Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 1

Естественно поэтому, с какою жадностью я вслушивался в объяснения, мнения и

взгляды Федора Михайловича, который своею громадною эрудицией мог

поистине увлечь каждого слушателя. От него я узнал о Бисмарке, Наполеоне III, Франце-Иосифе и других вершителях судеб Европы. Он был очень внимателен и

терпелив к задаваемым мною вопросам и с полной обстоятельностью старался

мне все разъяснить, чего я, по своему юношеству, не понимал. В такой беседе мы

дошли до Рогожской заставы. Здесь Федор Михайлович просил меня остаться и

254

подождать, пока он съездит в редакцию. Я присел на лавочку возле какого-то

трактира средней руки и от нечего делать начал считать, сколько мимо меня

провезут по шоссе покойников на Рогожское кладбище. Нужно заметить, что в

описываемое лето в Москве свирепствовала холера если и не особенно сильная, а

все же уносившая ежедневно немало жертв. В течение трехчасового ожидания я

насчитал, что мимо меня провезли около десяти человек покойников, почти

исключительно из простонародья. Какая-нибудь клячонка тащит в телеге наскоро

сколоченный простой желтый гроб, и два-три человека провожатых, а то и

никого. Грустная картина! Но вот вскоре показалась пролетка, и в ней знакомая

фигура Федора Михайловича, искавшего меня глазами. Когда он подъехал ко мне, то сообщил прежде всего, что он очень проголодался, и предложил закусить тут

же в трактире. Я был весьма доволен таким предложением, ибо и сам чувствовал

голод. Таким образом, мы вошли в трактир и заняли отдельный столик, накрытый

белой скатертью и усеянный скучающими мухами. Благодаря летнему времени, в

трактире было почти пусто. Половые в белых рубахах и с салфеткой под мышкой

уныло бродили по зале и, по-видимому, были удивлены нашим посещением, ибо

мы все же были на загородном шоссе необычными посетителями.

Половой, подававший нам холодную закуску (кстати замечу, что Федор

Михайлович почти ничего не пил), был очень вертлявый и услужливый человек, так что он невольно напомнил мне того трактирного слугу, который подавал обед

П. И. Чичикову в гостинице города N. Когда я об этом заметил Федору

Михайловичу, то привел его в самое веселое настроение. Вообще достаточно

было по какому-либо поводу упомянуть о Гоголе, чтобы вызвать у Достоевского

горячий восторг, - до такой степени он преклонялся пред гением этого великого

писателя. Много раз, вспоминая различные места, из произведений Гоголя, он

говорил, что по реальности изображаемых лиц и неподражаемому юмору он

ничего высшего не знает ни в русской, ни в иностранной литературах. Например, говорил он однажды, ничего более характерного и остроумного не мог придумать

ни один писатель, как это сделал Гоголь, когда Ноздрев, после тщетных усилий

заставить Чичикова играть в карты и окончательно рассердившись, вдруг отдает

приказание своему слуге: "Порфирий, ступай скажи конюху, чтобы не давал овса

лошадям его, пусть их едят одно сено". Это был такой гениальный штрих в

характеристике Ноздрева, который сразу выдвинул всю фигуру его и наиболее

сильно очертил все внутреннее содержание этого бесшабашного человека.

К сожалению, Ф. М. Достоевский нам никогда ничего не читал, так что я

не могу сказать, какое он производил впечатление своим чтением на слушателей.

Судя по тому, как он говорил, как рассказывал, нужно думать, что и читал

он очень хорошо. Но все до такой степени относились к нему деликатно, так

никому не хотелось его чем-нибудь утрудить, что никто и не решался предложить

ему книгу для чтения вслух, без личного его к тому побуждения и желания. <...> ПРИМЕЧАНИЯ

255

Настоящая книга представляет собой первый опыт научно

комментированного издания сборника воспоминаний о Ф. М. Достоевском.

Правда, ранее были сделаны две попытки собрать воспоминания о Достоевском: вскоре после смерти писателя, в 1883 году, в т. I Полного собрания сочинений Ф.

М. Достоевского, под редакцией О. Ф. Миллера и Н. Н. Страхова, и гораздо

позднее в сборнике, составленном В. Е. Чешихиным-Ветринским ("Ф. М.

Достоевский в воспоминаниях современников, письмах и заметках", М. 1912; "Ф.

М. Достоевский в воспоминаниях современников и его письмах", М. 1923.

Второе, исправленное и дополненное издание).

Издание 1883 года сохраняет в ряде случаев значение первоисточника

(так, в настоящей книге по нему печатаются воспоминания А. Е. Ризенкампфа и

Н. Н. Страхова). Сборник, редактировавшийся В. Е. Чешихиным-Ветринским, не

имеет в настоящее время научного значения (далеко не полон по составу, устарел

по принципам подачи текстов и комментирования и т. д.).

За вычетом свидетельств о Достоевском в переписке современников и в

записках официального назначения, количество мемуаров о Достоевском

определяется примерно ста восьмьюдесятью названиями. Принимая во внимание

своеобразие характера Достоевского, его стремление к одиночеству, к

сосредоточенности в себе, это число должно казаться большим.

В настоящую книгу включается, полностью или в отрывках, сорок

мемуаров. Достоверность была основным критерием при оценке мемуаров,

включаемых в настоящий сборник. Помимо достоверности, при отборе

учитывалась значительность сообщаемых сведений для биографии Достоевского, а также личность мемуариста, близость его к Достоевскому - по характеру их

отношений, как членов одной семьи, товарищей по школе, по каторжной тюрьме

и пребыванию в Сибири, роду занятий и т. д.

Тексты мемуаров вновь сверены с имеющимися первоисточниками -

прижизненными публикациями и рукописями. В ряде случаев тексты печатаются

по наиболее авторитетным посмертным публикациям и специально