Чтение онлайн

ЖАНРЫ

"Фантастика 2023-134". Компиляция. Книги 1-22
Шрифт:

Осторожно так.

И губы Кэти растянулись в улыбке. Она подняла руку и поманила Эву:

– Сюда иди.

И Эва подошла. А Кэти толкнула существо к ней.

– На от. Приглянь. Он смирный, но кабы эти дуры с перепугу чего не утворили. Еще попортят, а он дорогой.

Он? Мальчик?

На нем тоже длинная, до пят, рубашка, сквозь которую просматриваются очертания тонкого тела.

– И ты гляди! – сказала Кэти уже женщине в сером. – Ежели чего, ты меня знаешь.

А после огляделась и вздохнула. Нервничает? Определенно. И… и понимание, что Кэти тоже нервничает, неожиданным образом успокоило Эву.

Все будет хорошо.

Ей ведь обещали.

Идем. – Она потянула мальчика в угол. Сколько ему? Он высокий, почти с Эву ростом, но все равно ведь ребенок. – Как тебя зовут? Я – Эва…

– Отродье! – Из сумрака вынырнула Агнесс. – Проклятое отродье!

– Тихо, – попыталась успокоить ее Эва. И мальчишку дернула, чтобы за спину встал. – Просто ребенок.

– Отродье!

– Ребенок. Обыкновенный. Выглядит иначе, и только.

– Все они твари! И Господь велел, чтобы мир людям отдали! А они не отдали! И с того прокляты! – Глаза Агнесс нехорошо прищурились. – Истреблены они будут во славу человечию…

Эва покачала головой, а потом указала на дверь. И на женщину, что стояла возле нее, наблюдая.

– Хочешь, чтобы тебя выкинули? Или еще чего? Сказано же, он дорогой.

Аргумент подействовал, и Агнесс отползла. Остальные и без того сгрудились подальше, будто опасаясь, что хрупкое это дитя – а рука, за которую держалась Эва, была на удивление тонкой – навредит им. Вот ведь…

– Не бойся. – Эва не знала, что еще сказать. – Пойдем. Сядем куда-нибудь, что ли…

У стены лежала солома, и если сгрести ее в кучу, то можно и устроиться.

– Садись.

Мальчик подчинился. Правда, на Эву так и не посмотрел. Взгляд его блуждал по комнате, и казалось, он не понимает, где находится.

Эва опустилась рядом.

И что дальше? Ждать? Она устала ждать. И надеяться тоже. И… и просто набросила край шали на паренька. А то вон, дрожит. Пытается сдержать дрожь, но все равно.

– Сиди, – сказала она строго, прямо как маменька почти. – Вдвоем теплее.

Сиу чуть наклонил голову.

– Эва, – повторила Эва. – Меня зовут Эва… неважно, откуда. А ты?

Молчание.

Пускай себе. Не больно-то и хотелось. Но тишина раздражала. И всхлипы. И кто-то, кажется, бормотал молитву, но разве поможет молитва? В таком-то месте. Нет… надо представить, что все уже закончилось.

Торги.

И Берти выкупил бестолковую свою сестру. Забрал. Увез домой. И… и мама плачет, а еще выговаривает Эве за глупость. Но главное, она рядом. И отец. Наверняка хмурый, суровый, но он тоже рад. Берти… Представлялось все до того живо, что на глаза навернулись слезы.

И Эва зажмурилась.

– Ним, – тихий голос-шелест раздался рядом. – Хозяин называл. Ним.

– Спасибо. – наверное, если говорить, станет легче. Ему ведь тоже… страшно? – Ты действительно сиу? Извини, если это неуместно. Я никогда не могла понять, что уместно, а что нет. И мама всегда мне пеняла… но я не видела сиу. В прошлом году, говорили, привозили большую выставку. На три недели.

Она все-таки шмыгнула носом, но справилась.

