Ф. М. Достоевский в воспоминаниях современников том 1

еще в пределах несбыточных мечтаний и бы-, ли более серьезно обсуждаемы

только в тесном кружке, когда впоследствии до него дошла через одного из его

посетителей прочитанная в одном из частных собраний кружка и составлявшая в

то время государственную тайну записка сотрудника министра государственных

имуществ Киселева, А. П. Заблоцкого-Десятовского, по возбужденному

императором Николаем I вопросу об освобождении крестьян {3}.

Н. Я. Данилевский читал целый ряд рефератов о социализме и в

особенности о фурьеризме, которым он чрезвычайно увлекался, и развивал свои

идеи с необыкновенно увлекательной логикою. Достоевский читал отрывки из

своих повестей "Бедные люди" и "Неточка Незванова" и высказывался страстно

против злоупотреблений помещиками крепостным правом. Обсуждался вопрос о

борьбе с ненавистной всем цензурою, и Петрашевский предложил в виде

пробного камня один опыт, за выполнение которого принялись многие из его

кружка. Они предприняли издание под заглавием: "Словарь иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык", и на каждое из таких слов писались

часто невозможные с точки зрения тогдашней цензуры статьи. Цензировали этот

лексикон, выходивший небольшими выпусками, разные цензора, а потому если

один цензор не пропускал статью, то она переносилась почти целиком под другое

слово и шла к другому цензору и таким образом протискивалась через цензуру, хотя бы и с некоторыми урезками; притом же Петрашевский, который сам держал

корректуру статей, посылаемых цензору, ухитрялся расставлять знаки препинания

так, что после получения рукописи, пропущенной цензором, он достигал, при

помощи перестановки этих знаков и изменения нескольких букв, совершенно

другого смысла фраз, уже пропущенных цензурою. Основателем и

первоначальным редактором лексикона был офицер, воспитатель одного из

военно-учебных заведений, Н. С. Кириллов, человек совершенно

благонамеренный с точки зрения цензурного управления и совершенно не

соображавший того, во что превратилось перешедшее в руки Петрашевского его

издание, посвященное великому князю Михаилу Павловичу {4}.

Петрашевскому было в то время двадцать семь лет. Почти ровесником ему

был Н. А. Спешнев {5}, очень выдающийся по своим способностям, впоследствии

приговоренный к смертной казни. Н. А. Спешнев отличался замечательной

мужественной красотою. С него прямо можно было рисовать этюд головы и

фигуры Спасителя. Замечательно образованный, культурный и начитанный, он

воспитывался в Лицее, принадлежал к очень зажиточной дворянской семье и был

сам крупным помещиком. Романтическое происшествие в его жизни заставило

его провести несколько лет во Франции в начале и середине сороковых годов.

<...>

Шестилетнее пребывание во Франции выработало из него типичного

либерала сороковых годов: освобождение крестьян и народное представительство

сделались его идеалами. Обладая прекрасным знанием европейских языков и

136

обширною эрудицией, он уже во время своего пребывания во Франции увлекался

не только произведениями Жорж Санд и Беранже, философскими учениями

Огюста Конта, но и социалистическими теориями Сен-Симона, Оуэна и Фурье; однако, сочувствуя им как гуманист, Спешнев считал их неосуществимыми

утопиями. Получив амнистию за свой беспаспортный побег за границу, он

прибыл в Петербург, и, найдя в кружке Петрашевского много лиц, с которыми

сходился во взглядах и идеалах, сделался одним из самых выдающихся деятелей

этого кружка. Будучи убежден, что для воспринятия идеи освобождения крестьян

и народного представительства необходимо подготовить русское общество путем

печатного слова, он возмущался цензурным его притеснением и первый задумал

основать свободный заграничный журнал {6} на русском языке, не заботясь о

том, как он попадет в Россию. Спешнев непременно бы осуществил его

предприятие, если бы не попал в группу лиц, осужденных за государственное

преступление.

Пробыв шесть лет в каторге и потеряв свое имение, перешедшее при

лишении его всех прав состояния к его сестре, Спешнев был помилован с

возвращением ему прав состояния только при вступлении на престол императора

Александра II. Верный своим идеалам, он с восторгом следил за делом

освобождения крестьян и после 19 февраля 1861 года сделался одним из лучших

мировых посредников первого призыва. В этом звании я видел его в 1863 году в

первый раз после его осуждения: он казался, несмотря на то что был еще в цвете

лет (ему было сорок два года), глубоким, хотя все еще величественным старцем.

Выдающимися лицами в кружке были братья Дебу, из которых старший,

Константин, был начальником отделения в азиатском департаменте министерства

иностранных дел. В противоположность Спешневу, они не имели корней в земле, а принадлежали к столичной бюрократической интеллигенции. Оба Дебу

окончили курс университета и в 1848 году уже занимали административные

должности в министерстве иностранных дел. Как и многие либеральные

чиновники того времени, хорошо образованные и начитанные, они отдались

изучению экономических и политических наук и поставили себе идеалом отмену

крепостного права и введение конституционного правления. Но о революционном

способе достижения этих идеалов оба Дебу и не думали. Они примкнули к

кружку Петрашевского потому, что встретили в нем много людей,

сочувствовавших их идеалам, и живой обмен мыслей с людьми, гораздо лучше их

знающими быт русского народа. Старший Дебу слишком хорошо изучил историю

французской революции, а с другой стороны имел уже слишком большую

административную опытность, чтобы не знать, что в то время в России

революции произойти было неоткуда. Столичной интеллигенции предъявлять