Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 1

философской системе или кому из ученых социалистов он держался. Достаточно

того, что он говорил юношам о таких предметах (о настоящей, истинной религии, буддизме и даосизме {5}, коммунизме и равенстве и пр.), о которых им не

приходилось ни читать, ни слышать. При нем можно было сидеть в классе, где

кому угодно и не застегиваясь на все крючки и пуговицы, и, что важнее всего, можно было курить. В предостережение того, чтобы неожиданно не вошел бы

дежурный офицер в третий класс, в замочную скважину смотрел или кто-либо из

кондукторов, или сам учитель Толь.

Теперь трудно сказать, чтобы эти лекции производили на слышавших их

молодых людей, а в том числе на Федора Михайловича, вредное влияние; скорей

всего возмущали тогдашнюю молодежь суровый старый режим военного суда и

расправы. Еще с юных лет Федор Михайлович не имел расположения к военной

службе, хотя очень любило его училищное начальство (некто А. Ч. Фере), которое

готовило его на "ординарца". Раз даже Достоевский, будучи ординарцем, представлялся великому князю Михаилу Павловичу, подходя к которому и сделав

71

на караул, он оробел и вместо следующей фразы: "К вашему императорскому

высочеству" - громко сказал: "К вашему превосходительству". Этого было

довольно, чтобы за это досталось и начальству, и самому ординарцу. Возмущало

Федора Михайловича на службе многое, и когда он был инженерным офицером в

Кронштадте, и те домашние и судебные расправы. Он не мог видеть крепостных

арестантов в кандалах на работах его дистанции, ни расправы, которые

происходили в войсках, содержавших караулы в Кронштадте. Разрушали в

чувствах Федора Михайловича и расположение к техническим работам. Нередко

его чертежи (планы и фасады зданий, караульни с их платформами и пр.), составленные им неправильно, без масштаба, возвращались обратно в

инженерную команду с выговором или с саркастической заметкой... их автору.

Все это тревожило молодого инженера и охлаждало его к военной службе, и как

ни старались я и товарищи его успокоить, помирить с испытываемыми им

неудачами, а тут еще и удручающая его болезнь окончательно его свалили. Федор

Михайлович подал в отставку.

К. А. ТРУТОВСКИЙ

Константин Александрович Трутовский (1826-1893), живописец-жанрист

и иллюстратор. Поступил в 1839 году в Главное инженерное училище в

Петербурге, там и познакомился с Ф. М. Достоевским. По окончании, в 1845 году

был оставлен репетитором в классе живописи и архитектуры. В том же году

поступил в Академию художеств. По-прежнему встречался с Достоевским;

написал его портрет. В 1849 году ушел из Академии и уехал в родительское

имение, где украинская природа и народный быт произвели на него столь сильное

впечатление, что сделались главным источником его произведений. Проникнутые

любовью к народу, они правдиво рассказывают о жизни и быте украинского и

русского крестьянства ("Хоровод в Курской губернии", 1860; "Сорочинская

ярмарка", 1872 и др.). Следует еще отметить его иллюстрации к произведениям

русских и украинских писателей: Крылова, Пушкина, Гоголя, Лермонтова,

Шевченко и др.

ВОСПОМИНАНИЯ О ФЕДОРЕ МИХАЙЛОВИЧЕ ДОСТОЕВСКОМ

В 1839 году я поступил в Главное инженерное училище (ныне

Николаевское) в четвертый, младший, класс, тринадцати лет. Федор Михайлович

в это время был во II классе. Мы, воспитанники низшего класса, не имели ничего

общего в то время с воспитанниками (как тогда называли, "кондукторами") высших классов, так как первый год поступления в училище был для новичка

годом полного бесправия и подчинения старшим воспитанникам. Существовал

обычай, что все старшие воспитанники имели полное право приказывать

новичкам, а те должны были беспрекословно исполнять их приказания. Всякое

72

сопротивление их приказанию или проявление самостоятельности было

наказываемо ими подчас очень жестоко. Обычай дикий, который, слава богу

теперь вывелся.

Я лично находился в этом случае в исключительном положении: так как я

рисовал лучше других, то мне часто приходилось, по просьбе, а большею частью

по приказанию, рисовать для старших воспитанников. Рисовал я или орнаменты

для архитектурных проектов, или вырисовывал самые архитектурные проекты, или наконец делал просто рисунки. Офицеры "офицерских" классов (ныне

академических) иногда также приносили мне свои архитектурные проекты, на

которых я должен был вычерчивать капители и орнаменты на зданиях.

Как-то раз и Федор Михайлович попросил меня исполнить для него

подобного рода работу, - и когда я сделал то, что он просил, то Федор

Михайлович заинтересовался моими способностями и стал моим защитником

против грубых наших повелителей из старших классов,

В то время Федор Михайлович был очень худощав; цвет лица был у него

какой-то бледный, серый, волосы светлые и редкие, глаза впалые, но взгляд

проницательный и глубокий.

Во всем училище не было воспитанника, который бы так мало подходил к

военной выправке, как Ф. М. Достоевский. Движения его были какие-то

угловатые и {вместе с тем порывистые. Мундир сидел неловко, а ранец, кивер, ружье - все это на нем казалось какими-то веригами, которые временно он обязан

был носить и которые его тяготили.

Нравственно он также резко отличался от всех своих - более или менее

легкомысленных - товарищей. Всегда сосредоточенный в себе, он в свободное

время постоянно задумчиво ходил взад и вперед где-нибудь в стороне, не видя и

не слыша, что происходило вокруг него.

Добр и мягок он был всегда, но мало с кем сходился из товарищей. Было

только два лица, с которыми он подолгу беседовал и вел длинные разговоры о

разных вопросах. Эти лица были Бережецкий и, кажется, А. Н. Бекетов. Такое