– И мне Энн, это подруга моя, рассказывала. Она ходила с сестрами и матерью, а моя вот отказалась. Говорила, что так – не по-божески… Там были сиу. Чучела. И еще орки, но вроде бы без чучел, так, сами по себе. И люди с черной кожей, но их я и так видела. Их много. Привозят из Африки вместе со слоновой костью. Отцу предлагали купить, но зачем, если у нас плантаций нет. И маменька тоже возражала. Говорила, что ей дома и обычных служанок хватает. Китайцы еще точно были. И с дальнего Севера люди. Энн говорила, что у них лица плоские, а глаза узкие, такие, будто

щелочки. А кожа темная-темная, но не черная совсем. А еще индусы… представляешь, у них, когда муж умирает, жену тоже сжигают. Жуть какая.

Ее слушали.

И не только мальчишка, который сидел тихо-тихо, но хотя бы как-то согрелся. Во всяком случае, уже не было ощущения, что рядом с Эвой ледышка.

– А ежели жена? – уточнила Агнесс.

– Тогда муж берет другую жену.

Эва точно не знала, но что-то ей подсказывало, что поверят и так.

– Нечестно выходит, – сказал кто-то.

– Можно подумать, у нас иначе… мужикам-то все можно, а бабе и чихнуть лишнего разу попробуй. Вона, батя мой чуть чего – сразу за палку брался, так мамку и зашиб. А судья сказал, что сама виноватая, что мужу перечила. И штрафу дал [5] . Откудова штраф платить? Вот батя меня и запродал.

5

Вполне обычная судебная практика

Сердце болезненно сжалось. Не должно так быть! Не должно. Вот вернется Эва домой и отцу все расскажет. Он ведь в Совете. И голос имеет. И пусть тоже расскажет остальным, чтобы закон приняли. Они ведь потому в Совете сидят, чтобы всякие законы выдумывать.

– А я сама ушла, – очень тихо произнесла девушка с длинными, почти в пол, волосами. Эти волосы лежали на плечах рыжим покрывалом. – Матушка всю жизнь работала и рожала. Работала и рожала. Вся высохла. И померла. А отец сразу, почитай, другую в дом привел. Помоложе…

– Злую?

– Нет. Тихая она. Сирота. Небось, другая не пошла бы. Он ее палкой бьет. И читает Писание, что жена мужа уважать должна. А сам ко мне полез однажды. Я и подумала, что, чем такое, лучше найти кого… но кого найдешь в нашей деревне? И сбежала.

Все замолчали. И кто-то опустился рядом, прижался к Эве.

– Господь не оставит детей своих, – уверенно произнесла очень красивая девушка. – Он любит всех, и оступившихся, и павших. Надо лишь покаяться.

Мальчишка вздрогнул, и Эва поспешно погладила его по руке, успокаивая.

– Тю, нам-то в чем каяться?

– В мыслях дурных. В неверии. В сомнениях, что душу обуревают.

Да какие тут сомнения! – фыркнула Агнес, подбираясь поближе. И мальчишку толкнула. – Тесней садись. Так-то оно получше… У меня семь сестер. Бате надолго хватит, за меня ему вона, два золотых дали. А у младших и зубы целые. Только одна дурковатая, но это потому, что он по пьяни поленом в нее кинул.

– Помолимся…

– Вот не надо!

Они тихо переругивались, и было в этом что-то успокаивающее. А еще вместе и вправду теплее. Хорошо бы, чтобы Берти их всех выкупил. А потом бы передал маменьке, она входит в Попечительский совет. И в приюте для падших девиц нашлось бы место Агнесс. И остальным. Даже если они не совсем еще павшие.

Рядом мелко и нервно дрожал мальчишка. Но руки не убирал. Наоборот, неестественно тонкие пальцы сами вцепились в рукав Эвы.

Глава 25, в которой аукцион начинается

Голова чесалась прямо-таки неимоверно. И я с трудом удерживалась, чтобы не поскрестись. А еще раздражали волосы, покрытые какой-то штукой, из-за которой они сделались твердыми, что у твоей статуи.

Корсет давил на ребра.

И я бы от него отказалась, но платье без него садилось как-то не так, и матушка велела не выкобениваться. Нет, сказала она иначе, но смысл один.

Поделиться с друзьями: