Европа-45. Европа-Запад

Все знали: перед ними ракета.

Так вот оно, самое преступное место на земле! Здесь, на этом залитом бетоном квадратике, высится новое оружие, которым фашисты пугают весь мир. Вот он, огненный карандаш, который впишет на скрижали истории еще одно страшное преступление против человечества. И как же терпелива наша история, если позволяет существовать таким адским орудиям. Как терпелив человек, если он может мириться с подобной смертью!

Вот снуют возле разлапистого подножья ракеты темные фигуры. Это не люди — это злые, ядовитые насекомые, которых надо уничтожать, не ожидая, пока они, как саранча, полезут на города и села, на острова и материки земли.

Серые муравьи забегали, засуетились, к ним присоединились еще несколько — выползли из каких-то нор, из-под земли. И вот уже неподалеку от ракеты застыли три шеренги неподвижных фигур. Прозвучала команда. Капитан поспешил навстречу генералу, чтобы провести его сквозь скрытый проход в колючей изгороди. Партизаны с оружием наготове проскочили мимо ошеломленного офицера, чтобы захватить солдат, пока они не опомнились. Строй стоял неподвижно. Но вот от шеренг отделилась одинокая фигура и с криком: «Нас предали! К оружию!» — бросилась к одной из нор. Выстрел Клифтона Честера пришил эсэсовца к бетону. Шеренги возле ракеты рассыпались, все смешалось там, раздались выкрики, ругань. И тогда в бароне фон Кюммеле проснулся группенфюрер СС.

— Солдаты! — закричал он, отскакивая от Михаила и Юджина. — Немецкие солдаты! Слушайте меня! Беритесь за...

Многословие помешало барону фон Кюммелю. Юджин выстрелил, и никто так и не понял, к чему же призывал группенфюрер своих эсэсовцев.

— Зачем вы это сделали? — воскликнул Михаил, в то же время направляя пистолет на капитана, который растерянно посматривал то на своих солдат, то на партизан.

Капитан поднял руки. Американец ловко отцепил у него с пояса пистолет и бросился в ту кашу, что заварилась около ракеты. Но там уже был наведен порядок. Обезоруженные эсэсовцы, прижатые к неподвижной ракете, стояли тихо, покорно. Партизаны, направив на них автоматы, ждали распоряжений своего командира. Пиппо доложил о том, что он нашел и перерезал кабель полевой связи.

— Юджин и Пиппо, — сказал Михаил, подходя вместе с капитаном, — осмотрите казематы, очистите один из них от оружия и амуниции и заприте туда пленных. С капитаном мы поговорим отдельно.

Немецкий офицер спокойно стоял рядом и не вмешивался в разговор, словно не он минуту тому назад безраздельно распоряжался всеми здешними владениями.

— Можете провести нас на свой командный пункт? — спросил его Михаил, когда группу эсэсовцев заперли в одном из подземелий и Клифтон Честер встал у дверей на часах.

— Пожалуйста, — просто сказал капитан и пошел вперед.

Пункт управления ракетой находился вблизи площадки, глубоко под землей, за толстыми бетонными стенами. Матовые электрические лампы мягко освещали тихую комнату. Кресло-вертушка вроде тех, что бывают на кораблях в офицерских кают-компаниях, поблескивало темной кожей возле узенького столика, уставленного приборами. Большая карта Европы висела на одной стене, на другой красовался портрет Гитлера. Перекосив черный рот, фюрер показывал куда-то рукой, длинной и хищной. Михаил подошел к карте. Красные колючие стрелы, жадные как рука Гитлера, тянулись от Голландии к Британским островам и втыкались своими жалами в одну точку — в Лондон.

— Направление ракетного удара? — командир повернулся к немцу.

Тот пожал плечами:

— К чему ставить риторические вопросы?

Он чувствовал себя здесь по-домашнему. Сбросил мокрую шинель и повесил ее возле дверей на крючок, сверху нацепил фуражку.

— Пожалуйста, — развел он руками. — Будьте как дома. Раздевайтесь. Садитесь. К вашим услугам. Капитан доктор Либих.

— Ну, а мы — партизаны, — сказал Михаил.

— Стало быть, — капитан нерешительно мял в руке сигарету, — стало быть, вы...

— Стало быть, мы захватили вашу ракетную базу, чтобы уничтожить ее и по заслугам наказать людей, которые обеспечили ее работу, — пришел ему на помощь Михаил.

— Я вас не совсем понимаю, — вежливо проговорил капитан.

Он был высокий, худой и хоть еще совсем не старый, но с большими залысинами на высоком крутом лбу. Михаила удивило, что капитан был в форме немецких инженерных войск, в то время как все здесь, даже железнодорожная прислуга, носили эсэсовские мундиры.

— Скажите, — вместо ответа спросил Михаил, — почему вы не в эсэсовской форме? И пожалуйста, садитесь. Беседа будет долгая.

— Потому что я не эсэсовец, — ответил Либих.

— Позвольте поинтересоваться, почему именно?

— Очевидно, по той же причине, что и доктор Вернер фон Браун.

— Кто такой Вернер фон Браун?

— А вы не знаете? — капитан настороженно взглянул на Михаила. Он понял, что сказал, должно быть, лишнее, но сразу же махнул рукой: его положение трудно было бы ухудшить.— Доктор Вернер фон Браун — главный конструктор нашей ракеты.

— Это какой-нибудь старый ученый?

— Ему двадцать восемь лет. Такого ученого могла дать только немецкая нация. Он с восемнадцати лет работает над ракетами — и вот результат.

— Не кажется ли вам, что вы оскорбляете немецкую нацию? — спросил Скиба.

— То есть?

— Утверждая, что изобретение варварской ракеты — это ее гордость.

— Я сам ученый и хорошо понимаю, что такое ракетная техника. Это завтрашний день нашего прогресса.

— Ракеты, но без взрывчатки, — сказал Михаил.— Наши ученые давно работают над ракетами, Советский Союз их родина. Мы дали миру Циолковского.

— Это верно, но верно и то, что все великие изобретения в цивилизованном мире неразрывно связываются с войной,— вздохнул капитан. — Во время войны все замыкается в кругу практического применения. Кроме того, во время войны мы наблюдаем готовность народа до минимума сократить потребление, пожертвовать львиную долю социального продукта. В результате правительство имеет возможность бросить на ту или иную научную работу наибольшие средства.

— О готовности заменить масло пушками у немецкого народа никто не спрашивал, — заметил Михаил. — Просто Геринг огласил этот лозунг — и все.

— Пусть так. Не станете же вы возражать против очевидного факта, что война всегда была двигателем технического прогресса. Все великие изобретения в цивилизованном мире неразрывно связаны с войной.

— А электричество?

— Ну, может, за исключением электричества.

— А колесо?

— Допустим.

— Компас?

— Китайцы изобрели не только компас, но и порох.

— Ноль в математике?

— Послушайте, — устало проговорил капитан, — очевидно, я ошибаюсь, а вы правы. Но поймите, что мы должны были изобрести эту ракету.

— Почему?!

— Потому что ее изобрели бы русские, американцы, японцы. Если не будешь искать, найдут другие. Ракета изобретена для людей. Для спасения немецкого народа.

— Которому никогда никто не угрожал, — вмешался в разговор Юджин.

Либих повернулся к нему.

— Если бы американцы изобрели ракету, — сказал он,— они уничтожили бы нас за месяц, за неделю.