"Фантастика 2023-146". Компиляция. Книги 1-19
Шрифт:
– Рассказывай без утайки, кто таков и как сюда попал, – прохрипел он.
Риордан выдал историю, мешанину из правды и вымысла, дескать он охотник из Вейнринга, прибыл на базар продать выделанные шкуры, но смошенничал и загнал две собачьи шкуры по цене волчьих. На него донесли, и вот он здесь. Лобан покрутил головой:
– Сочиняешь, парень. Мы таких не любим. Чем ты насолил коменданту?
– Он считает, что я дал мзду за камеру в тайной полиции, но это неправда.
– Я тоже думаю, что ты туфту гонишь. Где видано, чтобы тайная полиция занималась простыми мошенниками? А ну, говори, как было на самом деле! Иначе беседа с тобой будет короткой.
Риордан понял, что его версия провалилась. И либо он сейчас скажет правду, либо на него немедленно бросится стая
– Я поступил в школу поединщиков. Но потом на меня вышел шпион из Крайоны и предложил сто золотых за то, чтобы я сражался за Крайонский епископат. Его убили, а меня задержали за государственную измену Магат из тайной полиции распорядился насчет камеры. Он же пригрозил, что если я проболтаюсь, меня прикончат. Вот и вся история.
С разных сторон послышались удивленные возгласы, перемежаемые кашлем. Лобан тихо рассмеялся.
– Сто золотых предлагал? Не врешь? Вижу, что нет. Стало быть, дело ты свое знаешь, раз твои способности оценили в такую сумму. Заступники есть у тебя? Совсем никого? А деньги?
– По описи изъяли шестьдесят три рейса, когда сюда принимали.
– Считай, что они уже тю-тю. Со свободы будут закидывать?
Риордан помотал головой. Лобан горестно поцокал языком.
– Как зовут?
– Рирд.
– Плохи твои дела, Рирд. Смотритель сказал проучить тебя. Были бы деньги, мог бы от нас откупиться на время. Но денег нет, так что не обессудь. Ладно, теперь слушай про наши порядки. Когда приносят пищу, сначала берем мы, те, кто спит на нарах, потом едят остальные. Кровати тебе не досталось, поэтому будешь спать сидя, у стены. Я определяю тебя, как «шерсть», права голоса у тебя нет никакого. Если кто к тебе обратится, обязан выполнить, что бы тебе ни приказали. Понял?
– Понял, Лобан. Не хочу тебе перечить, но предупреждаю сразу – если кто ко мне полезет, получит сдачи.
Сзади с противоположных нар поднялись двое, Риордан живо сделал шаг назад и обернулся, чтобы отразить атаку.
Лобан следил за каждым его движением. Он сделал небрежный жест своим подручным, и те нехотя отступили.
– Не трогать его, покуда я не разрешу. Рирд, что у тебя с рукой?
– Сломана.
– То-то и оно, парень. Я же сказал – плохи твои дела. Лучше покорись добром, тогда проучим слегка. Жить будешь, хоть и трудно. Пойдешь супротив нас – долго не протянешь. Ты поразмысли над моими словами, пока есть время.
В темноте Риордан нашарил рукой стену и опустился на корточки, прислонившись к ней спиной. Камень был холоден. Как они вообще тут выживают? Через полчаса он так замерз, что был вынужден размять кости, чтобы хоть немного согреться. «Двух дней не пройдет, как я продрогну тут до смерти», – с горечью подумал он. Наверняка в камере были одеяла, но их разобрали дружки Лобана, предоставив остальным арестантам возможность загибаться от холода. Справа послышался шорох, кто-то полз к нему. Риордан подскочил, вновь готовый к драке.
– Не бойся меня, парень, – послышался еле слышный шепот. – Бойся их, они придут за тобой. Подступятся ночью, когда ты ослабеешь и тебя сморит сон. Ближе к вечеру смотритель принесет дрова, они затопят камин, станет тепло. Вот тогда и берегись.
Человек подполз ближе. С каждым выдохом из его рта распространялось нестерпимое зловоние.
– Мое имя Скилленгар, я скорняк, сюда попал за пьяную драку. Пырнул одного ножом в кабаке, подвернулся под руку не ко времени, и вот я уже почти год здесь. Меня сослали бы на каторгу, на рудники Венбада, но в этой самой драке мне повредили ногу, так что в каменоломнях проку от меня нет. Вот теперь погибаю тут. Каждое утро у меня идет горлом кровь, так что больше пары недель мне не протянуть. Когда кончусь, сними с меня одежду и исподнее, пока труп не окоченел. Тогда сможешь протянуть подольше. Тут так все поступают, на мне самом навьючено одежды от двух покойников. Я когда-то тоже пытался сопротивляться им, но не совладал. Они накинут на тебя одеяло и станут бить сквозь него, пока ты не свалишься. Переломают ребра, как мне, потом начнешь харкать кровью.
