Fallout: Большие грехи маленького города

Ну и, какой смысл не пытаться достать ствол? Ждать пока они просто забьют меня насмерть? Если уж есть шанс побороться, то им надо пользоваться и не думать лишний раз.

К тому моменту, когда главарь, взяв разбег, рванул вперед, собираясь ударить мне в лицо ногой в тяжелом армейском ботинке, я успел освободить револьвер из кобуры.

Тот, кажется, полностью поверил в то, что я собираюсь смиренно ждать смерти, из-за чего даже не среагировал на мой рывок в сторону. Зажав его колено подмышкой, я прижал ствол пистолета к груди ублюдка и утопил спусковой крючок.

Револьвер бахнул и нещадно лягнулся в ладонь. Даже удивительно для такого маленького ствола, больше похожего на игрушку, чем на настоящее оружие. Впрочем, попадание пули оказалось вполне действенным, пусть это и не десятимиллиметровый.

Вторым я выстрелил в того, что держал фальшфейер, бандит только неловко поднял руку с факелом, будто пытался защититься от пули. Не помогло: она попала ему прямо в лицо и вынесла зубы через дыру в челюсти.

Третьей пулей попал в ублюдка, что бил меня ногой в живот. Целился в голову, но руки тряслись, из-за чего пуля угодила ему в горло. Здоровяк схватился за шею, захрипел и медленно осел на землю.

Четвертым и пятым выстрелами достал в двух бандитов, что стояли в стороне и, похоже, не успели даже принять участия в нашей драке. Один получил пулю в грудь, второй – в живот. Оба остались живы, но драться в рукопашную уже не могли, а огнестрела ни у кого из них не имелось.

Последним был ребенок, что заманил меня в эту ловушку. Я прицелился в него и нажал на спуск, но револьверчик только глухо щелкнул. Неужели я не зарядил шестую камору?

Паренек, оценив второй шанс, подаренный им моей забывчивостью, припустил прочь из комнаты. Я открыл барабан, высыпал на ладонь пять пустых гильз и один патрон с наколотым капсюлем. Осечный. Значит, не судьба.

Хреновые патроны тридцать восьмого подсовывают. Хоть самостоятельно снаряжай. А я ведь специально просил самые лучшие из тех, что в наличии имелись, понимая, что «детектив спешл» - оружие последнего шанса, на котором экономить нельзя.

А тут такая вот ерунда.

Я поднялся с пола, подошел к мелко дергающему в агонии левой ногой главарю и забрал из его руки по-прежнему зажатый в ней «Кольт». Вот ведь ублюдки, все-таки чуть не завалили. И вполне могли, если б мне повезло чуть поменьше.

Проверил магазин, дернул затвор, досылая патрон, прицелился в середину лба скалящемуся ублюдку и выжал спуск. По очереди добил каждого из оставшихся бандитов, не считая того, пристреленного первым, и того, которому попал в рот, после чего перезарядил пистолет третьим, последним имеющемся в наличии, магазином. Огляделся в поисках места, где можно присесть, не испачкав брюки и пиджак в крови.

Уселся прямо на пол, прислонившись к стене и закрыл глаза.

Фальшфейер тихо шипел на полу. Скоро бумага, пропитанная химическим составом, догорит, и комната вновь погрузится в темноту. Так, наверное, даже будет лучше. Не будет видно валяющихся на полу трупов, луж крови, пыли и крысиного дерьма.

И только тогда я понял, в чем дело.

Что бы с тобой не происходило в жизни, характер все равно закладывается с самого рождения, вместе с моральными ценностями и ориентирами. Может быть дело в генах, может в клеточной структуре каких-то зон мозга, а, возможно, и просто в воспитании. Это не столь важно.

А вот важно и обидно то, что как бы ты не хотел бы измениться, у тебя все равно ничего не получится. И если раньше тебя легко было поймать на детский крик или женский плач, но и в будущем все останется абсолютно так же.

Насколько же ублюдкам живется проще. С другой стороны, я ведь сам идиот, мог обратиться к кому-нибудь из патрульных, в конце концов вызвать подкрепление.

И вдруг я почувствовал, что меня трясет. Да, я уже не раз попадал в передряги, но, чтобы вот так, выйти одному против превосходящего в численности противника. Да меня ведь только что замочить могли!

Дрожащими руками я полез в карман, вытащил из него пачку сигарет, вытащил одну и кинул в зубы. Колесико зажигалки мне пришлось провернуть едва ли не с десяток раз, прежде чем фитиль схватился и загорелся неровным огоньком.

Я затянулся как можно глубже, тянул в себя дым до такой степени, что, казалось, еще немного, и легкие просто взорвутся, не выдержав давления газах. Поднял взгляд и увидел мельтешащие лучи фонарей в проеме входной двери, которую убегающий малец оставил открытой,

– Не двигаться, - послышался с улицы голос, а через секунду в помещение вошел парень в синей форме нашего департамента. – Держи руки так, чтобы я их видел.

Похоже, что кто-то вызвал полицию, услышав выстрелы. Это хорошо. Раньше местные жители наоборот старались не замечать пальбы, даже если перестрелка происходила через стенку от них.

– Я полицейский, - ответил я. – Не стреляй. Сейчас достану значок.

Однако лезть за значком мне не пришлось: напарник патрульного узнал мой голос. Он заглянул в помещение, оценил устроенный внутри разгром, посмотрел на меня и спросил:

– Ну и как это называется, Стрелецки?

– Полицейское насилие, - ответил я, пожав плечами.

***

– Полицейское насилие! – смеялся Барнс. – Нет, надо же такое сказать, а! Шесть ублюдков положил, сам весь избитый, а все, что сказал это «полицейское насилие»!

– Ты чего вообще полез туда, чудила? – поддержал его Галлас, который в новом костюме и с зализанными волосами буквально светился благодушием.

Каноля в офисе не было, хотя, честно говоря, хотел бы я посмотреть на его реакцию. Но два дня назад он отправился с караваном в Реддинг, чтобы помочь тамошнему шерифу разобраться с каким-то запутанным делом.

– Да, - пожал я плечами. – Парнишка там был, лет десяти. Сидел плакал, что у него родителей бандиты за долги убивают. Ну вот, я и решил помочь. Только зашел, а на меня набросились. Ну и вот, ублюдков я перебил, а мальчишка сбежал.

Я чувствовал себя гораздо лучше, чем вчера. Ситуация, в которую меня угораздило вляпаться, как-то меня встряхнула что ли. К тому же это был первый день за последние несколько недель, когда я смог уснуть, не нагрузившись хорошенько виски.

С утра я принял душ, побрился, уложил волосы, как сумел, надел чистый костюм и отправился на работу. Вовремя, чем, похоже, удивил всех коллег, потому что в последнее время я чаще опаздывал к началу рабочего дня на час-полтора.

Вчерашняя ситуация изменила мой статус среди полицейских. Когда я вошел в офис и уселся к себе за стол, капитан стал в красках пересказывать остальным детективам историю, которую ему вчера рассказал обнаруживший меня в компании шести трупов патрульный.