Фабрика счастливых граждан. Как индустрия счастья контролирует нашу жизнь

Другое возможное объяснение может заключаться в том, что эти виды упражнений поразительно индуктивны. Поскольку в них как данность принимается утверждение, что людям никогда не стать настолько хорошими, насколько они могли бы быть, то тех, кто выполняет эти упражнения, независимо от того, верили ли они в них ранее или нет, призывают принять это самое предположение за истинное. Инструкции по выполнению упражнений BPS, представленные Шелдоном и Любомирски, действительно, предвзяты в пользу их собственной гипотезы, следовательно, они побуждают людей считать, что (как и предполагают позитивные психологи) они не настолько развиты, насколько могли бы быть и что простое представление или письменное описание лучшей версии себя может дать значительные положительные результаты.

Методом случайной выборки вы получили задание на протяжении следующих нескольких недель думать о своем лучшем «я». «Подумайте о своей лучшей из возможных версий себя» означает, что вы представляете себя в будущем, после того как все сложится как нельзя лучше. Вы упорно трудились и добились всех своих жизненных целей. Думайте об этом как о воплощении ваших жизненных мечтаний и ваших лучших потенциальных возможностей. Во всех этих случаях вы определяете наилучший возможный путь развития событий в вашей жизни, который может вам помочь в принятии решений здесь и сейчас. Возможно, раньше вы не думали о себе подобным образом, но исследования показывают, что это может положительно повлиять на ваше настроение и удовлетворенность жизнью. Поэтому мы хотели бы попросить вас продолжать представлять себя таким образом следующие несколько недель, придерживаясь изначального текста, который вам предстоит написать⁵⁹.

Стоит также отметить негативные последствия, к которым могут привести эти предположения и убеждения. Процветание отлично иллюстрирует, как счастье порождает страдания, как мы уже это проанализировали⁶⁰. С одной стороны, это связано с тем, что, в то время как цель процветания – саморазвитие – определяет здоровых, нормальных и эффективно функционирующих личностей, на деле получается широкий спектр хронически нездоровых, ненормальных и дисфункциональных «я»⁶¹. Саморазвитие подобно миражу на горизонте, недосягаемой цели без дедлайна. Аналогичным образом призыв постоянно стремиться к более высоким уровням процветания порождает парадоксальный эффект. Индивидуумы могут чувствовать себя обремененными этим императивом, с одержимостью интерпретируя и оценивая, способствует ли их собственному процветанию все, что они делают, думают и чувствуют. В этом отношении погоня за счастьем не может быть ни противоядием от страдания, ни процветанием как противоположностью не-самореализации, поскольку те же самые нарративы, которые продвигают понятия счастья и самосовершенствования, порождают нарративы страдания и постоянной неполноценности и строятся на них.

Таким образом, с этой точки зрения кажется, что превращение погони за счастьем в образ жизни не всегда приносит обещанные и ожидаемые многими положительные эффекты. Напротив, постоянное стремление к личному росту и совершенствованию может быстро стать изнурительным, навязчивым и в конечном счете принести разочарования. Сколько поколений уже убеждали, что решение их проблем заключается в развитии их истинного «я», но их попытки отыскать его не приносили никаких результатов?

Глава 5. Счастье – новая норма

Метод отвлечения внимания от зла и предложения простой жизни в мире добра великолепен, пока он работает. […] Но он беспомощен перед лицом меланхолии. Даже если человек совершенно свободен от меланхолии, нет сомнений, что здоровый образ мыслей не соответствует философской доктрине, потому что упрямые факты, которые он позитивным образом отказывается учитывать, являются подлинной частью реальности; и они, в конце концов, могут быть ключом к смыслу жизни, и, возможно, единственной возможностью обратить наш взор к самым глубоким уровням истины.

Уильям Джеймс. Многообразие религиозного опыта

– Я этого не понимаю, – сказал однажды Джейми, лежа на полу и занимаясь своими ежедневными физическими упражнениями. – Ты ведь уже вполне счастлива, не правда ли? Будь ты несчастна, это имело бы смысл, но ведь это не так. – Он помедлил. – Ты ведь не несчастна, правда?

