"Фантастика 2023-103" Компиляция. Книги 1-14

– Вчера я был несколько не в себе.

Несмотря на принятое решение болтать с ним поменьше, снова не сдерживаюсь:

– А я думала, когда людям больно, они показывают свое истинное лицо.

Пересмешник возводит глаза к потолку, корчит гримасу.

– Ладно, раскусила. Это мое истинное лицо. Но я работаю над собой.

Не сдерживаю улыбки и торопливо отворачиваюсь, пока он ее не заметил.

– Ладно, – говорю быстро. – Давай займемся твоими ребрами. После завтрака мне придется идти работать на огород и будет некогда с тобой возиться.

– Думаешь, Филин не отправит меня на рудник?

– Думаю, Филин не идиот, – отвечаю.

Глава – человек жестокий, но не глупый. Мне не совсем понятно его решение не давать лекарств тому, кто только что доказал, что является лучшим бойцом Птицефермы. Но не помочь – одно, а добивать – совсем другое. Даже мне после наказания давали несколько дней отлежаться.

– Полагаю, пара дней, чтобы оклематься, у тебя есть, – делюсь своими предположениями. Сбрасываю ботинки и с ногами забираюсь на кровать – за спину Пересмешнику.

Пара дней с сотрясением мозга и сломанными ребрами – ничтожно мало, но Филин и не святой, на большее можно не рассчитывать. Одна надежда – на цветные пилюли Совы. Меня они быстро поставили на ноги.

– Сядь ровно, – прошу, развязывая узел на вчерашней перевязке. Пересмешник шумно выдыхает, но слушается. Ему явно больно, но он сдерживается – молчит.

Однако недолго.

– Можно спрошу?

И все же ему значительно лучше, чем вчера, раз уточняет заранее.

– Можно, – продолжаю распутывать ткань.

– Ты же сейчас со мной возишься не потому, что считаешь себя мне обязанной?

Замираю. Вопрос застает меня врасплох.

Не только поэтому. Это-то больше всего сбивает с толку меня саму.

Возвращаюсь к работе.

– Я тебе правда обязана, – отвечаю коротко.

Чувствую, как спина Пересмешника напрягается под моими руками.

– И сколько планируешь расплачиваться по счетам?

– Ты выставишь мне счет?

– Я уже открыл тебе бессрочный кредит.

– За кредиты приходится расплачиваться. И обычно – с процентами.

– Считай, что ты закрыла его досрочно. – Вздрагивает, когда я затягиваю повязку слишком туго. Ослабляю. – Ты мне ничего не должна. Я все равно вызвался бы на бой с Момотом вчера, даже если бы он не имел на тебя виды.

– Из-за Кулика, – понимаю. – Но ты совсем его не знал.

Пересмешник оборачивается через плечо, чтобы иметь возможность видеть мое лицо. Напрягаюсь – разговаривать с его спиной мне было легче, чем смотреть в эти сейчас до ужаса серьезные голубые глаза.

– А разве ты, если бы могла, не свернула бы шею человеку, который только что убил другого, слабого, только потому, что ему этого захотелось?

Свернула бы. А еще Филину, который все это допустил. Допускал, допускает – поощряет, в конце концов.

Пересмешник все понимает по моему лицу, отворачивается.

– В цивилизованном мире после этого тебя бы тоже сочли убийцей и посадили, – произношу тихо.

Я не должна радоваться смерти человека, даже Момота. Но радуюсь. И эти двойные стандарты сводят меня с ума.

– Мы не в цивилизованном мире, – отвечает Пересмешник. – А свою смерть Момот заслужил еще тогда, когда с наслаждением превращал твою спину в мясо. – Пауза. – Но блевать меня все еще тянет, – добавляет через некоторое время.

Не отвечаю. Заканчиваю перевязку.

Глава 20

За работой в огороде прокручиваю в голове наш утренний разговор с Пересмешником. И только тогда понимаю, что, говоря: «В цивилизованном мире тебя сочли бы убийцей», – я почему-то напрочь забыла о том, что на Птицеферму невиновные не попадают. Значит, в своей голове я все же упорно отождествляю Пересмешника с Ником.

И, вполне вероятно, глубоко заблуждаюсь…

Как же разделить образы этих людей в своем восприятии?

Я и так чересчур разговорчива и откровенна с Пересмешником. Не хватало еще сболтнуть что-нибудь лишнее.

Ко мне подходит Сова, со вздохом опускается рядом, садится на перекинутую через канаву клюку.

– Как он? – спрашивает без предисловий.

– Гораздо лучше, чем я могла вчера ожидать, – отвечаю, не поднимая головы. Никак не могу взять в толк, почему при почти полном отсутствии растительности на Пандоре на завезенном для огорода грунте так быстро растут сорняки. В то же время посаженные нами овощи чахнут и вырастают от силы в половину своего положенного размера. Значит, дело не в почве. Тогда в чем? В климате? – Спасибо, – добавляю, помолчав.

Сова крякает.

– Я не за благодарностью пришла.

Наконец поднимаю голову, встречаюсь с женщиной взглядом.

– И тем не менее. Спасибо, я твоя должница.

– Ты? – приподнимает поредевшие седые брови, морщит лоб, удивляясь. – Не Пересмешник?

– Я, – отвечаю твердо и возвращаюсь к работе.

Именно мне Сова дала вчера медикаменты. Мне и отдавать ей долги.

– Филин сказал, что навестит сегодня Пересмешника.

Вздрагиваю.

– Тихо, тихо. Его, не тебя. Вероятно, уже был в вашей комнате.

Меня сковывает от напряжения. А если Глава заподозрит, что без современных лекарств не обошлось?

Лихорадочно вспоминаю, куда я спрятала флакон и тюбик с мазью. В шкаф, за боковую пластиковую панель. Как знала… Но насколько надежно это место, если Филину вздумается обыскивать комнату?

Да и вообще… Филин. В моей комнате. Без меня. Он ведь может как найти там что-то, по его мнению, компрометирующее, так и подложить. Нужно будет все проверить по возвращении…

– Спасибо, – говорю сдержанно.

Жаль, нельзя все бросить прямо сейчас и мчаться в барак. Нет, если Филин хотел нанести визит во время моего отсутствия, значит, так тому и быть. Самые роковые ошибки всегда совершаются в спешке. Нельзя действовать необдуманно.

Сова некоторое время молчит, но не уходит. То ли отдыхает, то ли хочет сказать еще что-то.

Второе.

– Ты изменилась, – произносит негромко.

Снова поднимаю голову. На огороде, кроме нас, Майна, Савка, Фифи и Рисовка. Никто из них не смотрит в нашу сторону.