– Спасибо, Скилленгар, я буду наготове.
–
Ты и вправду поединщик?– Да.
– Жаль, что мне теперь не доведется снова взглянуть на Парапет Доблести. Не пытайся драться, вот тебе мой совет, все равно они возьмут верх, но перед этим могут покалечить.
– Я им не дамся, – сквозь зубы процедил Риордан. – Хотя бы согреюсь, в конце концов.
– Удачи тебе, парень.
Потянулись промозглые часы заключения. Когда смотритель принес обед, из темноты послышались шаги, раздалось звяканье оловянной посуды. Запахло подгорелым жиром. Потом, после того как приспешники Лобана забрали себе свои порции, над общей кастрюлей началась настоящая свалка. Риордан содрогался от рычания и скулежа людей, почти полностью потерявших человеческий облик. Вновь зажгли огонь, который осветил четырех арестантов, поглощавших пищу за общим столом, и трех отверженных, что торопливо глотали куски по углам. Самому Риордану ничего не досталось. Он даже не пытался бороться за еду, понимая, что в этой схватке может повредить сломанную руку.
Такая же история повторилась во время ужина, с той разницей, что к нему снова подполз Скилленгар и вложил в руку ноздреватый ломоть хлеба.
– На, подкрепи силы, Рирд. Они тебе сегодня понадобятся.
– Спасибо, Скилленгар. Я отплачу тебе добром за помощь.
– Мне это уже ни к чему.
Ближе к ночи опять заявился смотритель и высыпал в камеру охапку дров. Лобан отдал короткую команду, и один из отверженных перетаскал полена к камину, что был вмурован в стену у окна, между кроватями. У бедняги никак не получалось разжечь огонь, по камере пополз удушливый дым, поэтому один из подручных вожака небрежно отпихнул несчастного ногой и сам занялся растопкой. А тот со стонами переполз обратно на свое место.
Глаза Риордана понемногу привыкли к темноте, и он стал различать в ней силуэты, но по-прежнему в не меньшей степени полагался на свой слух. Опытный охотник, он улавливал малейшие шорохи, предупреждавшие его о любом движении. Через некоторое время в камере впервые стало по-настоящему тепло. Тело Риордана ныло тупой болью от неподвижности и неудобной позы, но постепенно он начал погружаться в дрему. Ночные часы потекли, камера наполнилась храпом, сопением охваченных сном людей.
Внезапно внутреннее сознание Риордана рывком выдернуло его из полузабытья. Он услышал едва различимые шорохи с левой стороны. К нему приближались, стараясь не шуметь. Сердце забухало так, что кровь молоточками зазвучала в висках. Началось!
Двое двигались по бокам, еще один был по центру, чуть позади. Видимо, те, что подкрадываются спереди, растянули в руках одеяло, они же будут его удерживать, а третий начнет бить, когда жертву спеленают. У Риордана действовала только одна рука, значит, выбор невелик – придется атаковать того, кто слева. Он решил бить в шею, самое уязвимое место, поэтому напряг весь свой слух, чтобы различить дыхание левого из нападавших и понять, где у того находится голова. Шаг, еще шаг, они совсем близко. Тело Риордана распрямилось, как стальная пружина, он сместился влево и ударил так, как не бил никогда в жизни. В свой кулак он вложил всю свою силу, весь страх и отчаяние. Удар во мрак, еще один и снова удар. Риордан мгновенно отпрянул, потом прыгнул вправо, готовый напасть на другого противника. Но этого не понадобилось. Из темноты послышалось бульканье, сразу перешедшее в ужасный хрип, а потом тело нападавшего осело наземь, и Риордан услышал, как с хрустом черепа его голова ударилась о камни пола. Его противники застыли на месте, не зная, что предпринять.
– Осади назад, – послышался голос Лобана. – Я зажгу огонь.
В пламени свечи они увидели на полу человека, который бился в конвульсиях. Вокруг его головы расплывалась кровавая клякса. Через несколько минут его тело выгнулось в последний раз и застыло.
– Готов Печень, – мрачно заключил Лобан. – У тебя смертельный удар, парень.
– Я предупреждал, – голос Риордана вибрировал от возбуждения. – И теперь хочу предупредить еще раз. Если сунетесь ко мне снова, теперь я не ограничусь одним покойником. Я прикончу каждого!