Факир против мафии

«Загипсованным» был, разумеется, Вячеслав Иванович Грязнов. Четырьмя другими мужчинами — Александр Борисович Турецкий, Денис Грязнов, Сева Голованов и Филипп Агеев.

Наконец Грязнов-старший не выдержал и строго сказал:

— Так, мужики, если вы и дальше будете обращаться со мной, как с куклой Барби, я встану и хорошенько намылю вам шеи, ясно?

Мужчины заулыбались.

— Вообще-то он может, — подтвердил Денис. — Мой дядя, если его хорошенько рассердить, настоящий зверь.

— Кому ты рассказываешь, — весело отозвался Турецкий. — Я его не раз видел в деле. Не человек — лев!

— Да и гипс у него твердый, как железо, — вставил свое слово Голованов. — Стукнет — мало не покажется.

Все засмеялись. Грязнов обвел их сердитым взглядом, но не выдержал и тоже улыбнулся.

— Все бы вам дурака валять, — проворчал он. — Когда уже повзрослеете?

К столику подошел официант и забрал пустые кружки. Вскоре он вернулся с полными. Поставил их на стол, поинтересовался, не нужно ли чего-нибудь к пиву, получил отрицательный ответ и испарился.

— Расторопный малый, — похвалил Голованов.

— Да уж, — хмыкнул Грязнов-старший. — Трезвыми нас не оставит.

Голованов взялся было пододвинуть одну из кружек поближе к Вячеславу Ивановичу, но тот метнул на него грозный взгляд, и Сева поспешно отдернул руку. Мужчины разобрали пиво.

Турецкий отпил глоток, поставил кружку на стол, облизнул губы и сказал:

— Итак, начинаем действовать с завтрашнего утра. Денис, ты сможешь достать все, что потребуется?

— Смогу, — кивнул Грязнов-младший. Но, будучи человеком осторожным, тут же поправился: — По крайней мере, попытаюсь. Если не получится, тогда обращусь за помощью к вам.

— Хорошо, — кивнул Турецкий. — Кто полетит?

— Сева Голованов и… и, пожалуй, Филипп Агеев. Ну и я, само собой. Больше не надо. Иначе мы рискуем привлечь излишнее внимание.

— Согласен. — Турецкий повернулся к Вячеславу Ивановичу. — Слава, от тебя зависит, как их встретят здесь, в Москве.

— Встретят как надо, — заверил коллег Грязнов. — Оркестра, правда, не гарантирую, но все остальное будет на самом высшем уровне.

— Отлично. Ну а я пока подготовлю все необходимые документы. — Турецкий вздохнул. — Жаль, что не могу полететь с вами.

— Дальше аэропорта тебя, дядь Сань, все равно не пустят, — сказал Денис.

Турецкий кивнул:

— В том-то и дело.

— А как насчет оружия? — спросил Сева.

— С оружием вас не пустят в самолет, — ответил Турецкий. — Я дам вам адрес одного человека в Вильнюсе. Если хорошо попросите, он одолжит вам пару газовых стволов.

— Газовых? — разочарованно отозвался Агеев. — А как насчет оружия для взрослых?

— Придется обойтись без него. Я не хочу, чтобы у вас были неприятности.

— Ага, — раздумчиво произнес Филя. — Значит, эти «пукалки» спасут нас от неприятностей? Вот уж никогда бы не подумал.

— Скажи спасибо, что хоть «пукалки» будут, — сказал ему на это Вячеслав Иванович. — Мы вон с Турецким вообще воевали голыми руками.

Агеев насмешливо посмотрел на загипсованную руку Грязнова и кивнул:

— Оно и видно.

Турецкий засмеялся, Денис Грязнов деликатно улыбнулся, а Голованов поднял кружку с пивом и сказал:

— Давайте, что ли, за успех? И чтобы вернуться назад с целыми руками.

— И желательно не с голыми, — добавил Денис.

Мужчины подняли кружки и чокнулись.

— Послушайте… — Филя обращался сразу ко всем. — Послушайте, коллеги, у меня тут появилась одна мыслишка. Она, конечно, фантастическая, но, прежде чем смеяться, дайте себе труд ее хорошенько обдумать.

— Излагай, — коротко сказал Турецкий.

— У нас с вами есть план, так? План этот несовершенен, поскольку предполагает изрядную долю риска. Я сейчас говорю не столько о риске нажить себе неприятности, сколько о риске завалить все дело.

— Ну, допустим, — кивнул Турецкий. — И что дальше?

— Я хочу предложить одну… одну идею. Так, в порядке бреда. Если эта идея вам понравится и если нам удастся ее осуществить, то мы сможем обойтись без насилия.

— Гм… — Грязнов-старший почесал пальцы, торчащие из гипса. — Долгое же предисловие тебе понадобилось, чтобы оправдать свою «идею». Неужто она и впрямь такая дикая?

— Очень, — кивнул Филя. — А заключается она в следующем…

И Филя поделился с коллегами своей «идеей», а вернее — планом. Изложив план, он затих, настороженно глядя на коллег — не засмеются ли. Но никто не засмеялся. Лишь Сева Голованов неопределенно покачал головой и тихо проговорил:

— Придет же такое в голову. Хотя…

— Хотя идея интересная, — договорил за него Турецкий.

А Денис Грязнов пожал плечами и сказал:

— Почему бы и не попробовать? Говорят, что чудеса иногда случаются.

— «Чудеса», — обиженно повторил Филя. — Это, друг мой, не чудеса. Это наука!

— Тем более, — согласился Денис. И посмотрел на Турецкого: — Ну как, дядь Сань? Попробуем?

Турецкий улыбнулся и сказал:

— Легко.

2

Александр Борисович Турецкий и Филя Агеев подошли к стеклянной двери клуба «Двенадцать-плюс». Но едва они открыли дверь, как в проходе перед ними нарисовался огромный, как бык, парень в темно-синем костюме, шелковой белой рубашке и галстуке ярко-алого цвета.

— Молодые люди, извините, но вам сюда нельзя, — пробасил парень не слишком вежливым голосом.

— Почему? — осведомился Филя.

— Этого я вам объяснять не стану. Читайте сами. — Он махнул рукой в сторону небольшой таблички, прибитой к стене. Табличка гласила:

Господа, в нашем клубе действует фейс-контроль. Мы оставляем за собой право не впускать вас в клуб, не объясняя причин. Просьба с пониманием отнестись к нашему предупреждению.

Администрация.

— Вот оно что, — сказал Филя. — Значит, мы с вами, Александр Борисович, вроде как физиономиями не вышли.

— Фейсами, — поправил его Турецкий.

Все это время верзила стоял перед ними, заслоняя вход, — упитанный, коротко стриженный, огромный и широкий, как небоскреб. Удостоверившись, что они прочли объявление, верзила сказал:

— Господа, освободите помещение.

— Слышь ты, пионер, — обратился к нему Филя, иронично поглядывая на красный галстук, — но ведь это же недемократично.