– Я действительно счастлива, – заверила я его. – На самом деле, – добавила я, радуясь возможности поделиться моими новыми знаниями, – большинство людей вполне счастливы. По данным исследования 2006 года, 84 процента американцев назвали себя «очень счастливыми» или «вполне счастливыми», а опрос, проведенный в 45 странах, показал, что на шкале счастья от 1 до 10 люди в среднем ставят себе оценку 7 или 75 по шкале от 1 до 100. Я сама заполнила «Опросник подлинного счастья» и по шкале от 1 до 5 баллов получила оценку 3,92.

– Но если ты вполне счастлива, зачем приниматься за этот проект?

– Да, я счастлива, но не настолько, насколько могла бы. Моя жизнь хороша, но я хочу еще больше ею наслаждаться и жить лучше. Я слишком много жалуюсь, раздражаюсь чаще, чем следовало бы. Мне надо быть более благодарной судьбе и людям. Думаю, если бы я чувствовала себя счастливее, я бы и вела себя лучше.

– И ты думаешь, что это что-то изменит? – спросил муж, указывая на мою первую, незаполненную Таблицу обязательств.

– Я это выясню.

– Что ж, посмотрим, – фыркнул он.

Вскоре после этого я и сама впала в еще больший скептицизм. Однажды на вечеринке, когда один старый знакомый принялся открыто высмеивать идею моего проекта, обычная светская болтовня перетекла в разговор, больше напоминающий защиту докторской диссертации.

– С помощью своего проекта ты хочешь выяснить, можно ли стать счастливее. Но при этом у тебя даже депрессии нет? – спросил он.

– Да, это так, – ответила я, стараясь сохранить умный вид.

– Только не обижайся, но в чем тут смысл? Как обычному человеку стать счастливее? Не думаю, чтобы это было интересно…

Я даже не знала, что ответить. […]

– Я буду очень стараться, – ответила я и пошла искать другого собеседника.

Этот парень, хоть и задел меня, не коснулся моей главной тревоги в связи с моим проектом: не слишком ли это эгоистично – потратить столько усилий на свое личное счастье?

Я долго думала над этим вопросом. В конце концов я готова была согласиться с древними философами и современными исследователями, которые считают, что стать счастливее – достойная цель¹.

Это выдержка из книги Гретхен Рубин «Проект Счастье. Мечты, план, новая жизнь». После выхода в 2009 году книга оставалась в списке бестселлеров New York Times на протяжении 99 недель и даже несколько раз занимала лидирующую позицию. Фрагмент начинается с разговора между Рубин и ее мужем Джейми, а затем переходит к беседе с человеком, которого она встретила на вечеринке, причем ни один из них не понимает, в чем смысл попытки стать счастливее, когда она и так вполне счастлива.

Ответы Рубин наглядно иллюстрируют основные предположения, лежащие в основе научного дискурса о счастье, которые уже рассматривались в этой книге. Они включают в себя представление о счастье как о научном, измеримом состоянии, о счастье как об эгоцентричном, ни от кого не зависящем и индивидуалистическом стремлении, как о непрерывном, бесконечном проекте, как о самой достойной цели в жизни, которую стоит преследовать, как, в общем, о мериле, которым следует определять значимость нашей биографии, масштаб наших успехов и неудач, а также уровень нашего личного и эмоционального развития. Этот отрывок, безусловно, интересен тем, что он, кроме всего прочего, подчеркивает степень, в которой научные и популярные рассуждения о счастье объединяются вокруг одних и тех же предположений. Это можно достаточно четко проследить по тексту. В этом отношении Рубин не только оправдывает свой «проект счастья» якобы глубокими научными знаниями по этой теме. Она также слово в слово повторяет сценарий, предложенный учеными, изучающими счастье. Действительно, следующая статья, написанная позитивным психологом Соней Любомирски, – которую, кстати, Рубин цитирует в книге, – могла бы стать заключительной строкой в ее отрывке.

