддавалась. Михаил и Вильгельм старались высадить ее плечами, но мокрое дерево только трещало. А Тильда то торопила их, то хватала за плечи, умоляя повременить: и тогда до нее глухо доносился детский плач. Малютка кричала где-то далеко-далеко, голос ее долетал как бы сквозь толщу воды.

— Ломайте! — кричала Тильда и тут же оттаскивала мужчин от двери, чтобы опять прислушаться.

Плечо Юджина вклинилось между плечами Михаила и Вильгельма. Дверь застонала, треснула пополам. Тогда они стали лупить в эту щель, расширять ее, ломать. Вильгельм проскользнул в образовавшееся наконец отверстие, пробежал коротким коридором, толкнул еще одну дверь. Темноту прорезал яркий сноп света. Ослепленный, он на мгновение постоял на пороге, потом бросился в это освещенное пространство и вылетел оттуда с конвертом в руках. Ребенок кричал истошным голосом. Тильда протянула руки сквозь разбитую дверь:

— Дайте ее мне, скорее дайте мне!..

Вильгельм протянул ей крошку.

Стрельба отдалялась. Где-то там, среди груды развалин, еще продолжалось преследование: одни убегали, другие гнались. Гнались, не зная, не видя беглецов.

— Убежали! — сказал Юджин.— Убежали, гады! Ну и черт с ними! Главное — мы все же отвоевали ребенка! Пригодилась мне моя миссия «Пейпер-Клипс». Хоть для этого пригодилась!

Тильда побежала с ребенком на руках к машине пана Дулькевича. Попова и шофера еще не было, и никто не знал, что майор убит. В его лимузине было тепло и сухо, и Гильда побежала туда, ничего не сказав своим спутникам.