"Фантастика 2023-134". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:
– Это… что?
– Не волнуйся, маску я тоже надену, – проворчала Милисента и добавила тише: – С превеликим удовольствием.
На волосах ее, собранных в какую-то башню из кучеряшек, возлежала шляпка. Шляпку украшали цветы и маленькие птички.
Чучела маленьких птичек.
Эдди ткнул в одно пальцем.
– Мне еще муфту предлагали. Из крыльев чайки, – сообщила Милли.
– Это еще ничего. Помнится, когда я… готовилась к отбытию, в моду вошли насекомые, – поделилась матушка. – Жуков высушивали, покрывали лаком и нашивали на платья [4] .
4
Тоже
Эдди слегка замутило. Или это от голода?
– Ты иди, дорогой. – Матушка поглядела с усмешкой. – Мода порой бывает… странной.
– Только побрякушек дай! Побольше. Для дела, – пояснила Милисента. – И солидности.
Собрался Эдди быстро. И да, возблагодарил богов, что отведенная ему роль не требует парадного костюма. Собственная одежда, вычищенная, была куда милее.
А вот золото на Милисенте смотрелось…
– Как-то слегка дисгармонирует, – заметила матушка, разглядывая массивное, в три пальца шириной – причем пальца Эдди – ожерелье, что змеей легло на шею. – Слишком оно… иное. Тут бы что-то с камушками…
С камушками тоже нашлось, легло чуть пониже, поэтому оставили оба.
И по пятерке браслетов на каждую руку.
Перстни.
Пара золотых спиц для волос, увенчанных массивными камнями. А ведь Эдди так и не дошел до нормального ювелира. И жаль, что остального вернуть не вышло. Из города он забрал куда как больше.
Маска у Милисенты тоже была розовой.
С перьями.
И камушками. А еще пахло от нее тяжелыми духами, но Чарльз ничего, выдержал, даже глаз не дернулся. Он подал руку:
– Выйдем черным ходом. Я постараюсь, чтобы никто не заметил.
Оно и вправду, если наблюдают, то слухи пойдут.
– Не стоит переживать. – Матушка смахнула пылинку с жилета Эдди. – Пока леди в маске, леди как бы и нет. Даже если кто-то вдруг потом решит, будто узнал леди в маске, всегда можно сказать, что он ошибся.
– И поверят?
Она слегка пожала плечами.
– Смотря кто скажет.
Экипаж был без гербов и с виду мало отличался от прочих, каковых на улицах города много. Внутри правда пахло кожей и свежестью, да и четверка лошадей лоснилась.
– Проклятье. – Милисента поерзала на сиденье. – Чешется…
– Терпи.
– Терплю, – проворчала она. – Но желание отстрелить кому-то башку лишь крепнет.
И не у нее одной.
Дальше молчали. Ехать пришлось довольно долго. Эдди слушал, как грохочут колеса по мостовой, сжимал коробку с россыпью камней, которую доставили накануне, и думал, что все пойдет не так. Все всегда идет не так, как планируется. А потому пара револьверов, ножи, удавка и дудочка – не так уж и много.
Чарли тоже думал. И пальцами шевелил, словно разминая. Милисента молча пялилась в окно, правда, задернутое шторкой, а потому вряд ли она что-то за ним видела.
Наконец экипаж остановился.
– Ну… пошли, что ли. – Эдди поднялся первым. – Чтоб их всех…
Эва дрожала. И от холода, и от нервов.
Она сама не знала, от чего больше.
Ей принесли шаль. Огромную, кружевную, из тонкой шерсти. Шаль была легкой, а еще неуловимо пахла пылью. И Эва куталась в нее, но помогало слабо.
В
комнате, куда ее препроводили, было людно. Да и сама эта комната, лишенная окон, тесная и сырая, давила. Нервно дрожал огонек газового рожка, освещая заплесневелые стены. Вдоль одной тянулась лавка, и на ней устроилось несколько девиц в нижних рубашках. Еще одна девица стояла в углу, молча, уставившись куда-то в стену. Эва тоже туда посмотрела, но не увидела ничего.– Ишь ты. – Рядом из темноты вынырнуло лицо. – Какая!
Девушку, пожалуй, можно было бы назвать красивой, если бы не темные редкие зубы. Она же вцепившись в шаль, дернула:
– Отдай!
– Тихо! – рявкнул кто-то, и серая фигура шевельнулась в углу. – Соблюдать порядок! Не драться.
Женщина. Широкая. Почти уродливая, с изрытым оспинами лицом и тяжелыми руками.
– А чего ей…
– Тихо! – рявкнула женщина снова. – Порядок. Кто нарушает, тот выбывает.
Возникло желание нарушить, но Эва утерпела. Надо держать себя в руках. Надо… успокоиться. Надо собраться с силами. Осталось недолго.
– Ничего, – прошипела девушка. – Еще повстречаемся… Эй, мы тут околеем! Хоть одеяло какое дайте! А то пойдем с соплями…
Одеяла принесли.
А еще воду в стеклянных бутылях, которые тотчас расхватали.
– Вот тебе! – Перед лицом Эвы возник кукиш. – Кто успел, тот и съел!
– Напрашиваешься… – грозно сказала женщина в сером. – Сейчас Матушку Кэти кликну…
Матушка?
Смешно.
Эва отступила. Осмотрелась. Девушек в комнате было с дюжину. Много? Мало? Большая часть молчала. Кто-то плакал. И та, одна, буравила стену взглядом.
Что с ней?
Эва подошла поближе, но ее снова схватили за руку.
– Не трожь, – предупредила все та же излишне любопытная девица. – У ней того…
– Мамочки… – всхлипнул кто-то рядом. – Мамочки…
– Тут свои мамочки.
– Как тебя зовут? – Эва поглядела на девицу.
– А чего?
– Меня – Эва. – Эва постаралась улыбнуться по-доброму. Маменька постоянно твердила, что добрая улыбка располагает людей к беседе. – Что с этой девушкой?
– Неска я. Агнесс, стало быть. Известно чего. Успокоили ее. Эликсирчиком. И вона… – Агнесс помахала перед лицом девушки рукой. Та не шелохнулась. – Давненько поят, она уже того… не смогет сама. Ну, может, оно и к лучшему. А ты, стало быть, из благородных?
Эва кивнула.
Странный разговор. Странное место. Странные люди. И… безумие. Совершеннейшее. А она – часть этого безумия.
– Ишь ты! – восхитилась Агнесс. И разом утратила интерес. Она была невысокой, щуплой и с какой-то неестественно огромной, выпирающей грудью, которая колыхалась под прозрачной тканью. – Ничего… и на тебя кто, глядишь, найдется. Только и вправду не буянь.
Агнесс отошла, чтобы спихнуть с лавки другую девицу. И та молча подчинилась.
Эва…
Осталась стоять.
И стояла долго, может целую вечность, пока вновь не отворилась дверь, пропуская Кэти и… кто это? Такой… такой странный?!
Не человек.
Совершенно точно не человек!
Темная кожа. Даже, наверное, черная. Или, скорее, темно-темно-серая – жаль, что света мало и оттенка не разглядеть. Светлые, почти белые волосы, заплетенные в косы. И острые черты лица, настолько нечеловеческие, что и смотреть-то на это лицо страшно.
Но Эва смотрела.
Разглядывала.
И решилась сделать шаг. К Кэти.