Все мы хотим быть счастливыми, даже если не признаемся в этом открыто или предпочитаем прятать свое желание за вуалью слов. О чем бы мы ни мечтали – о профессиональном успехе, духовном удовлетворении, чувстве единения, цели в жизни или любви и сексе, – мы жаждем этих вещей, потому что безусловно верим, что они сделают нас счастливее. Однако немногие из нас по-настоящему осознают, насколько мы можем повлиять на свое счастье, или знают, как именно это сделать. Если взглянуть на это со стороны и задуматься над укоренившимися представлениями о том, как стать более счастливым и возможно ли это вообще в вашем случае – а я надеюсь, что эта книга подтолкнет вас именно к этому, – то вы поймете, что стать счастливее вполне реально, что это в ваших силах и что это одна из самых важных и удивительных вещей, которые вы можете сделать для себя и окружающих².

Для данной главы более интересны некоторые основополагающие допущения, которые присутствуют как в научном, так и в популярном дискурсе о счастье и которые Рубин четко обрисовывает в своей книге. Во-первых, стоит отметить степень, в которой Рубин связывает счастье с ценными свойствами. Героиня объясняет поиск большего счастья не только психологически, то есть в смысле более высокого уровня развития личности, но и морально: чем счастливее человек, тем лучше он как человек. Например, «Моя жизнь хороша, но я хочу еще больше ею наслаждаться и жить лучше. […] Я слишком много жалуюсь, раздражаюсь чаще, чем следовало бы. Мне надо быть более благодарной судьбе и людям. Думаю, если бы я чувствовала себя счастливее, я бы и вела себя лучше». Отождествление счастья с высокой нравственностью присуще отнюдь не только книге Рубин, это широко распространенное предположение, тесно связанное с современным понятием счастья. Как утверждает Аленка Зупанчич, аксиома, что счастливый человек – хороший человек, характерна для широко распространенного дискурса, продвигающего ошибочную мораль «человек, который чувствует себя хорошо (и счастлив), считается хорошим; человек, который чувствует себя плохо, считается плохим». Как справедливо замечает Зупанчич, «именно эта короткая цепочка между непосредственными чувствами/ощущениями и моральной ценностью придает специфическую окраску современной идеологической риторике счастья»³.

В связи с этим наиболее интересно, что книга Рубин – яркий пример того, в какой степени счастье пронизывает нашу повседневную жизнь. В этом смысле ее книгу следует считать не только одним из многочисленных наставлений, как людям следует организовывать жизнь и стремиться к счастью. Ее также следует рассматривать как показатель, насколько психологическая общность «счастье – несчастье» поглотила «функциональный – дисфункциональный», а вместе с ним и последовательности «здоровый – нездоровый», «позитивный – негативный», «хороший – плохой», «нормальный – ненормальный». Как будет показано далее, в духе нового времени несчастье стало синонимом неправильного поведения, в то время как счастье определяет психологический стандарт здоровой, нормальной и функциональной жизни. В связи с этим можно сказать, что язык счастья постепенно захватил язык функциональности: сегодня счастье – новая норма, и позитивные психологи вместе с экономистами счастья и другими экспертами, специалистами и популярными авторами сформировали, распространили и обосновали эту идею.

Пересмотр среднестатистического человека

Позитивные психологи стремились расширить охват психологии, сместив фокус на более позитивный подход к изучению здоровья и человеческого потенциала. Для этого требовалось не только ввести новые понятия для изучения. «Предложение», сделанное уже в 2000 году, было еще более амбициозным. Позитивная психология решила превратить счастье в позитивную теорию личности, с помощью которой можно было бы определить сам концепт функциональности, то есть в теорию, оспаривающую психологическое видение того, что значит проявлять себя, действовать и чувствовать в рамках принятых норм и ожиданий эмоциональной и социальной пригодности. Как напрямую заявили позитивные психологи Шелдон и Кинг в работе 2001 года «Для чего нужна позитивная психология», новая наука о счастье нацелена на «пересмотр среднестатистического человека», исследуя вопрос о том, «какова природа эффективно функционирующей личности»⁴. Такая постановка вопроса предполагает повышение точки отсчета, определяющей хорошее, адаптивное психологическое и социальное функционирование.